Одна ночь (СИ)

Конечно, ему ничего не стоило пойти навстречу в такой безобидной мелочи, но принц вдруг замешкался. Не понимал, как будет правильно поступить. Не продемонстрирует ли он слабость, пойдя на уступки? С Виолеттой не хотелось ошибаться. И так каждый шаг был рискованным. Между ними всё слишком сложно, слишком неправильно.
Да и зачем ей это?
Видимо, Виолетта уловила его сомнения.
— Раз уж мы прямы друг с другом, скажу, как есть: так мне будет спокойнее.
Ровный тон и открытый взгляд. Фелиппе задумчиво свёл брови. Она имела в виду, что в случае его грубостей будет кричать, и кто-то должен её услышать?
Но даже если взять в расчёт такой поворот, неужели Виолетта настолько наивна, чтобы допустить вмешательство слуги? Тот никогда не посмеет.
Или ей не хотелось оставаться с Фелиппе наедине? У этого могло и не быть рационального объяснения. Просто так ей, видимо, легче.
И, хотя её просьба явно значила, что Виолетта по-прежнему воспринимала близость с ним как испытание; принц не злился. Мог понять. В первый раз всё и вправду вышло скверно.
А раз Виолетта предлагала какое-то решение — хотела изменить это. Может, компромисс пойдёт на пользу обоим?
— Почему я должен идти тебе на уступки? — уточнил Фелиппе, прощупывая почву.
Виолетта не отвела взгляд. Наоборот, вдруг сделала шаг навстречу.
— Вы хотите, чтобы между нами всё произошло добровольно?
И принц тут же сдался. Слишком уж неожиданные и желанные слова.
— Ладно, — только и выдохнул он.
Не похоже, что Виолетта была неискренна. Неужели на этот раз всё будет иначе?..
Принц быстро поставил одного слугу у двери. Потом вернулся, закрыл. В объяснении не было нужды, но на всякий случай Фелиппе сказал Виолетте:
— Он в зоне досягаемости. Дверь заперта не на засов.
Она улыбнулась. Так легко, почти тепло. Ему.
Принц замер. Так непривычно и волнующе. Он никогда бы не подумал, что простая улыбка сможет что-то перевернуть в его душе. Пусть даже такая очаровательная, как у Виолетты.
Без лишних слов Фелиппе преодолел расстояние между ними и заключил её в объятия.
— Ну наконец-то… — вдыхая запах её волос и крепче прижимая Виолетту к себе, прошептал он. — Весь день ждал этого момента.
— Я тоже, — неожиданно странно ответила она.
И, прежде чем принц успел удивиться её словам и тону, вдруг почувствовал, как рука его невесты с невероятной и сверхъестественной силой пробила ему грудную клетку, сжала сердце.
Задыхаясь и глотая свою кровь, Фелиппе недоумённо смотрел на Виолетту. Но с каждой секундой всё сложнее было фокусироваться. Перед глазами всё плыло.
Это реальность? Чёрт возьми, что произошло?..
Невыносимо больно.
Он истошно закричал, но наружу вырвался рваный хрип. Паника захлёстывала. Принц не прекращал кричать во всё горло, как только мог. А Виолетта хладнокровно начала вырывать его сердце из груди, вытаскивая свою руку. Мысли затуманились, пытка была невыносимой.
Где-то в отголосках сознания принц понял — его крик услышал слуга. И, конечно, не мог не откликнуться. Тут же подбежал.
Но разве она сама не попросила оставить его у двери?..
Как свидетеля?
Зачем?..
Вопросы испарились. Фелиппе вдруг на удивление отчётливо увидел перед собой не Виолетту, а Сэма.
Всё стало ясно.
Последнее, что почувствовал принц — метания слуги вокруг них. А затем Фелиппе упал замертво.
Но глотать кровь нельзя. Пусть сейчас он был готов даже на это, чтобы перебить невыносимое желание получить хотя бы немного воды. Всё-таки Сэм — перевёртыш. И если чужая кровь для него — ключ к обращению, то своя могла стать ядом. 
Сейчас палачи ушли на отдых. К нему приставили одного стража, но тот держался подальше. Видимо, боялся. Ведь теперь все они знали, что Сэм — не человек.
Конечно, он мог бы воспользоваться своим даром прямо сейчас. Обернуться птицей, чью кровь выпил ещё до свадьбы Виолетты. Освободиться от оков. И улететь как можно дальше отсюда. Тем более, в этой темнице было что-то вроде окна. И оно заманчиво приоткрыто.
Но рано. Палачи ещё не выяснили про принцессу. Пока они пытали Сэма только насчёт преступления и сообщников. Но вот-вот, и эта тема, наконец, закроется.
 
Сэм твёрдо решил — о своём побеге позаботится только когда убедится, что Виолетта в безопасности. И что станет законной принцессой.
— Так зачем ты убил принца, тварь? — слова нового палача появились в темнице раньше, чем он сам.
Видимо, отдыхающие решили, что Сэму нельзя давать передышку.
В подтверждение этой мысли к словам добавились действия. Сильный удар тяжёлой плетью по уже открытым ранам. Сэм поморщился.
Он заметил, что палач внимательно присматривался к столику с орудиями пыток.
— Я уже говорил твоим союзникам, — поспешил ответить Сэм. — Принц был настоящим мерзавцем. Я достаточно узнал его, чтобы убедиться в этом. Видишь ли, я за справедливость. Я знал про последствия, но решил принести себя в жертву во благо народа. Кто-то должен был уничтожить чудовище.
Ослабленный и усталый голос Сэма всё-таки звучал уверенно. Он давно заучил ответы на предполагаемые вопросы, и никто не мог выбить из него какую-то другую версию. А эта соответствовала его образу. Все, кто знал перевёртыша, подтвердили бы — он не убийца.
Но палач был настроен решительно. Новый человек, ещё не разогрелся.
Наверное, придётся долго ждать; когда он утомится.
— Вздумал играть в благородство? — презрительно спросил палач, приближаясь к Сэму с щипцами внушительного размера. — Какими были истинные цели? — А это уже крик, быстрый и требовательный, да ещё и сопровождающийся действием.
Когда боль немного утихла, Сэм как можно твёрже ответил:
— Как я и сказал.
Палач не унимался. Долгие и даже более изощрённые пытки, чем были у его друзей; почти не прекращались. Сэм, по детской привычке, старался не показывать; как мучился. И продолжал давать всё тот же ответ.
Неизвестно, сколько прошло времени. Но гораздо более непонятно — как Сэм ещё не потерял сознание от боли и жажды. К тому же, прибавлялся и голод.
— Ладно, вижу, что это правда, — наконец, признал палач. — Тогда обсудим другое. Как ты… Сделал это?
Он спросил с опаской. Словно боялся, что если полностью произнесёт вопрос; это станет реальностью. И Сэм внезапно окрепнет и набросится с чудовищной силой.
Конечно, понятно, о чём речь. Но Сэм не преминул хоть немного поиздеваться над смакующим пытки мучителем.
— Убил принца? — уточнил он. — Вырвал сердце из груди.
Тут Сэм заметил, что прежние палачи вернулись. Один из них наблюдал за происходящим. А второй, видимо, хорошенько отдохнув; тут же пошёл к столику с орудиями.
— Это видели, — злобно сказал он, направляясь к Сэму с костедробилкой. — Вопрос в другом. Как ты… Стал принцессой?
Ну хоть кто-то отважился спросить нормально. Пусть и не так прямо.
Сэм усмехнулся, хотя это тут же отозвалось болью. Палачи были жалкие. Чувствовали своё могущество и вседозволенность, а внутри оставались трусами.
— Я — перевёртыш. Могу принять обличие любого человека, чью кровь выпью.
Он намеренно сказал «человека». Пусть они думают так, чтобы потом Сэму было проще обернуться птицей.
Всё равно ведь никто не знает про перевёртышей. В эту ложь поверят. Убедительно стоять на своём он умел.
— Кровь? — к счастью, палач не стал уточнять, зацепившись за другое слово. — Ты убил и принцессу?
Он сопроводил вопрос новыми мучениями.
Но на этот раз Сэм не чувствовал боли. Наконец-то спросили про Виолетту. Давно пора.
— Нет. Я не убийца. Я и так долго решался убить Фелиппе. — Речь давалась всё тяжелее, но лучше отвечать подробно. Это помогало сбить мучителей с ненужных тем и подталкивало их зацепиться за то, что было выгодно Сэму. — Никто больше не пострадал. Я похитил принцессу, спрятал её в надёжном месте и вернулся во дворец, чтобы воспользоваться её обличием. Я взял у неё всего каплю крови — с ладони.