(Не) влюбляйся (СИ)

— Папочка, я не хочу продолжать этот разговор, — пытаюсь перекричать папу, только все без толку. Его накрывает негодование и делает безумцем опьянение…
— Нет, пусть все послушают. Правильно я дочь воспитываю, а? Надо сейчас что-то предпринимать, так? Потом поздно будет. Правильно я говорю, мужики?
Пьяные мужики смущенно кивают, а я сижу, стараясь скрыть пунцовые щеки. Тот важный тип нервно утирает взмокший лоб и пропускает еще одну рюмку водки. Ненавижу пьяные базары. И папиных поддатых коллег тоже!
— С меня хватит, папа, — вскакиваю с места и бегу, не разбирая дороги от слез обиды и стыда.
— Миша, Вася! Быстро ее верните! — слышу его голос за спиной. — Мерзавка! Ты что удумала? Я не отпускал тебя из-за стола.
Этим толстым амбалам меня не догнать. Юркаю через калитку и оказываюсь на улице. Слышу, как тяжелые шаги настигают меня и резко разворачиваюсь, огибая забор с другой стороны. Бегу, не разбирая дороги и застываю, едва не угодив под колеса какой-то старой колымаги.
— Господи… — шепчу, стараясь рассмотреть водителя. Парень. Молодой, вполне симпатичный и, судя по тому, как он вцепился в руль — испуганный моим внезапным появлением на дороге.
— Ты что творишь, ненормальная? — кричит он через приоткрытое окно, а я прыгаю на переднее сиденье, взбудораженная внезапным планом, прокравшимся в голову. А почему бы и нет? Чем он не мой парень? Отец будет в восторге при виде него. Одна машина чего стоит. Она моя ровесница как минимум. Да и сам этот…
— Как вас… тебя зовут?
— Никита, — холодно отвечает он, окидывая меня равнодушным взглядом.
Молотит какую-то чушь про границы наших отношений, а я, пользуясь моментом, его рассматриваю. Его нельзя назвать красивым в привычном смысле этого слова, но притягательным — безусловно… У Никиты красивые глаза цвета теплой карамели, немного выступающий подбородок и очерченные губы. Хорошая кожа, покрытая аккуратной щетиной. А еще на нем линялая мятая футболка и стремные штаны. Мда… Отец пускает таких людей в дом только в качестве обслуживающего персонала, а я… Я просто с ними не общаюсь. Не потому, что гордая и избалованная. Мы разные Вселенные и крутимся на разных орбитах. И мне неизвестны проблемы этих людей. Нет, вы не думайте, что я дрянь и циничная гадина. Я родилась в обеспеченной семье и никогда не испытывала нужды, чтобы понимать реальную жизнь. Вот и все.
Я сбивчиво излагаю Никите суть своего предложения, встречая вместо похотливого (привычного мне) взгляда равнодушный. Не понимаю, ему не нужны деньги? Или причина в другом?
— Твой папа не дурак, Злата, — вздыхает он. — Он быстро раскусит твою затею. Или он хочет выдать тебя за такого парня, как я? — прищуривается Никита, широко улыбнувшись. Черт, у него и зубы хорошие… И улыбка красивая. Пожалуй, надо его додавить.
Я фыркаю и рассказываю парню о нашей несовместимости, используя красноречивые сравнения про Вселенные, планеты, лед и пламя… Накручиваю на палец прядь, стремясь вызвать в Никите интерес, но он отрезает:
— Я никогда не влюблюсь в такую, как ты… Циничную, избалованную мажорку.
Его слова больно, как отточенный клинок, ранят сердце. Понимаю, что задела парня и получаю заслуженный ответ, но… Черт, почему же так неприятно? Мне ведь должно быть по фигу на него — нищеброда в линялой майке?
— Это даже хорошо, Никита, — отвечаю нарочито спокойно. — Тогда у нас будут деловые отношения. Давай обменяемся номерами телефонов. Ты подумаешь и, надеюсь, согласишься.
Мне бы остановиться, но я продолжаю давить на жалость парня, рассказывая ему о маме… С недавнего времени я живу без нее. Если быть точной — последние пять лет. Отец застукал ее с любовником и выгнал. Мы с сестрой остались под его опекой, но я отчаянно хотела уехать вместе с мамой на остров Зеленого мыса — Кабо-Верде. Воспоминания о маме вызывают привычное волнение в сердце, но Никита грубо останавливает мои излияния, отрезая решительно:
— Я подумаю, Злата. Куда тебя довезти?
— Дворец Металлургов, — отвечаю, жалея о глупой просьбе и нашей дурацкой встрече.
   
Глава 3
 
Злата
Развалюха останавливается на площадке перед Дворцом Металлургов. Никита вздыхает и поворачивается ко мне, метнув нечитаемый взгляд. Обычно на меня смотрят по-другому — с восхищением, интересом, страстью… Но так равнодушно, пожалуй, никогда.
— Я позвоню тебе, Злата. Наверное, завтра. Мне надо посоветоваться с близкими и своей… девушкой.
Что?! Я даже не подумала об этом. Дура! Какая же я идиотка. Надо было о его личной жизни сначала спрашивать, а не заваливать информацией о маме, отце, закрытом пансионате в Лондоне… Будет тебе, Златка, урок.
— Хорошо, — улыбаюсь добродушно, замечая вспыхнувшие на дне его притягательных глаз эмоции. — Между нами будут только деловые отношения, Никита. Если понадобится, я сама поговорю с твоей девушкой, успокою ее.
Нашлась тут, мать Тереза… Никита смотрит на меня, как на полоумную и смущенно кивает. Толкаю дверь, едва сдерживая растущую в груди бурю эмоций — стыд, недоумение, бессилие — и выскакиваю на улицу. Мне срочно надо поговорить с бабулей… Только она меня понимает. И она выслушает и погладит свое Золотко по голове…
Бреду, понуро опустив голову и вскакиваю по ступенькам на крыльцо старенького Дворца Металлургов. Сегодня у любимой бабуси концерт. И, конечно, отец ее не пригласил на юбилей… По понятной причине — она мама его изменщицы жены… Здороваюсь с Тихоном Андреевичем — сторожем и гардеробщиком по совместительству и топаю по мраморному широкому коридору в концертный зал. Занимаю место и терпеливо жду выступления, вдыхая запахи горячего пластика, пыли и чужих духов. Моя бабуля Ирина Максимовна Смирновская — поет в ансамбле песни и пляски «Русское поле». Я уже говорила, что творчество — наша семейная черта? Сейчас вы в этом убедитесь сами.
Свет гаснет, погружая зал в приятный, голубоватый сумрак. В нетерпеливые шорохи и людские голоса вплетаются аплодисменты.
— Браво! — кричат зрители.
— Русское поле! — кричат другие с балкона.
Концерт начинается выступлением бабули. Ее высокая статная фигура плывет по сцене и останавливается возле микрофона. Над ней вспыхивает красноватый прожектор. Его лучи отражаются разноцветными бликами от стразов яркого сарафана. Бабуля выглядит, как окруженная волшебным сиянием принцесса. Аплодисменты стихают, а воцарившуюся тишину нарушает ее высокий чистый голос.
Что стоишь, качаясь, тонкая рябина
Головой склоняясь до самого тына?
А через дорогу, за рекой широкой
Так же одиноко дуб стоит высокий
Кабы мне, рябине к дубу перебраться?
Я тогда б не стала гнуться и качаться
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листвою день и ночь шепталась
Но нельзя рябине к дубу перебраться
Знать ей, сиротине, век одной качаться
Шо стоишь, качаясь, тонкая рябина
Головой склоняясь до самого тына?
(Русская народная песня, примечание автор. Автор музыки неизвестен, автор текста И. Суриков).
Хлопаю в ладоши, испытывая искренние радость и гордость за бабулю. Бабуля низко кланяется и уходит. Ее сменяет другая исполнительница — Анна Викторовна — соседка бабушки и ее подруга. Пользуясь временной передышкой, я забиваю телефонный номер Никиты в память телефона. Открываю его фотографию на заставке в одном из мессенджеров и неотрывно пялюсь на парня, прокручивая его слова в голове…
«Я никогда не влюблюсь в циничную избалованную мажорку… Никогда… Никогда…».
А мне и не нужна его любовь! Подумаешь тоже… Интересно, какая у него фамилия? Открываю Яндекс и загружаю фотографию Никиты. Поиск по фотографии — отличная вещь. Приложение моргает и выдает ссылки на страничке Никиты в соцсетях. Ну что же, посмотрим…
 
Гончаров Никита Федорович, двадцать один год, не женат… Листаю фотографии улыбающегося Никиты, погрузившись в свое занятие с головой. Вот он с каким-то пареньком, похожим на него самого, наверное, братом… А вот с другим парнем — темноволосым, щуплым и по-доброму улыбающимся. Фотография подписана, как «Байкерская вечеринка в разгаре». Вот оно что? Никита тоже любит мотоциклы? Странно… Ведь хороший байк стоит денег, которых у него, по всей видимости, нет.