Тень великого колдуна (СИ)

Я только хватала ртом воздух от возмущения, не в силах вымолвить ни слова. Обвинять меня после всего случившегося?! Да я это их спасла! Я! А не этот белобрысый подхалим. Я пожертвовала своей жизнью и имею право… 
— Ничего ты не имеешь, девчонка! — В голос заорала Лайдэ-дзи, испугав меня до нервной икоты. — Отказалась от обязанностей? Вот и о правах забудь! Одно без другого не бывает. Это тебе не щенок, это человек, и возможно в будущем великий, нечета тебе! Поняла, кошелка?
— Асеер, убери ее…  — Взмолилась я.
Охотник иронично приподнял брови, не сводя с меня хитрых рубиновых глаз.
— Ну, хорошо! Хорошо! Шантажисты дхэровы, я поговорю с Тимхо!
— Вот видишь, а ты сомневался. Пойдем, Асеер, сил моих больше нет глядеть на эту бесстыжую морду. — Душа меча погрозила мне кулачком и растаяла. Охотник тоже не стал задерживаться.
* * *
Как конкретно назывался праздник и к чему он был приурочен так и осталось для меня загадкой, разгадывать которую, кстати, не было никакого желания. Если бы не Асеер, сам факт существования торжества вообще благополучно обошел бы меня стороной.
Я бесцельно бродила по берегу, кутаясь в охотничий плащ, все больше склоняясь к тому, чтобы все-таки разбавить собой праздничную бочку меда. Наставления дингир-ура и ворчание призрака тут не причем. Мне действительно было стыдно, погано и немного больно от собственной грубой, бескомпромиссной, непробиваемой, глупой упертости. Да пусть верить в кого хочет, только бы верил. Пусть мечтает о чем угодно, только бы не превратился в кого-нибудь, вроде меня.
— Госпожа расследователь. — Из кустов показалась щекастая физиономия с отчетливым черным пятном на лбу. Глашира, явно вошла во вкус. — А я везде вас искал… 
— Чего тебе, Пацек?
— Вот. — Детинушка робко вытянул руку, в которой была зажат серый кожаный мешочек.
Приглядевшись, я с удивлением опознала в нем свой дорожный кошель, который потеряла еще на прошлой неделе. Точнее, это так я думала, что потеряла… 
— Все на месте, вы не подумайте…  — Вор пламенно зарделся, отводя честные голубые глаза. — Я вам там его заштопал кое-где… и отдельный кармашек для мелочи… 
Я зачарованно развязала горловину, высыпав содержимое на ладонь. Кроме изначальных десяти золотых наружу высыпались три медных монетки незнакомого происхождения.
— За моральный ущерб. — Сдавленно пробормотал Пацек в ответ на мой недоумевающий взгляд. Мысль о воре, охотящемся за кошелем только чтобы его простирнуть, заштопать и доложить туда денег, была сродни бойкому улыбчивому покойнику, и никак не желала укладываться у меня в голове.
— Хотите, я вам еще кобылицу вычищу или набойки на сапоги слажу?
— Нет.
— Да? Тогда может тыкву возьмете, у нас в этом году во-о-от такие уродились!
— Не стоит.
— Тогда, может, заплату на рубахе поставлю, вон на локте у вас поистерлось… 
— Слушай, парень, ты просто спер мой кошель! — Не выдержав, я сорвалась на дурной бабский крик. — Не порвал семь томов собственноручно написанных наставлений потомкам, не плевал в мой колодец, не предавал огню и мечу мое родовое, нежно любимое с детства гнездо! Поэтому вовсе не обязан теперь заменять мне отца и старушку мать!
Здоровенный детинушка неожиданно и как-то совсем по-детски потупился и шмыгнул носом.
— Э-эй, ты чего? Ну вот…  — Я притушила саркастическую ухмылку, смущенно потерев бровь. — Ладно, прости, погорячилась. Тыква всегда в хозяйстве пригодиться. К тому же, я тут вспомнила. У меня к тебе одна очень важная просьба.
— Правда?
— Честное расследовательское. Проводишь меня на праздник?
* * *
Население Серых Ив отнеслось к празднику ответственно. Явились все, от грудных младенцев (громко выражающих свои впечатления о самом празднике и матерях, додумавшихся их к нему приобщить) до древних стариков (еще с утра оккупировавших все сидячие места). Хотя даже полная явка не могла объяснить, откуда в такой маленькой деревне взялась такая уйма народа. Зато смог Пацек. Оказалось, что многие из присутствующих — родственники и друзья местных жителей, съехавшиеся в Ивы из окрестных сел, чтобы поучаствовать в празднике.
 
Проводник из Пацека, вообще получился намного лучше вора. Ненавязчивый, лаконичный, смышленый. Он сам получал удовольствие от прогулки, и бескорыстно делился им со мной, комментируя все происходящее вокруг. Как то: «Парный забег молодоженов на дальнюю дистанцию. Аника, дочка скорняка из Липок, уже третий год участвует. Каждый раз с новым мужем». Или вот: «По гонкам в мешках среди мужчин у нашего лекаря во всей округе равных нет. Уж как до мешка доберется, так бывало и на коне не догонишь. Правда, как протрезвеет, ничего потом не помнит, и нипочем не верит, когда ему про то рассказывают». А также: «В прошлом году то староста наш прямо на празднике крепко поссорился с женой и пошел топиться на бывший Кривой Мост, что через озеро. Боруся — следом. Не, не топиться. Проследить, чтобы, значит, не передумал. Почитай тогда все наши собрались поглядеть. Мост старый уже был. Не выдержал. Сашию хоть бы что, а Борусю потом еле откачали».
В толкотне у лавки с пирожками моего проводника оттеснили куда-то в за пределы видимости, зато я наткнулась на старосту, кузнеца и деда Шповника, оживленно обсуждавших что-то с купцом Теушем. Со мной вежливо поздоровались, приняв в узкий кружок.
— Ты у себя в Липках умничать будешь. — Ругался Саший, почему-то шепотом. — А мы тебе дело верное говорим. Надыть вскладчину на Ерку ставить.
— Я же не спорю. — Вежливо соглашался купец. — Но вам не кажется, что для забега с яйцом и ложкой среди девиц она немного крупновата в кости… в смысле тяжеловата… на подъем? Тем более она раньше и не участвовала никогда… 
— Зато у нее рука крепкая. — Возразил староста, почему-то потирая поясницу, а потом окинул округу подозрительным взглядом и, наклонившись поближе к собеседнику, добавил. — У нас есть информация!
— Ага! — Хохотнул Купец. — Мы вчера из харчевни возвращались, а девки-то деревенские как раз гадать на женихов удумали. Со свечкой в ночь по двору ходили. Якобы на свет должен дух нечистый явиться и рассказать, когда сватов ждать. Так во двор возьми да забеги заяц-беляк. У них в это время самая кормежка. В потемках то не видать ничего, токмо тень черная ушастая. Все в крик «демон, демон!», а Ерка, та не испугалась. Она чтобы у демона про жениха выспросить, через плетень одним махом перепрыгнула и беляка до самой опушки гнала. А свечка то и ни разу не погасла.
— И я тебе скажу, Теуш. — Значительно погрозил пальцем дед Шповник. — Тот заяц только потому ушел, как фору хорошую взял. Мы бы, может, тоже ушли… ежели бы Клюп не засмеялся… 
Я добавила одну медную монетку к общей ставке на Ерку в забеге с яйцом и ложкой среди девиц, две других к общему недоумению поставила на Тимхо в боях на шестах среди мужчин. Тут же отыскался Пацек с пирожками, о происхождении которых можно было легко догадаться по хитрому прищуру и стыдливому румянцу на щеках, а также с вестью, что бои на шестах вот-вот начнутся.
На месте соревнований в землю было вбито четырнадцать бревен по одному уровню, два ряда по пять, и только центральный из четырех. Вооруженные длинными, в три локтя палками, противники должны были гонять и мутузить друг друга до первого падения. Призом назначили племенного бычка, в связи с чем участников набралось разве что чуть-чуть поменьше зрителей. Очередь до Тимхо дошла только спустя десять глубоких разочарований, шесть расквашенных носов, один отбитый копчик и три подвернутых лодыжки. Толпа встретила щуплого мальчишку, вышедшего против мускулистого кузнеца из Липок смехом и улюлюканьем, которые смолкли лишь на мгновенье, когда кузнец распластался на траве, после чего возобновились с удвоенной силой, дополнившись одобрительными выкриками. Скоро определились двое главных претендентов на рога и копыта: Тимхо, и, как ни странно, сын старосты Вежек, показавший необычную сноровку и находчивость. Последний настолько изводил своими шуточками противника, что тот иногда падал от злости еще до начала поединка. Финальный бой, традиционно начался с перечисления выдающихся недостатков соперника. Тим стоял красный, как ошпаренный рак, стараясь не замечать остроумных уколов Вежека. Он так увлекся, что за словесными выпадами едва не пропустил настоящего. Начался серьезный бой. К чести обоих парней, можно сказать, что зрелище было увлекательным, где-то даже красивым. Похоже, никто, кроме бычка, не пожалел, что пришел. И вот, наконец, мать сыра земля приняла в свои утешительные объятия побежденного. А победитель остался наверху, счастливо потрясая шестом над вихрастой головой.