Час пробуждения (СИ)
— Скажем так, это будет необычно и, может быть, не совсем приятно. Твое сознание деконструируют. Ей интересны твои связи с Рагни. Она хочет разобраться в ваших общих сплетениях. Как получилось так, что у вас иная симбиотическая связь. Так что не бойся, а подойди и сунь палец ей в рот.
— Ты хотел сказать ему? Сантьяго? — я аж ошалел от такого предложения.
— А кому же еще? — Олег улыбнулся, — давай, действуй.
— Как-то стремно, — я аж поежился, но подошел к человеку-пауку. Или к пауку-человеку? Ведь сейчас это именно паук в человеческом обличье!
— Магия, если между нами, Серега, вообще стремная штука, — рассмеялся Олег, — мне порой кажется, что она специально дает такие вот испытания, чтобы окончательно выбить из тебя всю человечность.
Я осторожно вытянул руку и сунул указательный палец в рот Сантьяго. Ну и мерзость.
— А-а-а! — вырвалось у меня от резкой боли. Паук-человек цапнул меня прямо за палец. Я тут же рванул руку назад и уставился на кровь, текущую по ладони. Мир вокруг меня задрожал, все потемнело, и я понял, что земля уходит из-под моих ног. Я даже не сразу понял где оказался. Вокруг был космос, мерцали редкие звезды, а я парил в полной невесомости. Паук выбил меня в пространство между снами? Из реала? А такое вообще возможно? В принципе, да, только вот до этого со мной никто подобного фокуса еще не проделывал. Я огляделся по сторонам, но ничего не увидел, а потом передо мной загорелась целая светящаяся паутина. Она застилала все. Я осознал, что она и есть суть всего сущего. Именно ею были оплетены все звезды, пространство. Да и я сам состоял из многочисленных световых нитей. Я медленно поплыл к центру паутины и тут же заметил гигантскую Плетунью. Древняя паучиха. Та, что плетет Звезды. Я впервые осознал ее имя. Внезапно, без всяких мыслей и слов. Ощущение было просто потрясающе. Я почему-то сравнил его с моей недавней встречей с богиней Лимба. Там, конечно, само слияние было гораздо ярче, но вот эти постоянно накатывающие отношения некой благодати были очень похожи. Только вот в том случае я видел свет и знал, что меня ждут обнимашки, а тут сидел огромный паук, с которым целоваться в хелицеры совершенно не хотелось. Мало того… Стоп…
Дикий ужас внезапно накрыл мое сознание. Я понял, что свет может быть иным. Не только всепоглощающим и прекрасным, но может скрывать и таких вот чудовищ, которые легко тебя схватят и сожрут! Даже не подавятся. Это что же такое получается? У Кастанеды вот Орел всех жует, а тут Паук?
Меня тянуло к паучихе, и я видел тонкую светлую нить, которая связывала мою левую ногу и одну из лап древнего арахнида. Я попытался дернуться, и вся паутина пришла в движение. Она заискрилась мириадами ярких вспышек, и меня мгновенно втянуло внутрь. Я уже стоял перед Плетуньей, которая вымахала до каких-то совершенно невообразимых размеров. Она застилала все пространство вокруг. Будь я арахнофобом, то проснулся бы немедленно от ужаса, но нет. Я просто созерцал это древнее восьмилапое чудовище. Его сила сознания была великой, пусть и не превосходила богиню Лимба.
— Успокойся, человек, — услышал я холодный нейтральный голос, — ты слишком мелкая добыча для меня, к тому же я не голодна. Не трепыхайся, пока я распутываю тебя.
— Я состою из тысяч волокон света, ты хочешь распутать их все? — спросил я с легким ужасом.
— Не волнуйся. Я все соберу потом обратно, а сейчас спи.
Длинный паучьи лапы потянулись мне, и мне стало настолько страшно, что я заорал, как ошпаренный. Я не мог представить ничего более ужасного чем то, что должно было произойти со мной…
Глава 26. Чекисты и грифон
Мне очень трудно объяснить то, что происходило со мной далее. Сны. Реальность. Все это вообще перестало иметь какое-то значение. Нет, у меня не менялась точка сборки, она просто становилась то линией, то загогулиной, то звездой. Это было очень странное ощущение. Состояние полной развоплощенности и непередаваемой целостности одновременно. Мизинцем правой руки я касался липкой паутины где-то бесконечно внизу, а мизинцем левой ноги тянулся к звездам, и расстояние между ними было космическим. Само сознание стало размером с галактику, а мысли летали в ней подобно ярким кометам. Паук работал как опытный хирург, и я понимал, почему ни один человек никогда не станет магом такого уровня. Увы, биология и предрасположенность, помноженная на многовековой опыт. Восемь цепких лап с острыми когтями вытягивали из моего тела длинные светящиеся нити и отбрасывали их в сторону. Они висели в пространстве, и мне казалось, будто я вижу собственные внутренности. Иногда я проваливался в небытие, но потом приходил в себя.
— Не дергайся, — шептала Плетунья, — не усложняй работу. У тебя и так слишком много иных связей.
— А? — кое-как я выдавил эту букву, и мой искаженный голос, казалось, зазвучал со всех сторон.
— У тебя есть симбионт, татуировки связывают и перестраивают твое тело. Ты очень интересный экземпляр. Работать с тобой очень занимательно и весело. Не дергайся.
Я проваливался в сон раз за разом, но просыпался. Иногда я видел паучьи миры, их величие и их упадок. Пауки не умели строить сами что-либо из камня, но они умели плести целые города из паутины света. Пауки порабощали и создавали цивилизации других существ. Становились богами и дьяволами.
Я открывал глаза и видел, что мои нити обвивают тело паука. Видимо, из-за этого плотного слияния, я и наблюдал чужие воспоминания.
Зато я теперь прекрасно понимал, о чем писал дедушка Карлос, когда видел собственными глазами, как Хенаро летал по деревьям. Все эти ниточки, выпущенные из пупка и с помощью которых можно перемещаться в пространстве. Только сейчас это стало настолько очевидным, что я успокоился и признал правоту чужой истории. Другое дело, как это сделать самостоятельно? Паук, допустим, из тебя мгновенно вытащит все что надо и не надо. А вот самому? Да чтобы еще на них опираться, и как лассо крутить! А потом внутрь обратно все это добро запихать, да в правильном порядке. Это было выше моего понимания.
Я открыл глаза и понял, что лежу на диване в совершенно другой комнате. Неужели все препарации закончились?
Олег сидел рядом со мной и загадочно хмурился. Он пил чай и быстро зыркал глазами по сторонам.
— Я в порядке? — спросил я не своим голосом.
— А хрен тебя знает, — прошептал Олег, — подними руку.
— Какую? — я сел на диване и осознал, что мое тело какое-то странное. Рагни внутри молчал, да и за всю операцию он не произнес ни слова.
— Левую, только медленно. Ага.
— Рагни, ты тут? — тихо спросил я.
— Здесь, — отозвался недовольный голос в моей голове, — ощущение, будто мы с тобой неделю пили кашасу.
Конечно, волк никогда не пил ее и не знал, что это такое, просто он вспомнил о напитке из своего мира, а уж мое сознание интерпретировало его таким вот образом. Водка из сахарного тростника.
— А теперь опусти, — попросил Олег, — значит, мне не показалось.
— Что? — не понял я. Агхори молчал. В комнате был полумрак, но я почувствовал, что Олегу не по себе. Нет, он не испытывал страха, но его кожа покрылась мурашками. Я видел торчащие во все стороны волосы на руках даже отсюда. В таком возбужденном состоянии я его еще не видел.
— Что вообще было? — спросил я, — что ты видел?
— С точки восприятия обычного человека, не было вообще ничего. Ты просто упал рядом с кроватью. Сантьяго вернулся в облик человека и уснул.
— Но ты смотрел вторым зрением?
— И третьим, и четвертым, — Олег поджал губы, — тебя нигде не было. Твое физическое тело было мертвым, Серега. Твою светимость вытянули целиком, и я не знаю, что с ней творили все это время.
— Сколько прошло часов?
— Шесть. Или семь. Ты даже не дышал, мать твою! Будь я простым человеком, то подумал бы, что ты коньки отбросил и вызвал скорую, но я верил, что ты вернешься. И ты вернулся. Вернее, не совсем ты.