Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП)

Элиза и раньше прикасалась к себе, чтобы расслабиться. Вообще-то, много раз. Но такая интенсивность? Это навязчивое, невероятное прикосновение? Все было совершенно по-другому. Ее собственное прикосновение было как мягкое, успокаивающее утешение. Его же — бушующий ад желания, и она чувствовала, что вот-вот будет охвачена им. Всхлип снова вырвался из ее горла, когда Роум продолжил гладить ее сильнее. Ее бедра дернулись к его руке, сильнее и яростнее.
— Вот так, — прошептал он ей в губы. — Ты кончишь для меня, Элиза?
— Ох, — всхлипнула она, впиваясь пальцами в его рубашку. — О! О! — Ее ноги слегка подрагивали, даже когда сомкнулись, а Роум продолжал двигать рукой и дразнить ее ртом.
С нее хватит. Элиза сильно кончила. Так сильно, что поток влаги хлынул через ее трусики и все ее тело сжалось, содрогаясь от дрожи, и еще один всхлип вырвался из ее горла.
Никогда в жизни она не кончала так.
Ей казалось, что она могла остаться так на вечно, а Роум все скользил пальцем по ее клитору, пока она кончала, кончала и кончала. Но потом Элиза медленно расслабилась. И когда она это сделала, то с ужасом осознала, что бедра и промежность ее джинсов были полностью, полностью промокшими.
О боже, она на него помочилась. Она кончила так сильно, что потеряла контроль над мочевым пузырем.
— Черт побери, — тихо сказал Роум.
— О боже мой! Боже мой. — В ужасе она оттолкнула его руки, пытаясь вырваться.
— Что? — Элиза почувствовала, как его большое тело шевельнулось на кровати, и в его голосе послышалось напряжение. — Что случилось?
Истерический смех застрял у нее в горле. Как он мог не знать? Она, блин, пописала ему на руку. От унижения Элиза не могла даже описать, что чувствовала в тот момент. Слезы стыда наполнили ее глаза, и она спустила ноги с кровати и начала искать свой свитер. Сегодняшний вечер был таким совершенно идеальным и.… она не могла в это поверить. Вероятно, Роум был так же напуган ее реакцией, как и она сама.
И где, черт возьми, ее свитер?
— Элиза? Что не так? — Она почувствовала, как кровать сдвинулась, а затем зажегся свет. Роум смотрел на нее снизу-вверх. Нежные, сексуальные глаза, великолепное тело и огромная палатка перед его брюками, от которой она не могла оторвать глаз.
Элиза встряхнулась, затем схватила свой свитер с пола, найдя его в ближайшем углу.
— Мне очень жаль. — Слезы унижения текли по ее лицу.
— Что? Почему? — На его лице не было ничего, кроме замешательства.
Никакого отвращения. Неужели он не понял, что она сделала? Он должен был — вся промежность ее джинсов была мокрой.
Элиза покачала головой не в силах произнести ни слова, и поспешно надела через голову свитер, натянув его как можно ниже. Однако он прикрывал ее только до середины ягодиц, оставляя остальную часть ее джинсов явно влажной. Ей хотелось плакать. Хорошо, рыдать. И сбежать.
Вот только Роум привез ее сюда, а больше никого не было дома.
Еще один всхлип вырвался из ее горла. Она что-нибудь придумает. Спрячется в главном домике, где-нибудь, пока ее штаны не высохнут. Затем попросит кого-нибудь отвезти ее домой, когда они вернутся. Как-то так.
Элиза положила руку на дверь, готовая уйти.
— Элиза, не уходи. — Роум прислонился к двери.
Она покачала головой, все ее тело дрожало от унижения. Не могла смотреть ему в глаза.
— Что я такого сделал? Скажи мне, что я сделал, и я все исправлю. Я слишком быстро для тебя начал? — Глаза Роума были полны беспокойства, а его красивое лицо выражало разочарование.
— Что ты сделал? — Да, ее голос был истеричным. — Это я сделала.
— Детка, ты была великолепна. — Он покачал головой.
Он что, намеренно тупит?
— До того момента, как я на тебя помочилась, — горько сказала Элиза и снова потянулась к двери. — Пожалуйста, просто отпусти меня.
— Подожди, подожди. — Роум положил ей руки на плечи, оттащил от двери и снова принялся тереться носом о ее шею. — Черт возьми, Элиза. Ты что, издеваешься?
— Отпусти меня, — тихо сказала она, избегая его взгляда и пытаясь увернуться от его нежных прикосновений. — Пожалуйста.
 
Роум не отпустил ее. Вместо этого он обнял ее и продолжил целовать каждый дюйм ее лица и шеи, до которых мог дотянуться.
— Детка, ты кончила струей. У тебя был сквирт14.
— Что? — Элиза отстранилась.
— Это хорошо, я обещаю. Не каждая девушка это делает. Это звучит грубо, знаю, но уверяю тебя, это совершенно естественно. Ты не писала на меня, Элиза. Ты кончила так сильно, что эякулировала.
Ее лицо горело так сильно, что Элиза была уверена, что оно вот-вот загорится, но перестала сопротивляться.
— Я никогда этого не делала… имею в виду… я никогда…
— Когда трогаешь себя? Может быть, я просто заставил тебя кончить немного сильнее, чем ты привыкла.
Элиза неуверенно посмотрела на него и удивилась самодовольному выражению удовольствия на его лице. Она немного расслабилась, но боже, она все еще была так смущена реакцией своего тела.
— Ты не должен выглядеть таким счастливым.
— Ты что, шутишь? Я, бл*ть, в восторге. Ты кончила так сильно и только для меня. — Роум пробежался руками по ее телу и уткнулся лицом в ее шею. — Ты была такой чертовски мокрой, что я чуть не кончил в штаны, как только прикоснулся к тебе. Знать, что я так сильно тебя завел? Как мне может это не нравится?
Элиза изо всех сил пыталась что-то сказать, чтобы лопнуть его пузырь удовольствия, но, когда ничего не смогла придумать, сказала тихим голосом:
— Мои штаны все мокрые.
— Да, это моя вина, — повторил Роум хриплым голосом. — Я не думал, что ты кончишь так сильно, иначе раздел бы тебя догола. Ты можешь надеть мои боксеры, а джинсы повесим сушиться, хорошо?
Она кивнула.
Он отпустил ее с еще одним удовлетворенным поцелуем в губы, который был бы очаровательным, если бы она не была так смущена, и пошел, чтобы вытащить пару боксеров из своего ящика для одежды. Через мгновение он подал их ей, и Элиза поспешила в ванную, чтобы снять трусики и джинсы. Она постирала трусики и промежность джинсов в раковине и повесила их сушиться. Затем девушка вернулась в главную комнату хижины.
Роум лежал на кровати, все еще полностью одетый. Он оглядел ее с ног до головы, когда она вышла.
— Какой красивый вид.
Элиза потянула подол своего свитера, чувствуя себя немного глупо, так как в настоящее время она была в паре боксеров.
— Я слышала, что это последний писк в Париже.
Роум усмехнулся и похлопал по кровати, приглашая ее сесть рядом с ним.
После минутного колебания Элиза сделала это, и он немедленно притянул ее к себе очередного затяжного поцелуя.
— Просто хочу, чтобы ты знала, что в тебе нет ничего разочаровывающего. Это было чертовски удивительно.
Прижавшись к нему, Элиза немного расслабилась, когда кризис закончился. Она чувствовала себя прекрасно, хотя у нее немного болело между ног, как будто она что-то упустила. Но это была хорошая боль.
— Так что же нам теперь делать?
— А что ты собираешься делать? — Роум убрал прядь волос с глаз.
Заметив, что его глаза все еще были сонно-голубыми от желания, Элиза подумала о той палатке в его джинсах, что была раньше. Она посмотрела на его бедра, и, конечно же, он все еще был тверд.
— Можешь называть меня сумасшедшей, но разве цель поцелуев не в том, чтобы оба человека вышли из игры?
Роум пожал плечами и провел пальцем по ее подбородку. Похоже, ему просто нравилось прикасаться к ней.
— Мы не торопимся, помнишь?
— Похоже на то… что это очень медленно для тебя.
— Я терпеливый человек. — Он рассмеялся.
— Мои джинсы еще долго не высохнут.
 
Он накрутил прядь ее волос на свои пальцы и подарил ей еще одну мягкую улыбку, от которой у нее заколотилось сердце.
— Я не возражаю, если ты останешься.
Роум Лозада казался слишком хорошим, чтобы быть настоящим. Он был великолепным мужчиной с пирсингом, татуировками и убийственным телом. И он не возражал, когда она вела себя невинно и глупо. Она выиграла джек-пот или было что-то еще, чего она не знала? Откуда ей было знать?