Искупленный (ЛП)

Внутри меня бурлит жар, нарастающий под поверхностью кожи.
— Тебе не нужно продолжать. Я понимаю.
— Нет, все в порядке.
Это не так, но я не пытаюсь спорить с ней. Сомневаюсь, что этим легко поделиться.
— Дело в том, что моя мама забывчива, особенно в том случае, когда она была под кайфом, запирая меня в комнате, — ее голос дрожит, и все в груди сжимается от этого звука. — Вот почему я ненавижу маленькие пространства. Как будто я возвращаюсь в те годы, и в моем теле срабатывает какая-то автоматическая реакция, которая просит выбраться наружу.
Я тащу свое тело по полу, чтобы подползти к ней. Она обнимает меня, обхватывая рукой и притягивая к себе.
— Мне жаль, что это случилось с тобой.
Я хочу сказать больше, но слова даются мне с трудом. И я не хочу напугать ее, показав, насколько я похож на нее.
— Все в порядке. Нет причин расстраиваться. Это в прошлом.
— Правда? Как кто-то может пережить это?
— Иначе я потеряю из виду то, что важно.
К этому моменту, я уверен, Хлоя слышит, как мое сердце бешено колотится в груди.
— И что же это?
— Жизнь — это создание воспоминаний, которые важны, и забвение неважных.
Я хочу создать новые воспоминания. С моей семьей, с гонками и, может быть, даже с Хлоей.
Я не могу изменить тот факт, что я потерял ногу. Но я думаю, может быть, я действительно неправильно смотрел на свою жизнь после аварии? Может быть, Хлоя права, и я не смогу начать с ней что-то серьезное, если сначала не смогу принять себя.
Я хочу увидеть, что же именно она видит во мне. Последние три года я жил в мире черного и белого. Депрессия и изоляция съели человека, которым я был, создав того, кого я не узнаю. Поэтому, да, я хочу увидеть мир глазами Хлои, потому что это все равно, что впервые увидеть цвет. Это захватывает дух и впечатляет, в корне меняя жизнь, какой я ее знаю.
Она — мой калейдоскоп в сером мире.
  
Глава 30
 
Хлоя
Ладно, застрять в лифте вчера вечером было не самым худшим опытом в моей жизни. Технической службе потребовалось два часа, чтобы освободить Сантьяго и меня из маленькой кабины. После того как я отвергла его предложение «давай сделаем это» и рассказала о своей маме, большую часть девяноста минут мы провели молча. Я восприняла его молчание как равнодушие.
Он раскусил мой блеф. Дело не в том, что я не хочу заниматься с ним сексом. Но некоторые вопросы имеют приоритет, и какой смысл в интимной близости, если он не может чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы оставить включенным свет фонарика.
После того, как нас освободили из лифта, мы оба сделали вид, что ничего не произошло. Это хорошо сработало, так как мы оба сразу же легли спать.
Только теперь, после ночи беспокойного сна, моя кожа нагревается от воспоминаний о его губах на моих. Черт, его губы на других частях моего тела, вызывающие ощущения, о которых я могла только мечтать. Брук была бы вне себя от счастья, потому что оказалось, что Сантьяго действительно обладает навыками, подтверждающими эти нелепые статьи.
Ошеломление — это не то, что я чувствую в данный момент. Механики Бандини, команда и представители бегают по гаражу. Сантьяго, Майя и его мама сидят возле гоночного автомобиля Ноа и болтают друг с другом. Я держусь в стороне, не предлагая ничего интересного.
В этот раз я не знаю, что сказать. Как будто все слова, которые я выучила за свою короткую жизнь, вылетели из моего мозга. Сантьяго притворяется невозмутимым, но я читаю язык его тела, как книгу. Его позвоночник прямее стержня, а челюсть остается постоянно сжатой. Он произносит примерно столько же слов, сколько и я, что на данный момент равно нулю.
— Что ты думаешь о месте гонки? — Даниэла смотрит в мою сторону.
 
— О, это ммм… сильно.
Смех Сантьяго застревает в горле.
— Это один из способов описать его.
— Что ты знаешь о Формуле-1? — Майя переключает свое внимание с Марко на меня.
— О, массу всего. Сантьяго любит рассказывать о своих гонках.
Сантьяго застывает рядом со мной. Черт. Неправильно выразилась. О, Боже. Не слишком ли поздно симулировать боль в горле?
— О, действительно? — Ноа приподнимает бровь. — Он рассказывал тебе, как однажды побил меня за титул чемпиона мира?
Сантьяго закатывает глаза.
Я ухмыляюсь, молясь, чтобы он не слишком разозлился на ту бурю дерьма, которую я устроила.
— Ну, ему не пришлось много рассказывать, потому что он показал мне повтор. Я бы сказала, что он сожалеет, но тогда бы солгала.
Ноа и Сантьяго смеются вместе. Несколько членов команды бросают взгляд в нашу сторону. Я понимаю, почему. Ноа и Сантьяго веселятся — это очень красивое зрелище.
Кто-то отвлекает Ноа для предгоночного интервью с местным новостным каналом. Сантьяго хватает Марко и подбрасывает его в воздух, переключаясь между шумом вертолета и скоростью реактивного самолета.
Ух. Почему он все время должен быть таким идеальным? Это вредит моему самообладанию.
Какая-то крошечная часть меня испытывает искушение отменить свой глупый блеф и поддаться нашему влечению. Но тут Сантьяго вздрагивает, когда мимо проходит член съемочной группы и внимательно разглядывает его ногу, как будто у него рентгеновское зрение, позволяющее видеть под джинсами. То, как Сантьяго хмурится и прикрывается от более пристального внимания, заставляет меня укрепиться в своем выборе.
Если Сантьяго хочет иметь со мной более серьезные отношения, будь то сексуальные или иные, ему нужно принять себя. Потому что, в конце концов, никто, кто выглядит и ведет себя так, как он, не должен прятаться от мира. Это такое же чертовское разочарование, как уход Брэда Питта от Дженнифер Энистон и распад группы ABBA.
Я не могу позволить Сантьяго скрывать себя в темноте и тайнах, когда он должен сиять, даже если это означает отложить мои собственные планы в сторону. Планы не всегда идут гладко, и я не намерена отказываться от помощи ему. Приоритеты меняются, и раскрытие моей личности перед отцом больше не является самым срочным делом в моей жизни.
* * *
Я официально стала зависимой от Формулы-1. Сегодняшний день не может быть лучше: у нас есть отдельная комната для просмотра гонки. Там бесплатное шампанское и эксклюзивный доступ к командному радио Ноа. Я никогда не любила роскошь, но Сантьяго переубедил меня, как только передал мне мимозу. День гонки — это как поздний завтрак, только без дорогого счета.
Массивные телевизоры показывают кадры с камер и беспилотников Формулы-1. Команда расставляет гонщиков крест-накрест по всей сетке, машина Ноа возглавляет группу.
Сантьяго качает головой.
— Никто не может сбить его с пьедестала, даже после всего этого времени.
— Есть только один человек, у которого больше всего шансов, и он стоит в этой комнате. — Майя потягивает свою мимозу.
Сантьяго хмурится на сестру.
— Ты пытаешься меня поддеть?
— Если мне удается вывести тебя из себя, значит, что-то в этой ситуации тебя все еще беспокоит. Ты когда-нибудь думал об этом в таком ключе?
— Нет. Я думаю, что моя назойливая младшая сестра на секунду забыла о своих манерах.
— Сантьяго, — шиплю я себе под нос. — Прекрати.
Майя отмахивается от меня, бросая взгляд на своего брата.
— Твое место там.
Сантьяго смотрит на мать в поисках помощи, но она пожимает плечами и снова обращает свое внимание на Марко. Умная женщина. У меня возникает искушение пойти туда и присоединиться к ним.
— Mami — Мама не спасет тебя от разговора. Просто будь честен. Ты скучаешь по этому? — Майя снова поворачивается к телевизору.
По очереди пять фонарей над машинами загораются, а затем гаснут. Автомобили с визгом проносятся мимо сетки и входят в первый поворот. Камера на приборной панели дает болельщикам и нам прекрасный вид на переднее крыло Ноа, когда он проходит первую прямую. Он разговаривает со своими инженерами, передавая статистику с рулевого колеса.