Небо в огне (СИ)
Лишь в обшарпанном подъезде Пчёлкиных Космос и Лиза прервали гнетущую тишину, договариваясь о самом главном.
— Сотри кислую мину к чёртовой матери! Что подумают старики? Пекись об их спокойствии! Я же не монстр, и я о тебе думаю… — в приказном порядке объявил Кос, останавливая жену в пролете перед третьим этажом — старым излюбленным местом, где они когда-то прятались от вездесущих друзей, не желая раскрывать правду о своих отношениях. — Лиза, ты понимаешь? Посмотри на меня!
— Раньше ты меня по подъездам по другому поводу зажимал! Холмогоров, теряешь хватку… — наверное, они подумали об одном и том же, но голубоглазая рада тому, что он вовремя вспоминает про дочь, — если ты не забыл, Космос, то я никогда не рассказываю, что происходит между нами другим. И мир не рухнул от того, что мы в чем-то не сошлись!
— Пять минут на сборы и родственные разговоры, — Кос с удовольствием бы перешагнул через свой ущемленный эгоизм, целуя Лизу властно и настойчиво, но он не хочет её задерживать. Приходится нехотя убрать руки с изящной женственной фигуры и дать сделать свободный шаг, — а я покурю пока…
— Напрасно, Кос, — Лиза хочет стереть пережитый скандал из памяти, — послушал бы от тёти Вали, что я неспроста такая повернутая, а ты святой человек. Самый лучший!
— Красивая, я знаю, что она не права, — Космосу наплевать на то, что приговаривает старая Пчёлкина, несомненно любя единственную племянницу. — Беги скорее! Не люблю я это Западное Бирюлёво…
— Мы недолго!
— Я у тачки…
Проходит несколько коротких минут и Лиза, едва поспевая за юркой Арькой, вынуждена дать злополучной субботе шанс на исправление. Дочка, обожающая зиму и снега, просто не дает сделать маме иного выбора. Аря не боится растянуться морской звездой на скользковатой тропинке, а завидев высоченную фигуру папы прибавляет ход, заставляя Лизу забыть про скорость черепашки. С ритмом жизни, которая владеет всем существом и сознанием, они должны вычеркнуть пониженные передачи.
***
Космос и Лиза не заговаривали о том, что случилось в Цветочном и тогда, когда солнце за окнами сменилось синеватым полумраком, а маленькая хозяйка, умотавшись за день, уснула младенческим сном. Кос развил бурную деятельность, разбирая бумаги, лежавшие в сейфе, традиционно спрятанном за одной из картин в супружеской спальне, а Лиза, словно подражая ему, до блеска чистила газовую плиту, не жалея тонких рук.
Когда время подходит к ночи, Холмогорова, надеясь, что конфликт исчерпан, возвращается в спальню, но поза Космоса, занявшего кровать поперек, вводит её в замешательство. Или она уже отлучена от священной персоны?!..
— Пустишь? — Лиза, завернутая в махровое полотенце, стоит у порога комнаты, собираясь закрыть дверь. Что она и делает, пока Кос поднимает голову с согнутого локтя. Она не собирается играть в жертву космических репрессий, понимая, что хороши были оба.
На всю голову дураки…
— У меня нет других вариантов, — мужчина хлопает по свободной поверхности рядом с собой, и Лиза, скинув последний покров, ложиться рядом с мужем, нежно прислоняясь к его обнаженному и сильному телу. Она не хочет говорить о том, что осталось за воротами загородного дома, а желает, как и прежде, раствориться в своем космическом омуте, помня только о том, что она взаимно любима, — маленькая моя, глупенькая. Хоть и умная!
— Ты же знаешь, что я никогда и ничего от тебя не скрываю, солнце, — Лиза заставляет Космоса потерять контроль, позволяя ласкать открытые к прикосновениям его губ шею и грудь. Но вскоре он придавливает её собой, не делая возможным шаг в сторону, и останавливается, преданно заглядывая в голубые омуты. — Кос?..
— Я боялся, что ты спать ко мне не придёшь, — признается Холмогоров без преувеличений, прижимая разгоряченный лоб к плечику жены, — алмазная, я же не могу…
— Чего ты не можешь? — Лиза часто поглаживает почти черные волосы мужа, уверяя в том, что никуда не уйдет. — У нас с тобой все хорошо. Я тебя так люблю!
— Я вообще без тебя не могу, — Космос переворачивается, укладывая Лизу на себя и собственнически её обнимая, — давай не будем ссориться? Ну, Лизк, хочешь, я этот дом к херам снесу и новый построю!
— Мы обязательно подумаем об этом, — чувственно проведя ладонью по мужскому животу, Лиза не скрывает, что время для разговоров ещё обязательно найдется, — я и ты.
— Иди ко мне, — успевает услышать растроганная молодая женщина, прежде чем отдаётся мужу, не пряча свою любовь за недомолвками.
Космос и Лиза давно осознали, что их чувства прочны и непоколебимы, но прятаться от встречных ветров приятнее под одним одеялом, растворяя сомнения трепетной и умопомрачительной близостью. У них никогда не получалось по-настоящему друг от друга отдалиться, о чем они когда-нибудь снова задумаются, но не в миг, когда они неразрывны и не могут понять, где царствует земля, а где живет небо, в котором можно было спрятать любые мирские страхи. Опасения…
Все вокруг не рискуют показать, что уязвимы, но кто сказал, что стыдно бояться потерять любимого человека?!..
Или то, что давно и упорно выстраивается, ограждаемое от третьего лишнего и чуждого влияния.
— Окей, босс, признаю… — объявляет Лиза, когда расслабленный Космос готов выслушать от нее любую речь, просто потому что не хочет отводить от неё жадного взгляда, — ты женат на сумасшедшей! Я всё пропускаю мимо ушей, молчу себе на уме и не понимаю, как сейчас люди живут. Как-то так…
— Будешь болтать много, то, родная, я тебя сожру, — расположив ладони на талии жены, Кос делает рывок и роняет Лизу на себя, — без приправ. Я сдержу обещание!
— Денёк переживательный, — уткнув носик в мужскую ключицу, Холмогорова начинает говорить немного сдавленно и устало, — а через неделю мы должны всех собрать, как будто с тридцать первого не расставались…
— Зато нам все обзавидуются, — несколько горделиво отмечает Космос, — родимые!
— Как будто они не знают, как мы живем, — Лиза обошлась бы и без широкого празднования трехлетия со дня свадьбы, — и, если подумать, солнце, мы вместе в два раза больше, чем написано в свидетельстве. Шесть лет…
— Мало ты подумала, — Космос вёл отсчёт с восемьдесят седьмого, — и год у меня украла, зараза!
— У самой себя, — в тишине ночи Лиза нечаянно разразилась смехом, но останавливается, боясь, что её громкий гогот разбудит мирно спящую Аречку, — я сдаюсь, мы можем спорить на эту тему вечно. Ребенка потревожим…
— Плохо, если бы мы вообще с тобой не спорили, — Космос вынужден констатировать факт, который, порой, его вымораживал, но без существования оного смутно представлял отношения с Лизой, — а я как-то иначе не знаю. Совсем!
— Карты тебе, наверное, спутала сегодня? — и в этой акции Лиза всегда преуспевала.
— Выкинь к дьяволу дурацкое «наверное», и поймешь, что мы из-за этого годовщину празднуем!
— Выкину, обещаю…
— Я и не сомневаюсь!
Космос и Лиза не спешат делать выводов о том, что может разделить их хотя бы на доли секунд. Они счастливы, не допуская мысли отпустить друг друга, и, зная, что по-настоящему имеет значение…
Внимательная Луна оберегает любящих от прошлого и будущего, храня алмазное небо от обманчивого огня.
========== 94-й. Вести ==========
Комментарий к 94-й. Вести
Шестидневная рабочая неделя ушла в небытие, а запоздалая большая глава наконец-то готова!
Спасибо всем тем, кто ждал продолжения, просматривал и читал другие работы, посвященные Космос/Лизе, а я же удаляюсь строчить новые главы про Холмогоровых, надеясь на внимание своего благодарного читателя:)
Передаю эстафету .Follia, потому что ждём возвращения “Бегущих” и вообще:B
https://vk.com/wall-171666652_1125 (к проде)
https://vk.com/wall-171666652_1127 (ну просто так)
Лиза всегда знала, чего хочет. С ранних лет, рискуя быть серьёзно наказанной, она не оставляла попыток овладеть нужной информацией или найти необходимый для определенного случая предмет, пусть её выходки порицались строгой матерью. Часто Татьяна Анатольевна укоряла дочь за неуместное своеволие и отсутствие послушания, а Лиза обижалась на маму и не собиралась менять поведения. К счастью, отец был более сговорчивым человеком, знающим, что противоречия жены и дочери крылись в их огромной похожести друг на друга. И Татьяна подступалась к дочери мягче, находя ключик к пониманию первой. Лиза отзывалась на родной призыв, ведь иначе и не могла. Мама…