Возвращение клана. Том 2 (СИ)
Сахиир, быстро потерял счёт времени. Кажется, прошло несколько часов, а может быть и дней. В какой-то момент, его, фырча и повизгивая, начал пожирать какой-то мелкий зверёк, но его спугнули медленно опустившиеся с неба стервятники, так же поспешившие приняться за трапезу. И мёртвый сахиир, всё это чувствовал, мысленно, как в детстве, проклиная своих далёких предков, выбравших для клана Авшаровых такой непростой путь. А может, просто не имевших выбора, в связи с особенностями их живицы.
А затем, мертвец, ощутил как задрожала земля на которой он лежал. Это не вызвало у него особого интереса, потому как в пульсирующем болью разуме просто не оставалось места для таких эмоциональных процессов. Он просто понял, что к нему приближается что-то очень большое, а затем, услышал как хрустят огромные деревья ломаемые гигантской тушей словно бы хрупкий иссушенный тростник.
И когда, задрожав под напором четырёх колоссальных бивней повалились в разные стороны стволы деревьев находившихся прямо перед его единственным глазом, и появилась наконец туша огромного четырёхногого чудовища, с массивной шестиглазой головой лопухами ушей и свисающим словно щупальце-носом, действие чар удерживающих его в мёртвом теле, наконец-то закончилось. Так что, последней мыслью появившейся в разуме уходящего в иной мир сахиира, был вопрос: «Что бездна его раздери делает у нас на Кавказе самый настоящий Елифантерий!»
А через пару минут после того, как его душа была наконец отпущена от тела и даже ещё не знала, куда он попадёт в Джаннат на вершине ветвей Древа Платана или будет выброшена в бездну, за кольцами змея обвивающего его ствол… Огромная, похожая на массивный круглый столб нога чудовища, опустилась прямо на его уже давно бездыханное мёртвое тело, своим весом и монструозной живицей, практически мгновенно стирая с лица земли любые свидетельства о последнем пристанище героического сахиира из клана Авшалумовых.
** *
Подхватив с столика кубок с гранатовым вином, прежде чем очередной удар бивей елефантерия по чересчур крепким местным деревьям опять через чур расшатает противоподвижную столешницу и напиток прольёться молодой мужчина, почти юноша, раздражённо поджал губы. Поправил аккуратно завитую накладную бороду которую вынужден был носить из-за очередных ретроспективных веяний при дворе текущего Деспота Тигеранского. И опять вздохнул нахмурив выразительные брови над глубокими фиолетовыми глазами. После чего наконец опять пригубил пьянящий сладкий напиток и вернув кубок на место, расслабленно отвалился на спинку своего трона.
Торжественный, а заодно и тактический зал малой подвижной крепости клана Сефави медленно, усыпляюще покачивался такт неспешным шагам могучего елифантерия, на спине которого, собственно и покоилось всё это громадное сооружение. Впрочем, здесь, возле Кавказких гор, при открытых сейчас обзорных ставнях, с видом «по курсу» над башенкой погонщиков, расположенной на голове прирученного монстра, было заметно холоднее нежели то было привычно юноше, а потому задремать он не боятся.
Царевич клана Сефави, Исмаил, сын Деспота Алияра, недавно захватившего власть в клане правителей фиолетового огня у своего родного брата Гильгамеша, уже вторую неделю находился в хандре и едва подавлял тихое бешенство, которое нет нет, да и прорывалось наружу. Причиной же его столь мерзостного настроения, были банальные зависть и ревность, а что хуже всего он сам это понимал, а от того впадал в ещё большую ярость. Так что, в последние дни, спасала мужчину от ещё большего позора лишь лишь возможность в любой момент времени посетить и спустить пар, как в большом «Главном» пыточном комплексе ходячего замка, так и в своей «тайной» комнате, что находиться в которой, не знал даже его отец-деспот.
А началось всё в дни «Священного восстания и праведного возвышения!» Как теперь было принято в клане Сефави называть произошедший в начале весны борат-убийственный переворот совершённый его отцом по отношению к дяде. Тогда, второй ребёнок нынешнего Деспота и его единственный сын, что по какой-то космической несправедливости, никогда ничего не значило для клана с фиолетовым пламенем в глазах, наконец то решил, что он в кой-то веки преуспел! Что он теперь любимчик отца и его наследник. Ведь его сестра, по какой-то причине не поддержала планы их общего родителя и впала в немилость!
Признаваясь себе честно… Исмаил просто не понимал по какой причине, Аъзам столь заступалась за дядьку и его семью, чтобы даже посметь перечить отцу. Он знал её с младенчестваи всегда если не боялся, то опасался больше чем кого бы то ни было. За свои семнадцать вёсен, будучи всего на год старше, она успела извести и уничтожить шестерых более старших и опытных братьев и сестёр бывших ранее назначенными наследниками, а так к же куда как больше младших, подававших хоть какие-то признаки возможных амбиций занять столь желаемое место наследника в младшей ветви клана.
И всё это встречало лишь одобрение их отца, который сам всю жизнь жалел, что у него не получилось провернуть то же самое с его братом Гильгамешем. И вот, час о котором мечтали вместе с правителем все взрослые представителя боковой ветви Сефави настал! Шанс поменяться местами и подмять под себя основную ветвь… Но именно в этот момент, отцовская любимица выступает против идей своего родителя! И это Аъзам, которую он, её младший брат по единой матери, из за её действий, за глаза всегда называл не иначе как «Безжалостной стервой» и «Садисткой Сукой»!
Переворот прошёл успешно однако сбежала младшая дочь свергнутого Гильгамеша Самира. И именно ему Исмаилу, отец назначил поймать и убить беглянку, выживание которой было грязным пятном на белоснежном полотне их безоговорочной победы! Он и его люди, столько месяцев потратили, столько были вынуждены терпеть лишения и отказывать себе во всём, только для того, что бы у несговорчивых Перевозчиков просто выяснить, куда именно она направилась…
А потом на сверкающем дрессированном «Шеду» прилетает она, чтобы сообщить о том, что Исмаил опять всего лишь второй! Правда конечно же, на самом деле, то был не крылатый муже-бык, а соклановец-посланник нашедший их отряд в одном из захолустных селений, где они в этот момент как раз развлекались Перевозчиком и некоторым количеством местных жителей, который были похищены на одном из полустанков северного направления. И они все, почти готов был поделиться всем что знали и не знали… Однако Исмаил предпочитал об этом не вспоминать, потому как к их поискам это уже не относилось. Да и вообще! Разве после столь хорошо проделанной работы, не мог он, Царевич, позволить себе небольшой отдых?
Вот только, покуда он «это себе позволял», как Исмаил был вынужден признать, сестра Аъзам вновь оказалась на сверкающем шеду, будучи не только прощённой отцом, но и назначенной наследницей и посланной в дальние северные страны с некой миссией, касающейся легендарных зелёнооких прародителей. Он же, словно щенок, был взят за шкирку и без объяснений посажен на поводок здесь в шагающей крепости как её управитель. С запретом даже нос из неё показывать и не раздражать сестру обосновавшуюся в главных залах на самой вершине!
От подобной несправедливости, Исмаил не просто заскрипел зубами, а аж задрожал, выпуская своё «эго» и плавя вновь сжатый в руке шипящий кубок, охваченный фиолетовым пламенем. Ведь путь до далёкой Москвы был нелёгким и ему действительно приходилось делать то, к чему Царевич был не привычен — работать! А он, как юноша действительно верил, был рождён — отдавать один единственный приказ, а точнее озвучивать своё желание и получать результат! Одаривая милостью успешных и наказывая неудачников мановением руки!
Потерев свой округлый животик и поёрзав в на неудобном троне на котором еле еле помещался его большой зад, поправив опять съехавшую с как он считал похудевших за время поиска беглой двоюродной сестры щёк съехавшую в бок накладную бороду, Исмаил тяжело вздохнул.
Это он должен был быть там на верху, на лежанках, а не сидеть здесь целыми днями! Это он должен был скомандовать: «Идём на Москву» и дальше ждать, когда на горизонте с панорамных окон главной башни крепостицы, станет видно этот жалкий никому не нужный северный полис!