Друг моего брата (СИ)

— Да, на пятом и нет, не могу сказать, что знаю его хорошо. Я вообще не уверен, что кто-то может этим похвастаться. Даже Дарья.
— Савельева? Они дружат?
— Вроде того.
— Что значит вроде того? Почему у меня такое впечатление, что мы обсуждаем какого-то секретного агента, а не обычного парня.
— Потому что Марат не обычный парень. И поверь, это не комплимент. Пару лет назад у него был довольно сложный период в жизни, я не знаю связано ли это со смертью отца или были другие причины, но справлялся он с этим хреново.
— Ну хоть что-то ты о нем знаешь? — Я уже поняла, что источник сплетен из Урицкого неважный и смирилась, что завтра придется расспросить Алену и Алису об этом загадочной парне, но хоть что-то же он должен знать. — Что там Оксана говорила по поводу внезапного богатства?
— Из богатства у него только тачка, вроде как продал квартиру, которая досталась ему после смерти отца.
— Серьезно? Продал квартиру и купил “мазератти”? Хорошая квартира была, видать. А сам где живет теперь?
— Не поверишь, на фабрике, — лучезарно улыбнулся Глеб.
— Только не говори, что он там работает в ночную смену чтобы заработать на бензин и расходники, такую тачку наверняка недешево содержать.
— Фабрика не функционирует. Принадлежала его отцу, но тот несколько лет назад обанкротился, ходили слухи, что фабрика была только прикрытием, а на самом деле бизнес был не совсем легальным.
— И он продал квартиру и переехал туда. Подожди! Это не та фабрика, на которой постоянно тусовки?
— Она самая.
— Все чудесатее и чудесатее, — процитировала я Алису в стране чудес. О “фабрике” я была наслышана, а вот то что она принадлежит этому самому Марату, узнала только сейчас. Еще на первом курсе одногруппница рассказывала нам с Кириллом о закрытых вечеринках там. Вроде как место стало популярным после того как один блогер арендовал помещение бывшего цеха для празднования своего дня рождения, тогда фото обрели бешеную популярность, что, разумеется сказалось и на популярности самой фабрики.
— Ты там был? — поинтересовалась я с полным ртом. — Это не там будет тусовка в субботу?
— Был. Там. Но, — он строго посмотрел на меня, — даже не думай!
— Не думать о чем? — невинно поинтересовалась я.
— О том чтобы туда попасть.
— Почему? Чем это отличается от обычного ночного клуба?
— Всем, — отрезал Урицкий и замолчал.
— Серьезно? Так ты только провоцируешь мое любопытство. Что там такого на этих тусовках происходит?
— Ничего о чем можно рассказывать в приличном обществе, — усмехнулся Глеб.
— Только не говори, что он там оргии устраивает.
Глеб заржал:
— Вроде нет, по-крайней мере, те пару раз, что я там был, до них дело не доходило. Я смотрю, оргии все не дают тебе покоя.
Я уже открыла рот, чтобы спросить его что он имел ввиду, но тут же густо покраснела, вспомнив к чему отсылается Урицкий…
Когда мне было 13 лет, а Глебу, соответственно 14, он заболел ветрянкой. Я успела переболеть в три года и поэтому у меня был иммунитет, а вот Максим в детстве умудрился пропустить эту болезнь и так как совсем недавно перенес воспаление легких, родители испугались, что ветрянка может закончиться осложнениями и запретили ему встречаться с другом пока тот болеет. Отец Урицкого постоянно торчал на работе и Макс попросил меня составить компанию другу, чтобы тот совсем не зачах в одиночестве. Тем более, что болезнь, которая в раннем детстве переносится довольно легко, Урицкого свалила с высокой температурой.
На активные игры он не был способен, да и разговор поддерживал с трудом, поэтому в основном я просто сидела рядом и читала ему вслух. И вот угораздило же меня выбрать в кабинете его отца книгу Достоевсого “Идиот”, тогда чувства к Глебу даже не думали зарождаться и притащив томик в его спальню я с улыбкой заявила, что буду читать его биографию.
И вот, когда я увидела незнакомое слово, я решила уточнить у Урицкого, что же такое эта “оргия”. Он тогда так ржал, что потом еще полчаса кашлял без остановки. Сейчас он тоже смотрел на меня с весельем в глазах.
 
— Ты мне всю жизнь будешь это вспоминать?
— Прости, не удержался, ты такая милая когда смущаешься…
Я лишь закатила глаза и жестом показала официанту, чтобы принесли счет. Задерживаться здесь смысла не было, вряд ли Урицкий расскажет еще что-то интересное. Одна надежда на девчонок завтра.
По дороге домой Глеб на удивление молчал, что позволило мне погрузиться в свои мысли. Что-то подсказывало мне, что исчезновения двух девушек вряд ли связаны, но перед тем как отбрасывать эту версию, надо было выяснить знала ли Марина Марата. Ну, то есть знала, конечно, раз уж учились на одном курсе, но было ли между ними что-то большее? Могла Марина встречаться сразу с двумя мужчинами? Или может, Марат узнал про Эдуарда Дмитриевича и приревновал ее? Вопросов, как всегда, больше чем ответов… Вряд ли Марат захочет ответить на них, но попытаться стоит.
— Ты говорил, что Марат проводит закрытые вечеринки. Насколько они закрыты? Как туда попасть?
— Полли, забудь. Я сказал тебе, что это место не для тебя.
— К твоему сведению, я уже большая девочка и позволь мне самой решать какие места для меня, а какие нет.
Урицкий только махнул рукой:
— Какая разница, все равно тебе ни за что не раздобыть приглашение. Списки одобряет сам Марат и из универа, никто младше пятого курса еще ни разу туда не попал.
— А как же Алиса? Она на четвертом. И мы с ней одного возраста, хоть я и на курс младше.
— Алиса — исключение, у них с Маратом давняя история. Не удивлюсь, что главная задача этих тусовок — это привлечь ее внимание. Но еще раз повторяю, забудь!
Я поняла, что спорить с ним смысла нет и вышла из машины. Урицкий по традиции открыл мне дверь и направился за мной.
— Провожу до подъезда, — пояснил он, видя мой вопросительный взгляд. — Не бойся, сегодня без лифта.
Я хотела ответить, что бояться нужно ему, а не мне, но в последний момент передумала. Да, я боялась. Причем не столько того, что он последует за мной до квартиры, сколько того, что сейчас он просто уйдет.
Урицкий словно прочитав мои мысли, сделал шаг навстречу и легонько, едва касаясь, притянул меня к себе. Но даже это было лишним, я понимала, что Глебу достаточно было поманить меня пальцем и я бы точно так же прильнула к нему.
На мгновение наши глаза встретились, а затем и губы. Понятия не имею кто сделал первый шаг. Вот мы стояли и смотрели друг на друга, а в следующую секунду я уже чувствовала горячее мятное дыхание на своих губах.
Этот поцелуй не был «срывающе одежду» страстным, он не был прелюдией к чему-то большему. Но в то же время, он был именно тем что мне нужно. Он был заземляющим.
В последние дни я чувствовала себя словно воздушный шарик, привязанный к земле тоненькой ниточкой. И вот меня, как и шарик, мотало из стороны в сторону и каждый мало мальский порыв ветра грозил унести куда-то далеко. А с Глебом я чувствовала спокойствие. Крепкие руки прижимали меня к себе и я хоть на какое-то время забыла об угрозах отца, о пропавшей девушке и о том, что Урицкий — последний человек с которым мне бы стоило сейчас предаваться поцелуям.
Я закрыла глаза, чувствуя как сердце сначала пропустило несколько ударов, а затем пустилось галлопом, когда не только легкие, но и все внутренности заполнились его запахом. Он пах кожей, мятой, соблазном… самоуверенностью.
И да, я прекрасно осознавала иронию того, что именно с подачи Глеба началась моя неуверенность к себе и страхи, но тем не менее, это его близость меня сейчас успокаивала.
Откуда-то из другой вселенной раздались чьи-то шаги, хлопок двери, даже высокомерное цоканье языком. Но в этот момент мне было абсолютно наплевать на то что мы похожи на двух школьников у подъезда. Я хотела ощутить все это в полной мере, без оглядки на прошлое и без страха за будущее. Оказывается, иногда просто быть здесь и сейчас очень приятно.