Инструкция для дракона (ЛП)

— Стой!
— Твоё тело так сильно сжимает меня. — Он застонал. — Боги, так приятно.
— Хватит!
Он остановился.
— Расскажи мне.
— Я не лгу, ты, грубый ублюдок. Мы говорили о Крэддоке. Ходят слухи, что он собирает армию у южного побережья.
— И?
— И что? — Она взвизгнула, когда он снова принялся её щекотать, и выплюнула остальное, когда он остановился: — Хорошо! Ладно! Фергюс хочет, чтобы мы отправились и выяснили, что на самом деле происходит на территории Крэддока. Договоримся о перемирии, если сможем, или спланируем войну, если не сможем. Но с учётом очевидных неосторожностей жены в игре, я надеюсь, что война с Крэддоком окажется ненужной.
Гвенваель нахмурилась.
— Фергюс хочет, чтобы я тоже пошёл?
— Он считает, что мы отличная команда. Я легко разбираюсь с придворными, а ты — с торговцами, как и в состоянии, получить информацию от работающих девушек… и лучше бы лишь её от них получить.
Свободной рукой он коснулся её щеки.
— И рискнуть этим хорошеньким личиком, расстроив любовь всей моей жизни? Никогда. — Он усмехнулся. — И вы в первый раз обсуждали эту маленькую поездку доброй воли?
— Да. — Он опять её защекотал. — Нет! Нет!
— И?
— Мы говорили об этом две недели назад.
— Именно тогда я был уверен, что вы с Аннуил что-то замышляете. Мне было интересно, как ты смогла уговорить Фергюса, отправить маленький подарок твоему отцу.
— Не понимаю, о чём ты.
В этот момент она прекрасно понимала, что провоцирует Гвенваеля. Но когда длинными мощными толчками довёл её до оргазма, а потом ещё до одного, щекоча без всякой причины, ей было всё равно.
Вздрогнув в последний раз, Гвенваель скатился с Дагмар и улыбнулся.
— Коварная девка.
Она рассмеялась.
— А я-то всё гадала, чего ты молчишь.
— А чего говорить? Мне нравится смотреть, как ты действуешь. Мои братья не знают, что с тобой делать. И это просто отличное развлечение.
Они, тяжело дышащие и измученные, посмотрели друг на друга. Волосы Дагмар, мокрые от пота, прилипли ко лбу, и она часто моргала, пытаясь сосредоточиться на его лице без очков. Теперь он понимал, что её разум никогда не перестанет работать, никогда не перестанет планировать… и она никогда не будет счастлива простой жизнью при дворе.
— Я люблю тебя, Дагмар. Каждый твой коварный, хитрый дюйм.
На её щеках расцвёл приятный оттенок красного, но выражение лица не изменилось. Она никогда не покажет, что он смутил её прямыми словами, которые он никогда не сказал бы никому другому.
— И я люблю тебя, — просто ответила Дагмар, и её слова были такими же безукоризненными и совершенными, как и она сама.
Гвенваель раскрыл объятия, и Дагмар подвинулась, рухнув в них. Он провёл руками по её, покрытой потом, спине, скользнув пальцами по линиям метки. Он часто так делал, счастливый и благодарный, что она носит его метку. Затем Гвенваель удовлетворённо вздохнул и поцеловал Дагмар.
— Ты понимаешь, что весь мир в нашем распоряжении, Зверь?
— Конечно, понимаю. — Могла ли она говорить более надменно? И тогда он понял, что и такое возможно. — Но мы не должны говорить об этом вслух, а молча признать этот факт и использовать его по своему усмотрению, пока не получим всё, что хотим.
Гвенваель сел и усадил Дагмар к себе на колени. Положив руку ей на щеку. Когда он посмотрел ей в глаза, чтобы она поняла, что каждое его слово — абсолютная правда.
— У меня есть всё, что я хочу, Дагмар. Всё, что когда-либо хотел.
Её улыбка излучала чистую радость, даже когда щеки покраснели ещё больше.
— Тогда в чём смысл игры, если у нас есть всё, что мы могли бы пожелать?
Гвенваель наблюдала, как леди Крэддок, спотыкаясь, вышла из кустов, быстро пригладила волосы и убедилась, что платье на месте. К сожалению, для неё, самой большой ошибкой, было не то, что она не стёрла покрытые коркой грязи отпечатки ладоней с платья; и не в стремлении разжечь войну, хотя должна защищать людей. Нет, самой большой ошибкой леди Крэддок было сосредоточить жестокие сплетни на близнецах. Распространение слухов и лжи о том, что близнецы нечестивы или порождения тёмных богов привлекли гнев Дагмар, который разгорелся быстрее, чем что-то другое. Теперь этой паре придётся расплачиваться.
 
— В чём смысл? — Одной рукой он обнимал Дагмар за талию, а другой полез в корзину с едой и вином, которые им собрала Фанни. — Смысл в развлечении. И знаешь, что самое лучшее в этом развлечении, любовь моя?
— Нет, но уверена, что ты расскажешь мне в мучительном… что это?
С широкой ухмылкой Гвенваель поднял небольшой комплект наручников и ошейника, которые он прихватил с собой.
— А ты как думаешь?
Возмущённая, но смеющаяся, Дагмар отчаянно пыталась вырваться из его объятий.
— Самое лучшее, моя милая Дагмар, — он прижал её к земле и посмотрел в улыбающееся лицо, — то, что они никогда не увидят, как мы приближаемся.
  
Эпилог
 
Сигмар Рейнхольд стоял перед своими людьми, а сыновья были рядом. И не более чем в нескольких сотнях футов от него стоял сам Йёкуль. Плюс двадцать тысяч солдат, которыми располагал Йёкуль, против десяти тысячам солдат Сигмара.
Сигмар знал, что сегодня они, скорее всего, проиграют. Войска, которыми располагал Йёкуль, состояли из убийц и подонков. Такого рода войска подкупались за большие деньги, но держались только до тех пор, пока хватало средств. Сигмар никогда бы не опустился до того, чтобы купить чью-то преданность. Его войска будут сражаться на его стороне, потому что они верны ему.
В данный момент его больше беспокоило, что люди Йёкуля смогут пройти через него и добраться до крепости. Но у него были планы и на это. Неприятные планы, но все знали, чего следует ожидать, если придёт известие. Они все скорее умрут, чем станут рабами Йёкуля.
— Я действительно думал, что она поможет нам, папа, — пробормотал его старший сын.
— Она пыталась. Я знаю, что пыталась. — И он был благодарен, что её здесь не было. Мысль о том, что он потеряет единственную дочь, даже если убьёт себя, отвлекла бы от важных дел, стоящих прямо перед ним.
Йёкуль сидел на своём коне, выглядя самодовольным и готовым.
— Ты сдаёшься, брат? — крикнул он. В соответствии с Кодексом, Йёкуль должен спросить, сдаются ли враги, прежде чем начать резню.
— Ни один Рейнхольд не сдастся, — ответил Сигмар… тоже часть Кодекса.
Его всегда забавляло, когда Дагмар жаловалась:
— Этот кодекс, должно быть, самая противоречивая куча лошадиного дерьма, которую мне доводилось читать.
— Ни один настоящий Рейнхольд никогда бы не подумал сдаться! — добавил Сигмар, и его люди зааплодировали и подняли мечи или щиты в знак согласия. — Вперёд, брат. Восходят солнца. Давай больше не будем терять времени.
Но Йёкуль его не слушал. Он и несколько его людей смотрели вдаль, наблюдая, как одинокий всадник мелькает по пространству между двумя армиями. Лошадь была большой и чёрной, словно вырвавшийся из самого ада. А его всадник?
Женщина.
Мужчины с обеих сторон были так удивлены, что никто не окликнул её и не заговорил. Они просто наблюдали, как она приближалась.
Она увидела знамёна и остановила животное.
— Вы тот самый Рейнхольд? — спросила она.
Сигмар никогда раньше не видел такой женщины — длинные волосы стянуты сзади кожаным ремешком, одетая в кольчужную рубашку без рукавов, леггинсы и кожаные сапоги. К её спине были привязаны мечи, а сбоку лошади свисал щит. На обоих предплечьях видны шрамы и метки, и, хотя они были частично прикрыты перчатками, он мог видеть части изображения дракона, выжженные на плоти. Женщина была вооружена до зубов, но без полных доспехов.
 
— Я Сигмар.
Она вытащила письмо из-под седла.
— Это от твоей дочери.
Он взял письмо и развернул дорогой пергамент. Письмо оказалось коротким, но по существу.
«Отец, как северянин, ты знал, что я сделаю. Дагмар».