Искупленный (ЛП)
* * *
— Мы умрем. Это официально. Боже, спаси нас, — бормочет Хлоя, глядя на крышу машины. Она неправильно крестится, и я смеюсь, показывая ей, как нужно.
— Расслабься, — я сканирую наше окружение. Улица пустая и ровная — идеальное место, чтобы научить кого-то водить.
— Когда ты выиграл прошлой ночью, я не ожидала, что ты потратишь свой выигрыш на это.
— Ну, я сказал, что нам нужно решить проблему с тем, что ты не умеешь водить машину. В моем доме это запрещено, — я потираю кожаную приборную панель джипа. Я предложил Хлое самую прочную из моих машин, чтобы она научилась водить.
— Здесь три педали. Почему здесь три педали? — она стонет.
Этот звук посылает прилив энергии прямо к моему члену. Я делаю глубокий вдох, ослабляя боль, которая стала привычной рядом с Хлоей.
— Потому что автомат — это для бабушек.
— Ладно, все в порядке. Я признаю, что я бабушка, потому что я все равно почти никуда не выхожу. Я имею в виду, что вышивание — это мое хобби. Я практически через год стану людским эквивалентом приюта для кошек и проживу остаток жизни с кислородным баллоном.
Я делаю серьезное выражение лица, подавляя желание рассмеяться.
Она протягивает мне молящиеся руки.
— Пожалуйста, не заставляй меня делать это. Ты не Джон Кьюсак, и это не «Скажи что-нибудь».
— О чем ты вообще говоришь?
— Ты никогда не смотрел этот фильм?
— Нет.
Она смотрит в потолок.
— Похоже, теперь есть две вещи, о которых нужно молиться. Неудивительно, что ты так долго был холост. Ты хоть знаешь, как ухаживать за женщиной?
Я моргнул.
— Мне не нужно ухаживать.
— Все ухаживают. Ты разбиваешь мое сердце любителя восьмидесятых.
— Правда? Скольких мужчин ты добивалась?
Ее щеки вспыхнули.
— Эм… я не добиваюсь. Но это другое, — слова вылетают у нее изо рта.
— Конечно, другое. Двойные стандарты, как правило, странно удобны.
Ее рот раздвигается.
— Прости? Нет никаких двойных стандартов. Я просто никогда не была заинтересована в том, чтобы ухаживать за кем-то! Это совершенно другое.
— Потому что твое сердце, обожающее восьмидесятые, установило слишком высокие стандарты любви?
— Именно. Ты бы понял, если бы вырос рядом с моей мамой и ее паршивым парнем. Уж лучше высокие стандарты, чем эта помойка, которую ошибочно называют романтикой.
— Подожди. Разве ты не была влюблена? — я не знаю, почему я шокирован. Я тоже никогда не был влюблен, но Хлоя… она другая. Кто-то уже должен был ее подцепить. Хотя бы ненадолго.
Она сосредоточилась на руле.
— Нет. А ты?
— Нет, — честно отвечаю я.
— Вот видишь, может, если бы ты ухаживал за девушкой, ты бы уже был влюблен, — она ухмыляется.
Я качаю головой и возвращаю свое внимание к задаче.
— Хватит меня отвлекать, я должен объяснить, как это делается.
Я прохожу с ней через каждый шаг, объясняю переключение передач, педали и все остальные основы, которые она должна знать.
Она берется за рычаг переключения передач и пытается сдвинуть его с места. Ее брови сходятся вместе, и она издает драматичный вздох.
— Ну, я думаю, раз машина сломана, нам лучше уйти, пока никто не пострадал. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
— Ты забыла завести машину, — я прикрываю улыбку кулаком.
— Ты слишком наслаждаешься моими страданиями. Я знала, что ты сумасшедший, но это совершенно новый уровень, Сантьяго Алаторре, — Хлоя идеально произносит свое «Р».
Мой член вздрагивает от того, как она произносит мое имя. Я еще не делился с ней своим прозвищем, что для меня в новинку. Мне нравится, что Хлоя — одна из немногих, кто называет меня Сантьяго, а не Санти. Возможно, так и должно оставаться. Я ерзаю на своем сиденье, устраиваясь поудобнее, пока объясняю, как завести машину.
Я отрываю ее руку от рычага переключения передач и показываю ей движения. Ее приятный запах проникает в мой нос, когда я наклоняюсь. Я хочу остаться в этой позе, пока мой член пульсирует, а она ведет мою машину, что превращается в эротический сон.
Да, я возбужденный ублюдок. Я понял. Любой был бы таким, если бы находился в отношениях со своей правой рукой так долго, как я.
— Ты только что нюхал мои волосы? — недоверчивый голос Хлои вырвал меня из моих фантазий.
— Нет.
— О Боже, ты точно это сделал! — ее хихиканье переходит в полноценный заливистый смех.
— Ты бредишь. Я пытался проверить, нет ли утечки газа.
— В моих волосах? — она поворачивается ко мне. Ее грудь прижимается к моей руке, напоминая мне обо всем, к чему мне так хочется прикоснуться. — Ты стесняешься, — она проводит пальцем по моим пылающим щекам.
Ее прикосновение разжигает огонь в моих венах, заставляя кровь сильнее приливать к щекам, которые она гладит.
Черт. С каких пор я стал стеснительным?
С тех пор, как ты стал фриком для публики, — предлагает маленький, но громкий голос в моей голове.
Я прикрываю свои мрачные мысли закатыванием глаз.
— Нет. Такие мужчины, как я, не стесняются.
Она тычет пальцем в мою грудь, а затем проводит пальцем по мышцам моего живота.
— Ты точно такой. Скажи мне, почему тебе нравится нюхать мои волосы?
— Правду или ложь?
Ее взгляд встречается с моим.
— Правду. Всегда правду.
— Потому что ты пахнешь раздражающе хорошо, и мне захотелось большего, понятно? Теперь ты счастлива?
— В полном восторге. Нюхай дальше, гаденыш, — ее смех заглушает звук заводящейся машины.
Ее настроение заразительно. Я впитываю его, позволяя положительной энергии проникать в меня. Я наслаждаюсь присутствием Хлои, поскольку мы проводим все больше времени вместе. И, честно говоря, часть меня задается вопросом, что еще я могу сделать, чтобы она дольше оставалась рядом со мной.
Глава 22
Хлоя
Я бездумно подметаю пол в кофейне.
Что мне надеть в эти выходные?
Что я должна говорить?
Но, постойте, как же мне жить в одном номере с Сантьяго несколько дней и сохранить между нами исключительно платонические отношения?
— Хлоя, я хотел поговорить с тобой.
Я подпрыгиваю при звуке голоса Маттео. Метла выскальзывает из моих рук и с грохотом падает на пол.
— Боже. Ты меня напугал!
Он хихикает.
— Прости. Я несколько раз звал тебя по имени, но ты меня не слышала.
Ох. Хватит фантазировать на работе.
Я поворачиваюсь к нему. Он жестом приглашает меня присесть за один из свободных столиков.
Он собирается меня уволить? Он никогда не был таким формальным, а после нашего адского ужина отношения между нами были немного напряженными. Я стараюсь не обижаться на него, но мне все равно немного неприятно.
— Как дела? — я сохраняю непринужденный тон, несмотря на громкие мысли, бьющиеся в моей голове, как марширующий оркестр.
— Ну, я чувствую, что между нами что-то не так.
Ого. Этот человек действительно мой отец. Как еще он мог почувствовать мое раздражение?
Он продолжает.
— Ты была довольно тихой и не похожей на себя после нашего недавнего ужина.
Кто-нибудь, дайте этому человеку награду. Он понимает женщин и ищет возможности все исправить. В конце концов, этот город действительно волшебный.
— Да. Об этом…
Он поднимает руку.
— Мой сын и я… Мы были неуклюжими. Теперь я это понимаю.
Мой рот открывается. Стоп. Хорошо. Я могу поддержать такой вид самоанализа.
— Нет, вы оба были просто взволнованы.
— Мы оба были грубы, и не пытайся прикрыть это чем-то другим. Сохрани мое достоинство.