Тень великого колдуна (СИ)
— Умбра, а тебе гешем уже не исполнилось четверти века? — Вкрадчиво осведомилась С15. Вот хвостатая сплетница! Ведь она все уже наперед просчитала, и заранее знала ответ. А, главное глаза, глаза то какие честные-честные.
— Если ты не прекратишь совать свой курносый нос в чужие дела, — назидательно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла я. — Ты его точно когда-нибудь лишишься.
— Да ладно, я же специализируюсь на информации. Кстати, мне доверили первую серьезную работу! Лексико-грамматические характеристики употребления гумилативов на примере фольклора параллельных миров. Лет на сотню потянет. Заодно и коллекцию пополню. — Мечтательно промурлыкала ламассу.
Тут глаза ее округлились. О, нет…
— О, да! Хочешь послушать мою новую загадку?
— Валяй, жги. — Обреченно кивнула я.
— Кто утром ходит на триста сорок восьми ногах, днем на сто семьдесят четырех, а вечером на двести шестьдесят одной?
— Первое и самое очевидное, что приходит на ум — это ложносидячебрюхий многоногий самоглот. — Заметив округлившиеся глаза моих спутников, я снисходительно пояснила. — Питается собственными лапами, пока не теряет их все, а потом принимается за собственный хвост. Может, слышали про змея, кусающего свой хвост? Вот он и есть.
— Да, подходит. — Ламассу сникла и так грустно вздохнула, так что даже мне стало стыдно. — А я-то думала, что наконец-то… получилось…
— Не расстраивайся. — Шушуня ласково погладила огромный, достававший ей до плеча коготь. — Тимхо что-нибудь придумает.
Митич младший смущенно крякнул и почесал затылок.
— Ну, нам в школе всегда говорили, сложность затрудняет задачу, но только простота способна сделать ее невыполнимой. Может, вам следует максимально сократить количество ног…
— На восемьдесят семь! — Моментально подсчитала С-15. — Так, получается… кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех!
— Не знаю. — Честно призналась я.
— Умбра, ты не спеши, подумай хорошенько.
— Никогда не слышала о подобном монстре!
Ламассу всполошилась, вылетела из пещеры, словно камень из пращи, но через мгновение вернулась, нетерпеливо переступая с лапы на лапу. Бурлящее творческое вдохновение — от взлохмаченного загривка до кончика нервно подрагивающего хвоста. Ей явно не терпелось опробовать свою новую загадку на ком-то из старых знакомых.
— Это… спасибо большое! Поговорила бы еще, но мне пора. Думает, он самый мудрый… а ему, кто утром ходит? И все! — Сумбурной скороговоркой забормотала она, то и дело сбиваясь на собственные мысли. — Эх, он у меня попляшет! Вернусь не скоро. В пещере холодно, лучше располагайтесь в долине. Тоже мне гумилативы… подождут лет двести. Короче, если что, Умбра, то ты меня не видела!
Пушистая кисточка прощально щелкнула у Симурга перед носом и скрылась на фоне ночного неба.
— Что это было? — Учитель алхимии переложил встрепенувшийся факел в левую руку и нервно потер лицо, сделавшись похожим на прокоптившегося мракобеса.
— А это было, вернее была… — я с улыбкой провела пальцем по его щеке и двумя быстрыми штрихами подрисовала заливающейся смехом Шушуне шикарные усы. — Можно сказать первая настоящая удача на нашем пути…
Необъяснимое беспокойство, кольнувшее сердце, заставило меня приглядеться внимательнее. Шея ребенка чуть заметно подергивалась, отчего голова склонялась набок, как будто девочка к чему-то внимательно прислушивалась. Боги, как быстро… .
Похоже, что привычка сохранять невозмутимое выражение лица на этот раз мне изменила. Тимхо вопросительно нахмурился. Теряешь квалификацию, подруга.
— Просто хотела заметить, что за последние два дня мы почти не спали. — Для убедительности пришлось даже успокаивающе покачать головой, мол, ничего важного. — Неизвестно сколько еще придется пройти, поэтому предлагаю отдохнуть хотя бы до рассвета.
Ни вопросов, ни возражений, как ни странно, не последовало.
К бурному восторгу детей и изумлению взрослых, туннель неожиданно вывел нас в настоящую летнюю ночь, наполненную пьянящими ароматами цветов, вокальными ансамблями птиц и прочувствованным речитативом цикад. Вот интересно, каким таким таинственным образом Зеленому Долу удалось избежать загребущих лап зимы? Горячие источники? Или, может здесь и вправду властвует древняя магия? Я поймала себя на том, что искренне надеюсь на второй вариант…
Мы расположились на небольшой поляне в нескольких кушах от леса, развели огонь и перекусили. Но, как говорится, не хлебом единимым жив человек. Вместо того, чтобы спокойно отойти ко сну, семейство Митичей уселось у костра, принявшись с нездоровым интересом разглядывать пляшущие языки пламени. Народ явно рассчитывал на зрелище. Ну-ну. Главное, чтобы этот театр абсурда не превратился в анатомический.
И вот, терзаемые самыми мрачными предчувствиями, молчаливые и напряженные до предела актеры показались на арене по другую сторону костра. Взгляды встретились. В моих ушах отчетливо раздался дробный стук трещотки.
Мы c охотником обреченно понурились. Как бы невзначай встали плечом к плечу. Медленно присели (со стороны это должно было походить, на оздоровительные гимнастические упражнения) и так же синхронно улеглись, заслушав облегченные (или разочарованные?) вздохи зрителей.
Первый акт дингир-ур валялся хладным пластом, клацая зубами и изредка бросая на меня косые подозрительные взгляды, словно натурщик, которого заставили позировать рядом с голодным крокодилом. Только спустя несколько гешей до меня дошло, что охотник просто зверски замерз. Откровенное злорадство (так ему и надо) вскоре сменилось злобным возмущением (он что, всю ночь так клацать собирается?!), затем тихим отчаяньем (точно собирается… ), и, в конце концов, перетекло в запоздалое раскаяние (на его месте должна была быть я). Еще немного помучившись, я послала все сомненья в пеший путь по Элгайской долине и решительно подвинулась ближе к дингир-уру, накрыв его своим одеялом. Охотник дернулся, как от удара, но отодвигаться не стал. Благодарить тоже. Зато зубовный перестук почти сразу прекратился.
Правда, на его место тут же пришло протяжное хныканье, которое еще меньше способствовало моему спокойствию и умиротворению.
— Тим, что там у вас происходит?
— Хочу сказку! — Капризно возвестила Шушуня. — Иначе спать не буду.
— Какие сказки, все устали. — Попытался образумить свою младшую сестренку Митич.
— Хочу! Хочу!! Хочу!!!
— А ну цыц! Эй, мелкая, если я расскажу сказку, ты заткнешься?
Ребенок откровенно просиял.
— А ты про Гильгамеша знаешь? — Воодушевился Тимхо.
— О Все Видавшем? Ха! Любую табличку на выбор.
— Обалдеть! Тогда расскажи про то, как они Хумбабу победили!
— Не хочу про твою Хумбабу. — Тон Шушуни был непререкаем. — Хочу одиннадцатую табличку.
— Какая тебе разница? Да ты даже не знаешь про что там! — Мальчишка рассержено всплеснул руками. — Нарочно, да? Лишь бы мне напакостить! Умбра, скажи ей!
— Умбра, скажи ему! — Плаксиво, с прозрачным намеком на истерику, потребовала его сестра. — Что он пихается?!
— Неправда! Все ты врешь! Умбра!
— Умбра-а-а!!
Я жалобно перевела взгляд на беззаботно храпящего Симурга и окончательно, безнадежно загоревала.
Эпос о Гильгамеше, записанный со слов Син-леке-уннинни, табличка 11В предыдущих сериях:
В надежде вернуть жизнь безвременно усопшему другу Энкиду народный герой Гильгамеш отправляется за советом к Утнапишти, бывшему царю города Шуриппака, единственному из людей, принятому в собрание богов и тем самым выцыганившего божественное существование для себя и своей жены…
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу«Я открою, Гильгамеш, сокровенное словоИ тайну богов тебе расскажу я.Шуриппак, город, который ты знаешь,Что лежит на бреге Евфрата,-Этот город древен, близки к нему боги.Богов великих потоп устроить склонило их сердце.Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их советник,Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги.Светлоокий Эа с ними вместе клялся,Но хижине он их слово поведал:«Хижина, хижина! Стенка, стенка!Слушай, хижина! Стенка, запомни!Шуриппакиец, сын Убар-Туту,Снеси жилище, построй корабль,Покинь изобилье, заботься о жизни,Богатство презри, спасай свою душу!На свой корабль погрузи все живое.Тот корабль, который ты построишь,Очертаньем да будет четырехуголен,Равны да будут ширина с длиною,Как Океан, покрой его кровлей!»Я понял и вещаю Эа, владыке:«То слово, владыка, что ты мне молвил,Почтить я должен, все так и исполню.Что ж ответить мне граду — народу и старцам?»Эа уста открыл и молвит,Мне, рабу своему, он вещает:«А ты такую им речь промолви:«Я знаю, Эллиль меня ненавидит, -Не буду я больше жить в вашем граде,От почвы Эллиля стопы отвращу я.Спущусь к Океану, к владыке Эа!А над вами дождь прольет он обильно,Тайну птиц узнаете, убежища рыбы,На земле будет всюду богатая жатва,Утром хлынет ливень, а ночьюХлебный дождь вы узрите воочью».Едва занялось сияние утра,По зову моему весь край собрался,Всех мужей я призвал на повинность -Дома сносили, разрушали ограду.Ребенок смолу таскает,Сильный в корзинах снаряженье носит.В пятеро суток заложил я кузов:Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,По сто двадцать локтей края его верха.Заложил я обводы, чертеж начертил я:Шесть в корабле положил я палуб,На семь частей его разделивши ими;Его дно разделил на девять отсеков,Забил в него колки водяные,Выбрал я руль, уложил снаряженье.Три меры кира в печи расплавил;Три меры смолы туда налил я,Три меры носильщики натаскали елея:Кроме меры елея, что пошла на промазку,Две меры елея спрятал кормчий.Для жителей града быков колол я,Резал овец я ежедневно,Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белымНарод поил, как водой речною,И они пировали, как в день новогодний.Открыл я благовонья, умастил свои руки.Был готов корабль в час захода Солнца.Сдвигать его стали — он был тяжелыми,Подпирали кольями сверху и снизу,Погрузился он в воду на две трети.Нагрузил его всем, что имел я,Нагрузил его всем, что имел серебра я,Нагрузил его всем, что имел я злата,Нагрузил его всем, что имел живой я твари,Поднял на корабль всю семью и род мой,Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял.Время назначил мне Шамаш:«Утром хлынет ливень, а ночьюХлебный дождь ты узришь воочью,-Войди на корабль, засмоли его двери».Настало назначенное время:Утром хлынул ливень, а ночьюХлебный дождь я увидел воочью.Я взглянул на лицо погоды -Страшно глядеть на погоду было.Я вошел на корабль, засмолил его двери -За смоление судна корабельщику Пузур-АмурриЧертог я отдал и его богатства.Едва занялось сияние утра,С основанья небес встала черная туча.Адду гремит в ее середине,Шуллат и Ханиш идут перед нею,Идут, гонцы, горой и равниной.Эрагаль вырывает жерди плотины,Идет Нинурта, гать прорывает,Зажгли маяки Ануннаки,Их сияньем они тревожат землю.Из-за Адду цепенеет небо,Что было светлым, — во тьму обратилось,Вся земля раскололась, как чаша.Первый день бушует Южный ветер,Быстро налетел, затопляя горы,Словно войною, настигая землю.Не видит один другого,И с небес не видать людей.Боги потопа устрашились,Поднялись, удалились на небо Ану,Прижались, как псы, растянулись снаружи.Иштар кричит, как в муках родов,Госпожа богов, чей прекрасен голос:«Пусть бы тот день обратился в глину,Раз в совете богов я решила злое,Как в совете богов я решила злое,На гибель людей моих войну объявила?Для того ли рожаю я сама человеков,Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!»Ануннакийские боги с нею плачут,Боги смирились, пребывают в плаче,Теснятся друг к другу, пересохли их губы.Ходит ветер шесть дней, семь ночей,Потопом буря покрывает землю.При наступлении дня седьмогоБуря с потопом войну прекратили,Те, что сражались подобно войску.Успокоилось море, утих ураган — потоп прекратился.Я открыл отдушину — свет упал на лицо мне,Я взглянул на море — тишь настала,И все человечество стало глиной!Плоской, как крыша, сделалась равнина.Я пал на колени, сел и плачу,По лицу моему побежали слезы.Стал высматривать берег в открытом море -В двенадцати поприщах поднялся остров.У горы Ницир корабль остановился.Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.Один день, два дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль, не дает качаться.Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не дает качаться.При наступлении дня седьмогоВынес голубя и отпустил я;Отправившись, голубь назад вернулся:Места не нашел, прилетел обратно.Вынес ласточку и отпустил я;Отправившись, ласточка назад вернулась:Места не нашла, прилетела обратно.Вынес ворона и отпустил я;Ворон же, отправившись, спад воды увидел,Не вернулся; каркает, ест и гадит.Я вышел, на четыре стороны принес я жертву,На башне горы совершил воскуренье:Семь и семь поставил курильниц,В их чашки наломал я мирта, тростника и кедра.Бога почуяли запах,Боги почуяли добрый запах,Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву.Как только прибыла богиня-матерь,Подняла она большое ожерелье,Что Ану изготовил ей на радость:«О боги! У меня на шее лазурный камень -Как его воистину я не забуду,Так зти дни я воистину помню,Во веки веков я их не забуду!К жертве все боги пусть подходят,Эллиль к этой жертве пусть не подходит,Ибо он, не размыслив, потоп устроилИ моих человеков обрек истребленью!»Эллиль, как только туда он прибыл,Увидев корабль, разъярился Эллиль,Исполнился гневом на богов Игигов:«Какая это душа спаслася?Ни один человек не должен был выжить!»Нинурта уста открыл и молвит,Ему вещает, Эллилю, герою:«Кто, как не Эа, замыслы строит,И Эа ведает всякое дело!»Эа уста открыл и молвит,Ему вещает, Эллилю, герою:«Ты — герой, мудрец меж богами!Как же, как, не размыслив, потоп ты устроил?На согрешившего грех возложи ты,На виноватого вину возложи ты,-Удержись, да не будет погублен, утерпи, да не будет повержен!Чем бы потоп тебе делать,Лучше лев бы явился, людей поубавил!Чем бы потоп тебе делать,Лучше волк бы явился, людей поубавил!Чем бы потоп тебе делать,Лучше голод настал бы, разорил бы землю!Чем бы потоп тебе делать,Лучше мор настал бы, людей поразил бы!Я ж не выдал тайны богов великих -Многомудрому сон я послал, и тайну богов постиг он.А теперь ему совет посоветуй!»Поднялся Эллиль, взошел на корабль,Взял меня за руку, вывел наружу,На колени поставил жену мою рядом,К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:Доселе Утнапишти был человеком,Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!…