Одна ночь (СИ)

Она положила руку ему на грудь — то ли успокоить его пыл, то ли изобразить хоть какое-то участие. Чем бы оно ни было, это простое касание заставило его сходить с ума. Хотя, казалось, он и так уже был на грани. Невинный жест отключил последние крохи разума.
Фелиппе мгновенно освободил Виолетту от остатков одежды. А затем быстро подхватил на руки и отнёс на кровать. Виолетта даже не успела опомниться. Но, пока принц раздевался сам, явно пришла в себя; стыдливо прикрывшись одеялом. Она смотрела куда-то в сторону, будто пыталась убедить себя, что происходящее — не реальность.
Фелиппе сжал губы. Опять этот страдальческий вид. Возможно, стоило как-то утешить Виолетту, но он слишком завёлся. К тому же, она знала, на что шла. Принц был максимально прям с ней. И многие девушки уже проходили через эту постель, испытав лишь удовольствие. Никто не чувствовал себя жертвой.
Её отрешённость не остудила его пыл, но добавила злости. Мгновение — и Фелиппе, уже полностью раздетый, направился в постель. Он шёл напролом, и она явно почувствовала эту решимость. Забегала глазами по комнате, попятилась назад.
Принц безжалостно навалился на Виолетту телом, вынуждая лечь. Практически тут же, не дав ей опомниться, вырвал из дрожащих рук одеяло, отбросил в сторону. Теперь между их телами не было преград.
Фелиппе физически ощутил, как она напряглась. Нет, так просто невозможно.
Призывая себя к терпению, принц осторожно провёл пальцами по нежной коже девушки. Ощутил, как она вздрогнула, но не расслабилась.
Тогда он резко, но не жёстко захватил её губы своими. Поцелуй был коротким, быстрым и почти даже нерешительным. Стремясь хоть немного успокоить Виолетту, Фелиппе словно боялся её отпугнуть. Любое лишнее движение — и она окончательно ускользнёт от него. Это как приручать дикого зверька.
Принц ещё никогда не был так осторожен и нежен, как с ней. Виолетта не отталкивала его, но оставалась холодной, далёкой и отчуждённой. Никакого участия. Никакого отклика ни на ласковые поглаживания, ни на смелые прикосновения.
А ещё она по-прежнему избегала его взгляда. То закрывала глаза, когда он смотрел ей в лицо; то отворачивалась, блуждая пустым взором вокруг.
— Теперь ты потрогай меня, — не сдавался Фелиппе.
Он пытался произнести это как можно мягче, но такая роль была слишком непривычна. И даже унизительна. Выпрашивать ласки у обнищавшей сиротки, да ещё и ему, принцу? Потому в голосе прозвучала сталь, выдающая не просьбу — приказ.
Виолетта окаменела. Фелиппе физически ощущал, какое отвращение она испытала от его слов. Виолетта сохранила самообладание, но её тело ясно сигнализировало: ему не рады.
‍ Фелиппе вздохнул. Её прикосновения действовали мгновенно, и она наверняка это уже чувствовала. Вот только вряд ли её это хоть немного радовало. 
Конечно, он хотел, чтобы между ними всё было искренне, добровольно. Но стало ясно, что любая попытка вызвать отклик Виолетты не увенчается успехом. Она слишком закрылась. Её эмоции преобладали над ощущениями, если последние вообще были.
Это осознание разозлило. К чёрту церемонии. Фелиппе просто возьмёт своё. Его жертвы всё равно никто не оценит, так зачем сдерживаться?
Он резким движением раздвинул ноги Виолетты. Она задрожала. Увы, но это явно была не та дрожь, которую принц бы хотел. Это разъярило ещё сильнее.
Не сдерживаясь, Фелиппе сразу вошёл во всю глубину. Виолетта всхлипнула от неожиданности и, судя по всему, боли. Он был первым — принц почувствовал это. На мгновение понимание её честности смягчило его. Но стоило только взглянуть в её лицо, и злость вернулась.
В её глазах застыло отвращение. Даже больше — ненависть. Холодная, сильная, непобедимая. Никакой надежды хотя бы на проблеск другого чувства.
Какого чёрта тогда Виолетта внушила ему надежду тем своим взглядом во время ужина? Словами, поцелуем, в конце концов? Играла с ним?
Возомнила себя спасительницей народа?
Конечно, Фелиппе всегда знал её мотивы. Но в глубине души всё равно надеялся на другое. Не ожидал быстрых результатов, но некоторые её действия вселяли надежду. А теперь всё разом перечеркнулось.
 
Разочарование сильно ударило. В какой-то момент даже победило пьянящую близость желанного тела. Тем более, когда оно его отторгало.
Но Фелиппе не собирался её отпускать. Он по-прежнему хотел её. Потому принц задвигался в ней, всё больше погружаясь в приятную негу.
Вскоре мысли забылись. Возбуждение только нарастало, как и его темп. Неожиданная попытка сопротивления Виолетты резко пресеклась. Фелиппе навалился на неё, буквально вдавив в кровать, лишив возможности пошевелиться. В исступлении он целовал Виолетту куда приходится, словно извиняясь. Впрочем, поцелуи были отрывистыми, грубоватыми, как укусы. На нежной коже Виолетты оставались красноватые отметины.
Вскоре все мысли принца смешались в бессвязную кучу. В ушах звенело, сердце колотилось, желание было только одно: разрядка. Стремясь к этому, Фелиппе вколачивался в неё со всей силы, уже даже не чувствуя ответной реакции.
Совсем скоро его наконец накрыло. Обессиленный и практически счастливый, он ещё немного лежал на ней.
Несколько минут, чтобы прийти в себя — и принц вернулся в реальность. Слез с Виолетты. Осмелился посмотреть на неё.
Она отвернула лицо. Но не было нужды вглядываться — понятно, что Виолетта плакала. Всё её тело сжалось. Никогда ещё она не выглядела так беспомощно.
А на простыне виднелись пятна крови.
Принц встал и пошёл к двери. Сегодня он поспит в другой комнате. Ни к чему сейчас тревожить Виолетту. Да и что это даст?
Оставаться под такими впечатлениями от их ночи для неё даже лучше. Если бы она испытала удовольствие — терзалась бы в разы больше, ведь ненавидела. А так, получается, Виолетта — героиня, которая принесла себя в жертву безжалостному монстру во благо своего народа. Вскоре она будет тешить себя именно этой мыслью.
Сэм посмотрел на Виолетту. Повязка на глазах, кляп во рту. Его люди действовали быстро и технично — она не успела даже вскрикнуть от неожиданности.
Хотя, конечно, сыграло и везение. Как они и надеялись, перед свадьбой застали Виолетту в укромном саду. Она стояла там, не замечая никого. Понурые плечи, опущенная голова. Идеальная жертва для похищения.
Ночами его люди готовили почву для засады. Прошарили всё вдоль и поперёк. Один раз они видели её, уходящую из сада в смятении. Кажется, это было за четыре дня до свадьбы. Ну или три. В любом случае, главное друзья поняли — она использовала это место. Они сказали об этом Сэму. И он разрабатывал план с садом как основной.
Нашлось и укромное место, не входящее во владения Фелиппе. Но достаточно недалеко от него — это именно то, что сейчас нужно. Туда и ехали.
Сэм не сводил глаз с Виолетты. Она практически не шевелилась весь путь. Её руки не были связаны, но Виолетта не предприняла попыток освободиться от повязки и кляпа. Конечно, сначала её удерживали, но теперь, в карете, никто не ограничивал свободу движений.
Не было смысла.
Может, поэтому она не сопротивлялась?
Ну нет. Прежняя Виолетта даже в этом случае сражалась бы до последнего. Просто не смогла бы иначе. Что же с ней произошло?..
Видимо, Сэм очень вовремя решил вмешаться в её планы и спасти. Кажется, Виолетта не смогла ничего придумать и отчаялась. Сдалась? Хотя, возможно, это была лишь предсвадебная опустошённость.
Они приближались к месту назначения. Сэм интуитивно почувствовал это. Он машинально сжал руки в кулаки. Чёртово волнение давало о себе знать.
Вот-вот, и ему придётся снять с её глаз повязку. И тогда Виолетта увидит его. И возненавидит.
Карета остановилась. Сэм не стал медлить — ни к чему. Друзья последовали его примеру и бесцеремонно вытащили за собой Виолетту. Сэм чуть не попросил их быть аккуратнее, но остановил себя.
Чем более отрицательными они предстанут перед ней — тем убедительнее она будет выглядеть в глазах королевства. Исключительно как пострадавшая.