Небо в огне (СИ)

— Укокошить никого не хочу, — стремления Холмогорова скромны, — и свалить потихоньку надо бы. Тошно!
Космос поворачивается в кресле, двигаясь вокруг своей оси, в попытке придать себе бодрости. Телодвижение не приносит результата, и, приподнявшись, он встаёт, попутно вспоминая про место обитания ключей от машины. Но не находит.
— Бля, ключи посеял! Попал… — с заметной печалью отмечает Космос. — Засада! Откуда не ждали.
— Братишка, а до «Шереметьево» я тебя и бесплатно подкину, — Фил уверен, что успел направить Космоса на верный путь, — на бензин не прошу. Бак полный!
— Пинком к самолёту, дядька? — Космосу и без подсказок ясно, где ему хочется быть.
И с кем.
— Куда ты денешься, курилка? — долгие годы знакомства с Холмогоровым не прошли для бывшего боксера даром. Он предсказывал его поведение до того, как можно было сосчитать до пяти.
— На Марс, блин, улечу! На ракете…
Помощь Фила всё же не понадобилась. Космос справился без провожатых.
========== 94-й. Любовь не теряют ==========
Комментарий к 94-й. Любовь не теряют
Космос/Лизы много не бывает
https://vk.com/wall-171666652_1156
https://vk.com/wall-171666652_1161
OST:
— Nightwish — Sleeping Sun
— Луна — Самолёты
— Уснули?..
В полуночной тиши повисает тревожный вопрос, произнесенный громким шепотом. Лиза коротко кивает головой, заставляя Ёлку отбросить надуманные страхи. Тем более Арька и Настя, смирно послушав сказку «Цветик-семицветик», устало зазевали и быстро заснули, и этим уже не внушали Лизе каких-либо опасений.
Анастасия Леонидовна вообще оказалась очень послушной, а Ариадна Космосовна, принимая поведение родственницы к сведению, отбросила идею вести себя шумно. У Арьки появилось призвание — повсюду таскать за собой Настеньку и учить её обращаться с игрушками. Настя неосознанно тянулась к космическому потоку энергии, и не только из-за того, что Арьке сложно сопротивляться. В будущем старшинство Ари отойдет на второй план, но связь, заложенная не только родством, но и дружбой, не сможет уступить дорогу отчуждению. Лиза верила, что так оно и будет. По крайней мере, её душевные отношения с Пчёлкиным зародились именно в пору хождения пешком под стол.
— Все в порядке, но Настя по тоскует по папе и маме, я вижу, — Елизавете легко почувствовать настроение крохи, которая не сразу сообразила, почему высокая тётечка из Москвы приехала и отныне заправляет её воспитанием, — но они с Арькой спелись…
— Скучает, папина дочка! Но Лёня ещё долго пробудет в госпитале, — приглушенно отвечает Елена, не скрывая нечаянной слезы. — За ним уход, врачи хорошие. Все приносят по первому зову. Но голова перевязана, царапины, ссадины. Лицо осунулось. А сегодня эта тварь заявилась… Глаза бы её мои не видели! Жена его бывшая, про завещание твердила, которого нет. Выпалила ему, что друг его… Наш, точнее, журналист… Погиб! Лёня сознание потерял, а теперь… Будет винить себя. Но что поделать?
— Главное, что дядя Лёня сильный, он скоро будет на ногах…
— С его-то жизнелюбием!
— Морской волк иначе не может!
— И я без него не смогу…
Лиза не задавалась вопросом, зачем её преуспевающему дяде понадобилось кресло местного депутата. Скорее, от природного стремления выбиться в люди, а не от жажды крупной наживы; Рафалович и в бытность офицером разбирался в том, где и как туго набить кошелёк. Прохождение Рафаловича в заксобрание было бы делом решенным, если не громкое журналистское расследование, раскрывающее правду о хищениях в армии, косвенным участником которых являлся сам Леонид. Морской волк слишком поздно узнал, что за разбирательством стоял друг юности, а за последним — хвост и слежка в лице доблестных гэбешников. Что случилось дальше — всем известно…
Рафалович в реанимации, а Павла Иванцова похоронят на Смоленском кладбище.
— Лёнька не уберег друга. Сейчас и сам понимает, что лучше бы горькая правда. Эта история со списанной техникой, вооружением, а я же его предупреждала… Что ничего не остаётся без последствий!
— Мир тесен, — надо отдать должное Космосу: его мнение о происходящем в Петербурге не обосновывалось на домыслах. — Иногда очень тесен. Не удивляйся!
 
— Иванцов берег кейс с бумагами в камере хранения, но сама понимаешь, нашлись ходы и его заменили другим содержимым. Лёня еле успел в редакцию, он вошёл, когда Павел уже собрался открыть чемодан. Они едва в сторону кинуться успели. У Пашки руку задело, Лёню на носилках тащили, а потом… — Ёлка с трудом принимала события, свидетельницей которых невольно оказалась. — Чёрт, эти оборотни затеяли перестрелку прямо в больнице! Санитарку убили. Их схватили, успели, а я вхожу в палату, а там Пашка… Я глаза ему закрыла. И всё. Как решето… И самое страшное, что убийцам ничего не будет. Погоны, контора. Ненавижу…
— Погоди, милая! — Лиза внезапно понимает, что Ёлка повествует о том, кто был смутно знаком ей по малолетству. — Друг папы? Они же с дядей Лёней с первого класса были знакомы…
— Нас было пятеро: твой отец и я, Лёня, Паша и Миша. Мишка — сын академика, в МГИМО пошёл учиться, закончил. Но после первой заграничной поездки попал в дурную компанию. Попойки, наркотики, слетел с должности. Отец пытался его снабжать, зачем только, почему не лечил? И Мишу новые дружки за долг с многоэтажки столкнули, что было за год до аварии твоих родителей. Остались мы с Лёней. А было пятеро…
— Пятеро… — задумываясь о тех, кого оставила в Москве, сказала Елизавета. — Надо же, совпадение!
— Солнце мое, я не люблю подобные равенства. И надеюсь, что тебя они минуют, — Ёлка обнимает Лизу, как в малое дитя, будто бы целая женщина двадцати трёх лет сможет поместиться у неё на коленях. — Спасибо, что ты ко мне приехала. Мне действительно сложно одной. Нам помогают, шеф лично контролирует лечение Лёни. И не отвлекай Космоса и брата. Просто я никому не могу доверить Настю, кроме тебя, но если ты против…
— Я рада, что могу быть тебе полезной, не обсуждается, — напоминание о Космосе заставляет Лизу вспомнить, что она так и не удосужилась ему позвонить. Она надеялась, что муж остыл, хороши оба, и трудно разобраться, насколько. Поэтому Лиза ломала голову, как заговорить с ним первой. И убедить в том, что они с Арей поживут у Ёлки. Месяц, два — неизвестно, но расстояние не должно быть для Лизы и Космоса помехой.
— Скажи мне честно, Лиза, — Елене не нужно много гадать, чтобы объяснить для себя поведение племянницы, — ты не звонишь Космосу, странно! Поругались? Не пускал?
— Мелочи, — Елизавета не считала, что вправе пересказать родственнице свою ссору с мужем, — и я позвоню ему завтра. Обязательно.
— Поговори с ним. Он тебя очень любит! — не желая навязываться, Ёлка ограничивается простым, но дельным советом. — А я, наверное, спать пойду. В носу запах капельниц, не могу больше…
— Ты сколько не спала? — фраза могла прозвучать не вопросом, а восклицанием. — Пора на боковую! Из раковины всё уберу, домработницу я днём отпустила. Ни о чем не беспокойся.
— Конечно, с детьми и домом ты справляешься лучше, чем я, — Ёлке нравится хвалить племянницу. Пускай, казалось бы, что три минувших дня полностью вычёркивали её из мирной реальности. — Спокойной ночи, Лиза!
— Доброй!..
Квартира на Московском проспекте затихла, но Холмогоровой не до сна. Мысли закономерно терзали её, не давая шанса заснуть крепким младенческим сном. Ссора с Космосом всегда представляла собой едкое явление, которое вечно выводило Лизу из строя, но ей сложно понять, почему муж не понял её сразу? Кос лучше других помнил про то, что Лиза почти по-детски привязана к Черновой. Знал, что Лиза сорвётся к ней в любое время дня и ночи. Как к матери…
Может, отвык, что она довольно давно не уезжала одна? Сомнительно.
Лиза догадывалась, что ярость Космоса не взялась с пустого места и возникла не в вечер субботы. Снежный ком накапливался, а ряд историй, стоивших Космосу и Лизе ссор, оставляли саднящие рубцы. Последнее не притупляло взаимного притяжения, которое с каждым днём заставляло ценить свою единственную любовь, но если Лиза в Петербурге и не с Холмогоровым…