Тень великого колдуна (СИ)
— У тебя никогда не было галлюцинаций?… тогда может ли переход между мирами вызывать ненормальные зрительные или слуховые ощущения? — На одном духу выпалил он в ответ на мои поползшие вверх брови.
— Конкретизируй. — Это было одно из любимых словечек Хозяина.
Асеер горько вздохнул, растирая висок, стрельнул недоверчивым взглядом из-под сведенных бровей, и обреченно опустил голову.
Оказалось, что строгому внутреннему взгляду охотника уже который беру являлась некая прекрасная дева. В принципе, дингир-ур не имел ничего против периодических явлений прекрасных дев, но выше обозначенная особа беспрестанно ругалась, как пьяный погонщик, всячески угрожала и требовала, чтобы ее немедленно вернули законному владельцу. В конце концов, несчастный, измотанный придирками склочной девицы и небезосновательными подозрениями в умственном расстройстве, дингир-ур решил выбрать меньшее зло и обратился к нему за советом.
Просмеявшись, я смахнула слезу, и кратко поведала ему всю историю волшебного меча.
— Я слышал про живое оружие, обладающее высшим свободным разумом и магическими свойствами, но не думал, что такое на самом деле бывает. — Задумчиво произнес Асеер. — Тем более я не думал…
— Что оно добровольно выберет в хозяйки презренного игига?
— Неважно. В любом случае, это твое. — Охотник отстегнул ножны и протянул мне. — Все равно, я больше привык к своему оружию.
На мгновение его ладонь дрогнула и остановилась на полпути.
— Умбра, скажи, кто такой хозяин, про которого ты упоминала.
Я скривилась, одним мимолетным движением выхватила Стрекозу, швыряя в обратку его пояс. — Он мой создатель. Моя совесть, мой разум, моя воля. А я, его тень и следую любому его устремлению.
— А что будет, если ты откажешься подчиняться?
— Ничего не будет. И меня в том числе.
Рука непроизвольно дернулась, устремившись куда-то к сердцу. Давно заметила, что когда волнуюсь в этом теле, меня ужасно тянет залезть в левый нагрудный карман. В этот раз я не стала сдерживаться и извлекла наружу свернутый кусок ткани, оказавшийся старой отпоротой нашивкой. Черный треугольник, орел на фоне солнца. Странно. Я отогнула край рубахи. У меня на груди в обрамлении черного треугольника задумчиво ухмылялась морда белого волка. Если, это не нашивка Асеера, то тогда чья?
— Дай сюда. — Охрипшим от злости голосом приказал дингир-ур, вырывая у меня злополучный лоскуток. — Ты не имеешь права даже касаться ее этими грязными руками!
— Как знаешь, руки то твои. Кстати, знакомая птичка, где-то я ее уже видела.
— Это нашивка жреца Энмеркара. — Дингир-ур, затаив дыхание, уставился мне в глаза, ожидая какой-то реакции.
— Энмеркар… что-то не припоминаю. — Это было наглой, бессовестной ложью, потому что имя знаменитого охотника было известно каждому мало-мальски разумному игигу, а уж мне то и подавно.
— Наставник в храме Ниппура, лучший дингир-ур, который когда-либо рождался. Он был моим учителем и отцом. — Ледяным тоном подсказал мне Асеер. — Ты убила его пять лет назад.
— Всех разве упомнишь. — Это опять было неправдой. Проклятая память хранила каждое лицо, каждое имя… а уж это и подавно.
В мое горло красноречиво уперлось острие меча.
— Это он тебя послал? Твой Хозяин?
— Да. — И, не дав времени на вынесение помилования, которое явственно прозвучало в его голосе, я безжалостно продолжила. — Но Хозяин не приказывал убивать твоего наставника, ему всего лишь была нужна одна вещица из его личной коллекции. Убийство было моей собственной инициативой. И, чтоб ты знал, я нисколько по этому поводу не сожалею.
— Тварь. Ненавижу! — От нахлынувшей ярости из уст охотника вырывалось змеиное шипение. Ненависть в голосе. Ненависть во взгляде. Ненависть, ненависть, ненависть. Он сжал рукоять меча с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— Ну и чего ты ждешь, человек? — Я щелкнула по острию ногтем, отчего оружие отозвалось тихим протяжным стоном. Сердце начало наливаться привычной зудящей злобой. — Зрители могут расходиться, сеанса раскаянья не будет. Вы, люди, всегда считали себя лучше всех, выше всех. Остальные для вас — мусор под ногами. Пустые слова. Вы ничем не лучше! Что, не хочется рубить собственное горло чужой рукой? Решил подождать, пока снова станешь собой? Так я и знала, своя шкура дороже аморфной чести и жизни родного человека!
Удар был что надо! Даже Хрипун проснулся и испуганно завертел головой.
— Все вы — двуличные подлецы. — Стрекоза легко поймала меч противника, отбросила его в сторону и замелькала прозрачным трепещущим крылышком, нанося серию атакующих ударов. Охотник больше не внушал мне страха. Я чувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей, и готовой вступить в битву хоть с целым светом.
— Если хочешь мстить, мсти, но только не разводи обличительных речей. Твой наставник убивал подобных мне и убивал безжалостно. Я имела полное моральное право отплатить той же маной.
— Пусть! — Наши мечи скрестились, и лица оказались друг напротив друга. Оказывается это жутко, смотреть в собственное лицо, перекошенное от ненависти. — Но за что ты убила мою сестру?! Что тебе сделала маленькая девочка?
От неожиданности я чуть не пропустила опасный выпад, грозивший оттяпать мне ухо.
— Я… я не убивала ее.
— Врешь, тварь! Я сам видел ее изуродованное тело. Видел сам!
Знаю, не нужно было этого делать, но губы уже автоматически шептали заклинание, выскребывая магический резерв до дна. Вспышка света, и вперед понесся скомканный, наскоро вырванный из памяти мыслеобраз.
— Так посмотри еще раз, охотник!
Свет факелов. Извилистый коридор. Две молодые служанки с корзинами белья. Девушки переговариваются шепотом, попеременно творят охранные знаки и тяжело вздыхают, отчего прижатые к груди корзины поднимаются на добрых пол куша. Еще бы, сегодня последнее испытание для молодых охотников. Вернется ли озорной кучерявый Гулеш, выходки которого известны уже за пределами храма, увидят ли они еще доброго стеснительного Энду и его ученую крыску, которая так забавно умеет плясать на задних лапках и ходить по веревочке? Что за испытание предстоит будущим дингир-ур, какие страшные твари встретятся им на пути?
Им и невдомек, что одна из этих тварей сейгеш скользит прямо у них под ногами, причем в самом дурном расположении духа, и на чем тьма стоит, костерит свою дурную долю. Еще бы. Вас бы вытащили ночью из постели и послали в дальний ном, в один из самых поганых городов на свете, в храм доверху набитый охотниками. И главное зачем? За чучелом ламашту. Да они из меня самой чучело сделают, нашпигуют стрелами и поставят рядом!
Я так усердно возмущалась, что чуть не пропустила нужный поворот. Внимание. Сосредоточиться. Пара гешей — и я уже в секретных покоях легендарного Энмеркара, великого победителя игигов, чтоб ему вечно икалось. Он, конечно, уже дряхлый пятидесятилетний старикан, я — молодой двадцатилетний могучий воин и все такое, но погибать во цвете лет все-таки было неохота. Меня не покидала уверенность в том, что встреча с владельцем помещения, окончится моим же погребальным обрядом.
Обстановка как раз соответствовала. Сладковато-кислый запах тления. Сплошные ряды тварей всех мастей пучили на меня остекленевшие глаза и ехидно разевали выкрашенные красной краской пасти, словно предлагая присоединиться к их компании. Оставалось только надеяться, что самый страшный монстр из этой коллекции сейгеш дрыхнет у себя в келье. Ага, вот и старушка ламашту. Ух, и ничего себе. Интересно, как я потащусь с таким бегемотом через весь Шумбер?
— Ах ты, подлая тварь!
Внезапный мужской крик заставил меня выронить чучело и приготовиться срочно драпать, но следом послышался звук удара и… измученный женский стон. — Помогите. — Тихо позвала незнакомка. — Помогите, пожалуйста.
Лучшим выходом в данной ситуации был ближайший выход из храма, и побыстрее, пока меня тоже не набили соломой, но этот голос…