Фиктивная жена для миллиардера (СИ)
Жизнь моя стала постепенно налаживаться, и если бы не досадное происшествие в ЗАГСе, так и вовсе ни о чем не приходилось бы волноваться. Дом старика Кропоткина я продала, а деньги положила на специальный счет, открытый на имя Маши. Она сможет им пользоваться по достижении 18-летия. К этому времени, поскольку банк иностранный, там набегут проценты, да я еще и своих денег туда добавила, поскольку домик был старенький, ушел задешево.
Мои дела в «City News» тоже шли отлично: я выдала несколько статей об авиакатастрофе в Швейцарии, они произвели большой фурор. Никто прежде не читал о том, как едва не погибают миллиардеры. Народ насладился сполна, читая подробности, а я не жалела красок. Имела полное на то право, поскольку была не только очевидицей, но и участницей тех событий. Правда, официальные комментарии оказались сухими и неинтересными. В том числе даже Юлия постаралась выдать нечто весьма обтекаемое. Но я на нее не сердилась: это работа у пресс-секретарей такая — говорить много и ни о чём, дабы не испортить реноме своей конторы.
И всё бы дальше шло хорошо, если бы ровно через три дня мне не позвонил адвокат Зильбельборд и не попросил встретиться. Он ожидал меня в ресторане неподалеку от офиса компании Бельского. Увидев, поднялся на встречу, подвинул стул и был сама галантность.
— Добрый день, Светлана, — улыбался фарфоровыми зубами. — У моего клиента, господина Бельского, для вас предложение.
— Слушаю.
— Вы отказываетесь от опекунства над Марией Кропоткиной и передаете исключительное право Артёму Валентиновичу. За это вы получите пять миллионов евро, — сказал адвокат. — В противном случае, простите за откровенность, мы будем вынуждены принять меры, чтобы вас лишили опеки над несовершеннолетней.
— На каком основании? — сурово спросила я.
— На том, что вы подделали подпись моего клиента на его согласии стать опекуном, как вашего супруга, — улыбнулся Зильбельборд. — У меня есть копия этого документа, и поверьте, графологическая экспертиза уже проведена, и она не в вашу пользу.
— То есть Бельский предлагает мне продать собственную племянницу? — поразилась я хладнокровности предложения.
— Давайте, Светлана, не будем оперировать такими понятиями. Артём Валентинович, как вы правильно заметили, родной дядя Маши, и он имеет полное право участвовать в ее судьбе. А вы, как абсолютно чужой ей человек, — нет, — ответил адвокат.
— Мне нужно увидеться с Бельским. Срочно! — потребовала я.
— Простите, но на сей счет у меня строгие указания от Артёма Валентиновича. Все переговоры только через меня. Он, мне очень жаль, не желает вас видеть, — растянул рот в улыбке Зильбельборд.
— В таком случае я тоже найму адвоката, — ответила я, вставая.
— Что ж, имеете полное право. Но боюсь, в этом случае денег вам не видать.
— Ничего, мне и тех, что есть, достаточно.
— Э-э-э… — протянул адвокат, покусал нижнюю губу. — Как бы вам это сказать… Господин Бельский поручил блокировать этот счет.
— Что?!
— Понимаете, произошла финансовая ошибка, и те средства вам были перечислены… ошибочно.
— Но у нас был договор!
— Покажите документ, будьте любезны, — сказал Зильбельборд.
— Устный договор!
— Извините, но правовой силы слова, сказанные тет-а-тет и без свидетелей, не имеют, — усмехнулся адвокат.
Я сжала зубы и вышла из ресторана. Села в машину и заорала от злости и бессилия.
Глава 41
Было трудно, очень трудно поверить, что Бельский смог поступить со мной так подло. Ладно, если бы я жила одна. Так ведь вместе с девочкой Машей, его родной племянницей — единственным человечком, оставшимся после его родного брата! «Неужели ему, миллиардеру, вдруг стало жалко каких-то десяти миллионов? Неужели он правда отнял их только для того, чтобы вернуть себе ребенка, который ему прежде вообще был не нужен?!»
Я не могла разобраться в мотивах Бельского. Горлова шла просто кругом. То есть я не рыдала из-за того, что у меня отняли деньги. В конце концов, есть свои, пусть и гораздо скромные сбережения. Зарплата, наконец, и в «City News» я получаю достаточно, чтобы содержать себя вместе с Машей. Придется, конечно, забыть о планах отправиться на зимние каникулы в Скандинавию. Я хотела показать девочке, как выглядит страна, где живет европейский Дед Мороз — тамошний Санта Клаус, и в каждой стране у него собственное имя: в Норвегии — Юлениссен, в Швеции — Юлеманден, ну а когда Маша услышала, как прозвали финского, то долго смеялась — имя Йоулупукки ее привело в полнейший восторг.
«Прости, Машуня, только теперь придется нам с тобой поехать туда в другой раз», — мысленно извинилась я перед девочкой. Меня очень радовало, что мы с ней довольно быстро смогли найти общий язык. Она меня называет тётя Лана или просто по имени, а я уж как только ее чудесное имя не склоняю — зависит от моего настроения. Если девочка шалит и капризничает, то она становится Мария. Если у нас с ней в отношениях мур-мур, то Машуня, Машуля или даже Маняша, Маруся. И она всякий раз счастливо улыбается, слыша от меня какую-нибудь новую производную от своего имени.
Главное для меня, что она перестала просыпаться по ночам и плакать. В такие моменты у меня сердце разрывалось от жалости к ней, я забирала ее в свою кровать, и так мы спали, тесно прижавшись, как мама и дочка. И я стала всерьез подумывать над тем, чтобы удочерить девочку. Но теперь поступок Бельского поставил всю нашу совместную жизнь под угрозу. И я решила не сдаваться и идти до конца.
Придя в себя после разговора с адвокатом, поняла: мне также необходим грамотный юрист. И очень опытный. Но где его взять, и кто посоветует? Владелец «City News» мне ничем помочь не смог — тот правовед, который работает на издание, специализируется на работе со СМИ. «Роскомнадзор» — его главный оппонент в этих вопросах, а в моем случае нужно быть знатоком семейного права. Пришлось мне снова обращаться к Нюше, и совесть моя страдала из-за этого очень сильно. Сколько можно использовать парня, ничего не давая ему взамен? Он, конечно, тактичный очень и терпеливый, сам ничего не просит, не намекает даже. Но надо ведь его как-то отблагодарить!
А как? Я решила, что поступлю следующим образом: сначала отстою Машу (про мои десять миллионов, кажется, придется забыть), а уже потом придумаю, какой подарок сделать Нюше. Но в тот самый день, когда я собралась ему позвонить и попросить о помощи, в редакцию поступил странный звонок. Секретарь владельца «City News» вышла из-за своей перегородки. Лицо у нее было удивленное:
— Лана, это тебя! Странно, обычно звонят напрямую, а тут… И голос странный какой-то.
— Наверное, просто не знают мой номер, — ответила я и взяла трубку. — Слушаю.
— Добрый день, — сказал голос, и я сразу поняла, отчего секретарю он показался странным — потому что был изменен с помощью голосового модулятора. Такой прибор или программа в компьютере, превращающие собственную речь и неузнаваемую. — Меня зовут Кобальт, и я бы хотел с вами встретиться.
— Кобальт?
— Да, это не моё настоящее имя, конечно.
— Зачем мне с вами встречаться?
— Я знаю, что вы опубликовали несколько статей об авиакатастрофе, связанной с миллиардером Бельским. Это раз. И еще мне известно, что он собрался вас лишить опеки над своей племянницей. Это два. Наконец, он отнял у вас деньги, полученные за сопровождение на международный экономический форум, — это три. Достаточно аргументов?
— Вполне, — сказала я, с трудом сдерживая волнение. Этот Кобальт оказался весьма осведомлённым. «Наверняка входит в круг очень близких друзей Бельского», — подумала. — Но ваши аргументы лишь выдают в вас человека, обладающего информацией, а я и так все это знаю.
— У меня есть компромат на Бельского. Очень серьезный.
— Хотите, чтобы я шантажировала его?
— Вам решать, что делать с этой информацией. Статью ли вы напишете, или просто сделаете так, чтобы у вас не отняли ребенка и вернули деньги, — мне всё равно, — сказал Кобальт.