Небо в огне (СИ)

— Ну в таком случае, птаха, — сложно навязывать цветущей молодости идеалы закоренелой зрелости. Пусть Чернова могла похвастаться, что с рождением долгожданной Анастасии, жизнь строгой партийной аппаратчицы действительно обрела больший смысл, но она не отказывалась от пережитого, — считай, что просто занудствовала. Сорок два — не радость! Я лишь прошу тебя рассказывать мне, как ты живешь, а в остальном, поверь, мы как-нибудь разберемся…
— Я не сомневаюсь, что у тебя всегда будет запасной план!
— Видишь, на что-то же я полезна?
— Не преуменьшай…
— Да я и не пытаюсь!
Аря находит маму задумчивой и отвлеченной, но без тени печали на красивом лице. Опомнившись от сумбурного разговора с любимой тёткой, Лиза машинально ощупает лоб дочери, и, поняв, что Арьку больше не тревожат недомогания, поведёт её на кухню — кушать вкусную рисовую кашу.
Здоровый аппетит Ариадны подскажет Елизавете, что все страхи за дочь напрасны, а маленькая егоза, к материнскому удовлетворению, попросит добавки…
Вечером Космос прежне обычного обрадуется тому, что жена с дочкой ждали его дома, и Лиза не вздумает пересказывать уставшему мужу о том, что до неё пытались донести.
Может, потому что вовсе не услышала?..
***
В комнате тепло, несмотря на то, что сталинская постройка извечно продувается гонимыми московскими ветрами. Ночное окно обнаруживает, что город не спит, и к Космосу с Лизой сон тоже не идёт. Разобранная кровать потеряла порядок по беспечной вине, а они без остановки переговариваются и чему-то попеременно смеются. Голоса звучат приглушённо, не разрушая атмосферу полночной тишины, но и не переходя в вороватый шёпот.
Лица мужчины и женщины то нарочито строги, то безудержно веселы; настроение поочередно меняется, как по взмаху волшебной палочки. Если Космос выдает удачную шутку, то Лиза вопросительно поднимает изящные бровки, не торопясь заходиться смехом; если Лиза попала в цель первой, то Космос, изображая бодающегося быка, не даёт ей долго торжествовать.
Единственная форточка в спальне закрыта, ведь Кос справедливо опасался, что следующей заболевшей на домашней территории могла стать жена. Занавески плотно зашторены, не позволяя Луне стать третьей лишней. Тени нежелательны даже тогда, когда они едва заметны…
Холмогоров уронил голову на коленки Лизы, обхватив её за талию, а она поощряла эгоистичное проявление мужской жадности; он не давал ей отодвинуться на другой край кровати, несмотря на то, что места для двоих было предостаточно. Отрываться друг от друга не хотелось. Лизой завладели нега и состояние абсолютного погружения в близость с мужем, давно не дававшие дышать без оглядки. И никто не собирался выныривать, разменивая неповторимую вселенную на крошечные осколки льда.
И зима, заставляющая против воли искать тепла и участия, здесь вовсе не при чем.
— Прикинь! Нет, мать, я тебе отвечаю… — неторопливо протягивая ладонь к тонким щиколоткам жены, Кос изучает глазами потолок, покрытый безупречно белой краской, — взяли б с собой Арьку! В платье нарядили, посадили за стол, а она глазками луп на меня в образе! Папка, что ты такое? Снегурочка, у которой между ног мотается? Косы у матери обрубил, себе насадил? Пиздец мне! Больше не поверит…
— Что ты всё в одну плоскость сводишь, морда? Мотается у него! Плохому танцору яйца мешают… Ай, больно! — когда Лиза ощущает, что Космос ущипнул её за пятку, она возмущенно вскрикивает, но от своей точки зрения не отказывается. — Три минуты позора, а дальше опять будешь светить свой иконостас и распивать горькую! Задолбал!
— Да ну на хер! Ты изгаляешься? — идея, пришедшая в голову тётки Саши, и подхваченная Лизой, никак не радовала Космоса. Побыть Снегуркой? Что это за современная дурацкая сказка? — Ты от меня рожала! Я по определению не могу обратиться в бабу…
— Нет, послушай, космический! — и если Космоса не получалось пронять уговорами, то Лиза пускала в работу запрещённый приём. — Соглашайся! Соглашайся, сказала! Ломаешься сейчас точно, как девка на выданье!.. — согнувшись над мужем, она почти лишает его воздуха, но Кос существенно сильнее.
 
— Не спорь, алмазная, а то покусаю за орех — фиг потом присядешь, — резво перекинув Лизу на лопатки, Космос стойко вдавливает её в кровать, прислоняя лоб ко лбу, — сожру тебя, не подавлюсь! Буду сытый, но злой, а всё виновата ты…
— На мне и так живого места нет, удав, твою налево… — иначе почему они не спят тогда, когда дом на Кудринской площади полным составом погружен во время тишины, — удавина моя! Как заполз, так и не слезешь…
— Бля, я же всегда Дедом Морозом был, — Кос ластится к Лизе, как кот, ища приют у неё в объятиях. Она водит руками по напряжённой космической спине, понимая, что уже добилась своего, но мужу из принципа нужно упираться. Всем… Чем можно. Но она стерпит, а заодно допинает эту тушу ногами, чтобы не расслаблялся, — а ты моей Снегурочкой! Снегурёнок, да? И на празднике, и после…
— Было дело, Космик, но мне позвонила тётя Катя, и мы дружно переиграли ситуацию. Почему бы нет? — Катерина с давних пор слыла массовиком-затейником, и в этот раз не могла не предложить кому-то из друзей племянника смехотворную задумку. — И что ты завёл про Арьку? Понятные вопросы она задаст максимум лет через пять. Хорошо, через три, допускаю. Девочки вообще быстрее развиваются, а наша непонятно, куда мчит.
— Я представил ситуацию, из-за которой мы оба огребём, мамаша! — качать права, предварительно капитулировав перед своей алмазной, Космосу нравится, хоть и планы на застолье у Беловых меняются на глазах. — Тётя Катя ей позвонила! Сговорились, змеевидные… Природа не переиграла, а вы наколдовали? Нахуя?
— Кто лучше тебя поздравит народ? — Лиза треплет темноволосого спорщика за макушку, ставя на то, когда же он уступит. — Кос! Ну, Космос! Пораскинь черепушкой…
— У меня в школе «у Лукоморья дуб срубили» было, — Космоса сложно причислить к ценителям литературы, — кота на мясо порубили. Там на неведомых дорожках следы разбитых «Жигулей», русалка в бочке и так далее…
— Автобиографично, — то, что Космос с завидной регулярностью срывал уроки литературы, для Лизы не было новостью, — и ты забыл про «Мерседес» на курьих ножках. Браво, Кос! Как ты этот талант-то не пропил?
— Какие тогда претензии? — вместе с этим, холмогоровское чутье подсказывало — от него не отстанут. — Позора-то!
— Ну ради меня, — потянув тонкий нос к виску Космоса, просит Лиза почти слёзно, уставая уговаривать народного артиста, — пожалуйста, Кос!
— Ой, заноза такая, достанешь из гроба мертвую лошадь…
— Беру пример с лучшего мужа!
— Обложила вконец…
— Я стараюсь!
— Тогда не барахтайся, иди сюда…
Поцелуй окончательно поглотил бы супругов, не устающих влюбляться друг в друга, но в квартире раздается глухой звук короткого падения, сменившийся пронзительным плачем. Лиза вскакивает с постели первой, в свете ночника натягивая на себя пижаму, а Кос, потянувшись к выключателю, лениво потирает веки. Что-то случилось…
— На том и порешили, а время до пятницы — с гулькин нос, — у Лизы мало времени для очередного разглагольствования с мужем, потому что следовало незамедлительно проверить, что произошло у дочери, — текст надо выучить. Чёрт!..
Спокойствие этой ночи явно преувеличенно. У Арьки на всё свои планы.
— Космонавтик находит приключения по расписанию, — Космос накидывает на себя махровый халат, понимая, что до утра в этой спальне поселится самый важный член семьи, — сразу видно, что моя!
— Твоя, твоя… — Лиза скрывается в темноте коридора, разнося по квартире напоминание, — и молока с медом подогрей, без этого не уснёт!
— И с маслом?
— Сливочным.
— Да помню я…
Влетев в комнату дочери, Холмогорова находит, что Арька сидит на полу, растирая заплаканные глазки. Девочке не по себе от темноты и от случайного падения, но когда Лиза включает свет, то надрывные звуки сразу же прерываются. Выдох…
Опираясь на ладошки, Ариадна поднимается, пытаясь бороться со своими страхами самостоятельно, но без мамы получалось слабо. Слёзы не переставали катиться по выпуклым щекам, и комната казалась зловещей и жуткой. Как не своя…