Странное пари (СИ)

И второе событие, которое, буквально, потрясло мисс Мари — как только девушка присела на своё место, обе женщины повернулись к ней и широко приветливо улыбнулись! Вот, честное слово! Не слегка растянули губы, не просто прищурили глаза… Нет! ШИРОКО и ПРИВЕТЛИВО!
С этого самого момента и можно начать вести отсчёт неожиданного приключения Мари под названием: «Как я провела замечательный уикенд в семье лорда»…
ГЛАВА 25.
Если кратко охарактеризовать время, проведённое в доме Тэккереев, Мари назвала бы его: «Восторг! Восторг!». Очень быстро выяснилось, что чопорность и закрытость семейства — лишь маска, необходимая для существования в их мире.
Нет, конечно, они не приняли Мари, как родную и не вывалили на неё все свои тайны и подробности личной жизни. Просто Мари там было… хорошо.
Чувствовалось, что эти люди относятся к ней, если можно так выразиться, бережно. Конечно, на свой начин, уж как могли, они постарались выразить ей свою благодарность.
Оказалось, что с приходом в школу Мари, всегда очень нелюдимый и замкнутый Малколм, стал постепенно открываться. Пусть, не сразу, пока по чуть-чуть, но мама и бабушка, наконец, ощутили, что их гениальный ребёнок вовсе не считает их обеих, как они выразились, «умственно отсталыми».
Леди, наконец, стали ощущать наличие сына и внука, а не чужого маленького взрослого под боком…
Чтобы хоть как-то выразить Мари свою благодарность, Тэккереи устроили ей в воскресенье целый День удовольствий. С утра все вместе, благо, погода располагала, отправились на конную прогулку. Девушка каждой клеточкой своего восторженного тела вбирала красоту открывавшихся перед ней земель лорда Тэккерея.
После прогулки, обеда и небольшого отдыха, лорд Уильям, Мари и Малколм отправились в полёт на воздушном шаре. С ума сойти! На настоящем. Воздушном. Шаре! Причём, что самое неожиданное, и отец, и сын, наконец, скинули личину натянутого безразличия и оказались очень интересными собеседниками. При этом, младший Тэккерей совсем не уступал старшему.
Мари прекрасно провела время с обоими джентльменами. А, ближе к вечеру, обе леди провели ей экскурсию по замку. Кроме того, что само по себе жилище семьи представляло собой памятник архитектуры, причём, в отличнейшем состоянии, оказалось, что лорд Уильям является коллекционером живописи, в особенности, так любимых девушкой, экспрессионистов.
Мари воочию лицезрела полотна, которые раньше видела лишь на иллюстрациях в книгах об искусстве. Девушка, не смея дышать, как завороженная переходила от одного полотна к другому и всеми силами пыталась вобрать, запомнить, сохранить тот яркий фонтан чувств, которые при этом испытывала.
В общем, когда пришло время уезжать, и гостья, и её радушные хозяева, испытали одинаковый букет ощущений: радость от такого приятного знакомства и светлую грусть, что придётся расстаться…
***
Лорд Уильям сам отвез их с Малколмом в школу и ещё долго прощался на пороге, тепло пожимая девушке руку и приглашая ещё «как-нибудь посетить их скромное жилище»…
Мальчик давно уже убежал в свою спальню, машина его отца уже давно скрылась в подступивших сумерках, а девушка всё стояла и стояла на пороге, не смея разорвать почти физическое ощущение этого волшебного дня…
— Я вижу, званый ужин на сутки затянулся? — вдруг ехидно раздалось у неё за спиной.
— Да, — равнодушно согласилась Мари, — меня также накормили завтраком, обедом, и, ещё раз ужином. У сэра Уильяма в доме много еды…
Профессор Грэг ничего не ответил на этот выпад, а просто шагнул к девушке, взял её дорожную сумку и молча пошёл к лестнице…
***
Войдя в квартиру и, поставив сумку на пол, профессор замялся на входе. Мари сразу же прошла в гостиную и, повернувшись лицом к замершему Грэгу, стала уже там раздеваться: сначала оттянула «пальцы» и медленно, одна за другой, стянула кожаные перчатки, потом задумчиво по очереди начала расстёгивать круглые большие пуговицы шубки. Она, как будто пребывала в прострации, не замечая замершего в дверях мужчину…
Алекс, нервно сглатывая, неотрывно следил за ловкими пальцами девушки. Покончив с пуговицами, Мари пристально всмотрелась в стеклянные глаза профессора, вопросительно приподняла одну бровь и на мгновенье замерла. Грэг перестал дышать.
 
Девушка отвернулась от застывшего профессора, совсем обыденно скинула шубку и опустила её на одно из кресел, присев во второе, потянулась к шнуровке ботинок.
— Уходи, Грэг, — не глядя на мужчину, устало бросила она, — поздно…
Словно очнувшись, Алекс, как пьяный, прошёл вперёд, и, буквально рухнув на колени, протянул руки и стал сам расшнуровывать ботинки Мари. Девушка откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она, действительно, очень устала…
— Мари, — прошептал Алекс, нежно сжимая ладонями её ступни.
— Алекс, прошу тебя, — мёртвым без эмоций голосом повторила она, — я не хочу тебя больше видеть…
Мужчина сначала замер, а потом медленно встал и тихо скрылся за дверью…
ГЛАВА 26.
Со времени приезда от Тэккереев прошло три дня. Там, ночью, ворочаясь с боку на бок в слишком просторной чужой спальне, Мари имела возможность подумать. Она раз за разом прокручивала в голове все события и поняла одно: как хорошо, что до её отъезда остался всего лишь месяц!..
Каким бы привлекательным ей ни виделся Грэг, он ей абсолютно чужой. Посторонний человек, которому Мари приписала какие-то чуждые ему качества, наделила несуществующими чувствами и бесповоротно влюбилась в слепленный ею же образ.
А она для него — лишь обычный проходной вариант. Под руку подвернулась, была не против… почему бы и нет? Попробовал, и дальше пошёл… Дегустатор. Так унизительно и обидно!
Девушка снова и снова вспоминала сцену в клубе. На ту блондинку Грэг смотрел точно так же, как и на неё, Мари. Та же полу-кривая ироничная улыбка, та же вальяжная небрежность в жестах — как у кота, который поймал глупую мышку и собирается плотно перекусить: некуда торопиться, нечего бояться. Обед никуда не денется…
А все эти её, Мари, игры и ухищрения чтобы, якобы его заинтересовать — просто какие-то детские потуги: мышка пыжится, пищит, думает кота впечатлить и растрогать. А тот, в лучшем случае, посмеётся над дурой… если, вообще, что-то заметит…
***
«Ну, допустим, с сэром Уильямом у них ничего не было, — размышлял Алекс, шагая в среду вечером длинным гулким коридором к себе в квартиру, — Конечно, сложно представить, что эта помпезная глыба льда вдруг растаяла у ног простой училки…
С другой стороны, что это ещё мне тут за трепетные прощания на пороге? И ведь даже не постеснялся, гад, ни рядом стоящего сына, ни меня, откровенно пялящегося на их эти нежные пожимания ручек и заглядывания в глаза…».
Профессор Грэг пытался рассуждать логично, отбросив эмоции и субъективное, но, как ему казалось, вполне оправданное возмущение.
Её пригласили знакомиться с женой и матерью — это раз. Значит, никаких поползновений со стороны супруга быть не может, так? Или может? Когда всё время рядом вертятся твои дамы, плюс, ещё и ребёнок… Нет, точно не может! Хотя… есть же ещё и ночь… Чёрт!
Алекс терпеть не мог размытости и неопределённости. Всё всегда должно быть чётко: да — да, нет — нет. А тут… поди угадай, что было, чего не было, если всё так зыбко и неоднозначно…
Так, стоп! До этой поездки они виделись всего лишь раз! Две минуты наедине в кабинете Коллинза. И Мари вполне чётко расписала, чего там не случилось точно. Да! Я — просто мнительный дурак!… Тогда почему после одного короткого разговора с главой рода всё семейство Тэккереев вдруг возжелало знакомиться?
 
Особенно, если учесть, какой сам по себе человек сэр Уильям… Непробиваемый сноб, который со всеми «смердами» разговаривает через губу. Если, вообще, снисходит до разговоров… Да и супруга — точная копия. Видел я её несколько раз, когда привозили ребёнка… Мороженая рыба с каменным лицом и мёртвым взглядом…
Но ведь, всё стало совсем плохо именно после этой поездки! Уезжала живая общительная Мари, а вернулась равнодушная чужая леди с потухшим взглядом…