Почтальон (СИ)

— Что с ним не так? — спросил Мухин.
— Заболел человек, надо бы проведать, и мне бы там помощь не помешала.
— Да ладно! — Фомич откинулся на спинку стула. — Эвона как, конторщик, значитца. Так может в ГПУ стукнуть? Меня как там пытали, так я старичку, начальнику ихнему, плечо вправил, оно с гражданской у него недужило, так он сказал — в любое время и по любому поводу чтобы сразу к нему.
— Был бы я уверен, — Травин поднялся, — сам бы сообщил. Может попусту беспокоюсь.
— Тоже верно. После такого обеда прогуляться не грех, где он, говоришь, живёт?
— На том берегу возле Мирожского монастыря.
— Не будем тянуть, — Мухин спустился в подвал, принёс патроны, а пистолеты из буфета вытащил. — Один тебе, один мне.
Травин продемонстрировал майнлихер, Мухин усмехнулся и засунул оба Дрейзе в карман, сказав, что оружия, как и денег, много не бывает.
— Я с вами поеду, — Варя встала, — дядя Адам ни в чём не виноват, я с ним сама поговорю, а потом вы, два дурака, перед Смидовичем извинитесь. Ясно?
— Так ведь у Сергея мотоциклетка на двоих, — попробовал возразить Мухин.
— Там коляска прицеплена, а если не поместимся, рядом побежишь.
— Крепись, Фомич, — Травин похлопал Мухина по плечу, — я терпел, теперь твоя очередь. Но смотри, Варя, чтобы без глупостей. 
Спасо-Мирожский монастырь был построен князем Святополком на левом берегу реки Великой между ней и речкой Мирожей, и простоял так семь с половиной сотен лет, много раз горел, затапливался и разрушался, пока советская власть не добила его, переделав в экскурсионную станцию. Рядом с каменной оградой ещё до революции были нарезаны участки мелким чиновникам и мещанам, для них почти ничего не поменялось, разве что колокольня больше не звонила и нищие куда-то исчезли.
Владение Смидовича почти не выделялось среди окружающих построек, конторщик жил в одноэтажном доме красного кирпича, добротном, с исправными рамами, черепичной крышей и толстой дубовой дверью, в которую были врезаны аж два замка. Травин постучал в дверь, потом в окно, никто не открыл и шевеления в доме заметно не было.
— Что дальше? — спросила Варя. — Взлом?
— Он самый, — Мухин меньше чем за минуту вскрыл оба замка, и возился с задвижкой, просунув проволоку через замочную скважину. — Всё, готово.
— Как он изнутри закрылся, если никого дома нет? — Сергей прошелся по комнатам, заглянул в кухню и кладовую.
В доме было пусто и идеально чисто, все вещи стояли и лежали на своих местах, посуда блестела отчищенными боками, ровно сложенная одежда занимала меньшую часть большого дубового шкафа, кровать была аккуратно заправлена, многочисленные полки пестрели корешками ровно выставленных книг.
— Чистота — не преступление, — Лапина уселась в глубокое кресло, всем своим видом показывая, что происходящее не одобряет. — Хозяина дома нет, вы тут как воришки шарите везде. Мышей решил допросить?
Травин простучал пол в комнатах и перешел на кухню.
— Фомич, иди сюда, — позвал он.
Люк под столом был прикрыт циновкой, и не заперт. Металлическая лестница спускалась вниз примерно метра на четыре. Сергей спустился, присвистнул — подземный ход тянулся сколько позволял свет рассмотреть. Фомич впихнул Варе один из пистолетов, и присоединился к Травину. Тоннель позволял стоять в полный рост и в ширину был метра два, с выложенными из камней стенами и сводчатым кирпичным потолком, по отметинам на стенах было видно, что ход затапливается не больше, чем наполовину. Рядом с лестницей на каменном выступе лежали свечи, большей частью — оплавленные и с обгоревшими фитилями.
Травин запалил свечу, и двинулся вперёд, Мухин топал за ним. Дрожащее пламя свечи слабо разгоняло мрак, на стенах и потолке попадались железные крюки, покрытые толстым слоем ржавчины. Через двадцать шагов ход раздался вширь, образуя комнату, уставленную по периметру полками.
— Смотри, — Мухин поднял с пола подпорченный водой лист, — немчура тут отметилась, кое-что можно разобрать, но в воде лежал. Видать, подтопило тут хорошо этим годом, паводок знатный был.
 
Таких комнат встретилось ещё три, две были совсем пусты, последняя уставлена трухлявой мебелью, которая рассыпалась от несильного толчка, наконец показалась ещё одна лестница, ведущая наверх, с такой же кучкой свечек. Свою Травин оставлять не стал, загасил и сунул в карман, сверху пробивался свет.
Тоннель привёл в небольшую кладовку, запертую снаружи на замок. Когда приятели выбрались в длинный коридор, в окне в самом его конце виднелись каменная ограда и Спасо-Преображенский собор. По обе стороны коридора шли двери, запертые на штифтовые замки, Мухин вскрыл первую слева, она оказалась завалена барахлом. Там были и меховые шубы, и отрезы ткани, и кожаные сапоги, и даже дамские шляпки в коробках, всё разной степени поношенности.
— Да тут малина ветошная, — присвистнул Мухин, — добра тыщи на четыре. Ты как хочешь, командир, а я пустым не уйду, и в других комнатушках пошурую.
— Сначала осмотримся, — Сергей дошел до середины коридора, там, где он прерывался выходом на улицу, и запер входную дверь на засов. — Пройдись, нет ли кого, а я сюда загляну. Найдёшь Смидовича, тащи сюда.
И он кивнул в сторону открытой двери, ведущей в большую комнату. Мухин туда только мельком заглянул, пренебрежительно хмыкнул и направился к лестнице, ведущей в подвал, уложенные небрежными стопами бумажные и кожаные папки со следами воды и сваленные в кучу бумаги его не интересовали. А вот Травина очень даже, как должен выглядеть якобы сгоревший архив, он примерно представлял. На многих кожаных папках золотился двуглавый орёл, он взял первую попавшуюся, раскрыл — а первом же листе стояла размашистая подпись губернатора Кашкарова.
Несмотря на видимый беспорядок, бумагами занимались, у стены стоял стол, один в один такой же, как у Смидовича в суде, рядом с ним папки лежали в упорядоченном виде, убранные в картонные короба с наклейками. А рядом с ними, в таком же коробе, были небрежно свалены пачки сторублёвок.
— Молодец, все улики в одном месте собрал, — похвалил Смидовича Сергей.
Он двинулся было к выходу, чтобы кликнуть Мухина, но проход ему перегородил настоящий великан, ростом как бы не выше самого Травина, и сложения такого же. Сергей остановился, незнакомец тоже замер, лоб его сморщился, словно помогая мозгу понять, свой это или чужой. Травин потянулся к карману, в котором лежал пистолет, одновременно продевая пальцы левой руки в отверстия кастета. Здоровяка это вывело из ступора, он заревел и прыгнул на Сергея. Левую руку он поджал, а правой нанёс удар в голову, но двигался бандит недостаточно быстро. Травин его трюк раскусил, чуть присел, здоровенный кулак пролетел у него над головой, инерция увела мужика вперёд, он развернулся чуть, и Травин резко ударил его в печень, а потом в подставившийся левый бок. Мужик наклонился, тяжело дыша, сделал два шага назад. Он не упал на пол и не закричал от боли, только крякнул, и встал в боксёрскую стойку.
Сергей сделал шаг влево, сблизился насколько возможно, и дал себя обхватить. Силы у бандита было хоть отбавляй, он прижал правую руку Сергея к телу, и пытался поймать правую, тогда Травин ударил его большим пальцем в глаз, что есть силы надавил, выдавливая глазное яблоко, мужик откинул голову, подставляя подбородок, и Сергей саданул туда лбом что есть силы. Как по бетонному столбу шарахнул, бандит только покачнулся, оттолкнул Травина, и ударил кулаком в грудь. Сергея отбросило на пол, он тяжело дышал, перед глазами вспыхивали искры, сердце стучало неравномерно.
— Оставь его, Немой, — услышал он голос Смидовича, тот был спокоен и говорил уверенно. — Товарищ Травин, кажется, что вы здесь забыли? Здание на ремонте, окркомхоз восстанавливает, а вы рабочих бьёте.
Конторщик близко не подходил, за спиной его маячили двое в пиджаках и с револьверами.
— Вас ищу, — Травин поднялся, отряхнул рукав. — А нашёл, что удивительно, какие-то папки судебные и деньги старорежимные. Вы никак на них что-то купить собираетесь? Рабочему вашему, кстати, доктор бы не помешал.