Отец-миллионер под прикрытием (СИ)

Мужчина нервно перебивает, обнимает за плечи. Щекой прислоняюсь к его груди, слезы размывают взор, и сердце Марата разрывается. Я чувствую ритм, он в точности повторяет мой.
— Ты убивал людей, да?
Чуть отстраняюсь, в ночном сумраке снизу вверх разглядываю Марата.
— Марусь, с чего такие выводы? Я просто дал ему по морде. Это нормально. Вот сколько тебя знаю, каждый раз открываю для себя что-то новое.
— Я думаю, ты лжешь. Так дерутся только киллеры-одиночки! — деловито настаиваю на своей правоте.
Скрещиваю руки на груди, демонстративно отворачиваюсь. Я не показываю своего страха, и Марат не догадывается, как трясутся мои поджилки.
— Чего?! — громким шепотом возмущается Райнер.
С облегчением выдыхаю, когда до ушей долетает хлопок наших ворот. К нам идет мой папа, и это меняет дело.
— Манька!
Дергаюсь, выпрыгиваю из калош, бегу к отцу. Кожей ощущаю огонь. Райнер смотрит мне спину.
— Папуленька мой, добренький и хорошенький!..
— А это кто стоит?
Отец поправляет кепку, с недоверием спрашивает, опирается большой лапищей на калитку дяди Пети.
— Марат Райнер, мужчина с серьезными намереньями к вашей дочери.
Каков плут! Уверенно подходит к нам и словно не замечает, как я таращусь на его довольную физиономию. Он протягивает отцу для приветствия руку и полностью владеет ситуацией.
— Нежданно, парень, ну что ж, идем к нам, — почесывает затылок отец. — Полешков захвати только.
Шагаю вслед за отцом. Родитель не знает, что перед ним не парень, а властный мультимиллионер с состоянием, что и не снилось нашему семейству.
Во дворе мама на пластиковом выносном столике раскладывает нарезки по тарелкам. На нас с папой не смотрит, но по привычке хватается за сердце, когда через пару минут ворота с пинка распахиваются. Марат решил не ограничиваться парой-тройкой поленьев, тащит охапку.
— Здрас-сти.
Запыхаясь, с грохотом сваливает поленья у крыльца, тут же выпрямляет стать, отряхиваясь от опилок. И да, я — специалист по шмоткам. С виду обычная кожаная куртка Марата стоит как аренда моей бывшей квартирки за год. Марат, видно, спешил и не успел переодеться в карнавальный прикид для простолюдинов. Чтобы я не разгадала, кем он на самом деле является.
— Здравствуйте.
— Вы матушка Маруси, верно? Сразу понятно — как две капли воды похожи. Да, Белоснежка? — улыбается широко, нагло. — Обе смотрите на меня, как на приведение.
  
Глава 12.
 
Папа смотрит на самодовольного Марата, а потом на меня. Снова на Марата и щурится.
— Каков аксакал. Только так и смотрим, раз дочка наша с приплодом, да одна явилась. Думали, ты испарился!
Райнер не ожидал такого откровения, я тоже. Отец говорит, чтобы мы с мамой в дом зашли — якобы прохладно, позовут нас, когда приготовится мясо.
Поднимаюсь по деревянным ступенькам на веранду. Мама поправляет косынку, на ходу снимает фартук:
— Бессонная ночка. Ты не устала?
Мотаю головой. Сейчас только и спать, ага. Когда за порогом он. Мой личный миллионер. Я очень боюсь его и одновременно обожаю.
Мама усаживается на диван в гостиной, берет в руки журнальчик со сканвордами. А я как на иголках. Плюхаюсь в кресло рядом, щиплю себя за коленки. Мама надевает очки, сдвигает к кончику носа:
— Начинка голубца?
Мамино внимание полностью сосредоточено на черных квадратиках на бумаге. А у меня голова кругом. Растираю виски.
— Говядина…
— Фарш! Лисичка, но не сестричка?
Худшее наказание, что мог придумать Создатель — неизвестность. Вот что сейчас происходит на улице? Мама спокойна, как удав.
— Не знаю!
— Круговорот рождения и смерти в мирах…
— Что за вопросики, мама? Понятия не имею! — не выдерживаю напряжения, что острыми путами сковывает грудь.
— Сансара, — слышу невозмутимый ответ. — Где здесь у вас воды набрать можно?
Райнер — как всегда, самый умный и начитанный — возвышается в дверном проеме и разглядывает. Меня в упор разглядывает так пристально, улыбается. Даже с расстояния чувствую запах его одеколона и дыма. Встаю с кресла:
 
— Пойдем, я покажу…
Марат размахивает пластиковой полторашкой, окидывает взглядом простецкий интерьер дома. Поджимаю губы, беру Райнера под руку, утягиваю на веранду.
— Белоснежка первая пошла на тактильный контакт? Мне лестно.
Замираю у алюминиевой бочки, открываю самодельный краник. Марат застал нас врасплох. Хотя это мягко сказано. Мой повседневный образ из трико и маминого свитера не добавляют дерзости. Марат, напротив — в недостижимой миллионеркой ипостаси. Он поглаживает меня по пояснице, ненавязчиво опускает ладонь ниже…
— Убери.
— Я соскучился.
Изловчаюсь, увиливаю, протягиваю Райнеру бутылку. И черта с два я вернусь к маме разгадывать сканворды. Когда Марат возвращается на улицу, я напрягаю слух и подкрадываюсь незаметно к стенке. Шпионом застываю у распахнутой настежь двери, подглядываю.
— Ну кто так машет, сынок? Будто бабу от зноя спасаешь, а не угли раздуваешь!
Картина маслом. Пафосный мультимиллионер с огрызком картонки у мангала стоит в клубах дыма. Не слишком довольный, но вида не подает. Папенька коршуном ходит вокруг него, руки в боки. Со своими подкольчиками и проверками на прочность нервной системы вероятного жениха.
— Марат, а где ж ты шлындал, пока Манька к нам одна на автобусе ехала? Да еще с приплодом.
Отец говорит немного тверже, чем обычно, но Райнер позиций не сдает. Расправляет плечи, смотрит на папеньку в упор — не боится. Я бы боялась.
— В Испанию летал. Невеста у меня там живет. Бывшая. Пришлось расстроить помолвку ради Маруси.
В моем горле образовывается ком размером с камень от прямолинейности наглеца. Подобно маме, хватаюсь за грудь. Мне жарко и холодно одновременно. Время и пространство замирают. Мой отец старой закалки, он не поймет. Однако…
— Иностранка? Вот же тебя угораздило… — будто рентгеном, а не глазами просвечивает душу Марата.
Миллионер и бровью не ведет. Смотрит в ответ. Два обоюдных взгляда раскаляются. Один не промах, другой тем более.
Родитель выдыхает первым:
— …Ну и правильно, наши женщины самые порядочные. Я ведь и сам Надежду Ивановну из-под венца выкрал. Что таращишься? Картонкой орудуй. Да, именно выкрал, когда к Хорьку окольцовываться шла. Заехал в этот балаган, Надьку на плечо и до свиданья!
— Мне, кажется, уже готово.
— Нет, сырое, маши еще. Переворачивай. А вообще, я думал, что Манька так девой и помрет. Она у нас видная, но с пристрастиями. Вот знаешь, Марат, мелкой была вместо горшка на…
— Папа! — визжу раздражено и пулей выскакиваю из укрытия, спускаюсь по ступенькам к мужчинам.
Отец хмурится, но мне все равно. Райнер замечает меня и тут же расслабляется. Он ехал в Новые кончики к Белоснежке, а попал в лапы моего отца с его шашлыками.
— В угли скоро мясо спалите.
— Я испытывал паренька на мастерство жарки. Не умеет.
Папеньке смешно. Ему одному. Марат кривится в ухмылке, будто ему тоже смешно. Он берет шпажки и заносит в дом. Мы с отцом идем следом.
В кухне у овального стола матушка уже ставит красненький пластиковый тазик, помогает Марату стянуть мясо.
У меня совершенно пропал аппетит. Ради приличия пробую кусочек — не заходит. Восприятие запахов и вкуса перепуталось беременностью, все что хочу теперь — только сыр и томатный сок.
С аппетитом уплетает лишь отец. Марат устал и подпирает щеку напротив.
— Поздно уже, мужики, спать бы надо, — мама поглядывает на часы с кукушкой.
Райнеру стелют в гостиной. Я успела забеременеть, но родители против нашей ночи на одной кровати. Скидываю шмотки, надеваю хлопковую пижамку. Ворочаюсь. Лунный свет просачивается сквозь занавески, очерчивает письменный столик, будоражит фантазию.
 
Я слышу храп папеньки, тихий звук мобильного телефона — у Марата тоже инсомния. На цыпочках крадусь из спальни. В гостиной нет двери, только шторки, украшенные вышивкой рукодельницы-мамы.