Пятая стихия (СИ)

— Угу, — уныло кивнула она матери.
— Значит так мелкий, — произнесла Лана мрачно воззрившись на брата, как только за родителями захлопнулась дверь. — Я буду у тебя в большом долгу, если ты не заметишь, как я исчезну.
— Ты можешь срезать путь на моём велике, — ухмыльнулся Брайан, хитро подмигнув сестре.
Люди в Честервиле жадно хватались за любые мало мальские события, чтобы хоть как-то освежить и наполнить смыслом свою будничную жизнь. Будь то сбитая пьяным водителем собака, или любовная интрижка с почтальоном миссис Крам, которая была замужем целых восемь раз. А уж рождение ребёнка, свадьбы, разводы и … конечно же похороны вызывали настоящий ажиотаж.
В тот момент, когда Лана бросила велосипед брата на траву у церкви, там уже набилась целая толпа народа. Но её целью было не прощание с Зойлой.
Лана поняла, что та простилась с ней ещё вчера, ясно предвидя свою кончину. И хоть Зойла и просила её стойко принять любое будущее, которое для неё определят божества индейцев — Лана не могла смирить свой яростный гнев, направленный против эри. Она буквально тряслась и была готова взорваться на тысячу шипящих частиц.
Её целью был Рэм, молодой вождь племени, допустивший подобное.
Пастор как раз читал молитву, когда она с шумом ворвалась внутрь.
— Значит, здесь вы можете совмещать законы своих предков и традиции моего народа?! — гневно выкрикнула девушка на исчезающем ирокезском наречии, которому её давным-давно обучил Шон.
Племя эри помимо испанского и английского общалось между собой ещё и на этом языке, а вот остальные горожане из наречий ирокезской семьи не понимали ни слова. Поэтому-то Шон и обучил их с Дереком своему языку, чтобы они могли безнаказанно проказничать в детстве. Так произошло и сейчас, люди таращились на неё во все глаза, сгорая от любопытства о чём же идёт речь.
— Вы даже не верите в этого бога! А ваши боги воздадут вам за самосуд? Или убийцы будут безнаказанно лицемерно изображать траур?
— Ты не выведешь меня из себя на людях, и не надейся, — с абсолютным хладнокровием ответил ей Рэм, чуть повернув голову в её сторону. — Но не я выбирал жертву. Мы предоставили выбрать виновного Шону. И меня его выбор не удивил. Но кто это называет нас убийцами? Ты? Та, которая отравила в своём чреве ребёнка моего брата? — молодой вождь сверлил её негодующим взглядом.
Люди замерли как на спектакле, следя за разворачивающимися событиями, понимая скорее бушующие эмоции, чем суть брошенных слов.
И Лана перевела свой взгляд на стоявшего в стороне Шона. В знак траура он коротко остриг волосы, нарисовав на предплечьях красной глиной ритуальные знаки. Всё это время он не отрывал от неё своих сверкающих глаз. Взгляд у Шона был тяжелый, темный, обращенный не к лучшей его стороне. Не самое подходящее время выяснять с ним отношения, но сейчас Лане казалось, что ей нечего больше терять.
— Как ты думаешь, почему мне так больно, когда я на тебя смотрю? — голос Ланы дрогнул. — Вы были с ней одной крови. Зойла любила тебя. Почему, Шон?
— Любила? — прохрипел Шон, шагнув ей навстречу. В этот момент, навевая на людей ужас и трепет — все зажженные свечи в церкви одновременно затрещав, потухли. — И поэтому убила моего ребёнка? Она в отличие от тебя знала, что делает! Убийство ребёнка эри, даже не рождённого — это самый страшный грех у моего народа. Зойла получила по заслугам!
— Но это был мой ужасный выбор! Это я уговорила её! Потому что так сильно любила вас обоих, что боялась кого-то потерять! — Лана всхлипнула, не в состоянии сдержать душившие её слёзы. — И в итоге потеряла всех! Я виновна, Шон! Это меня ты должен был сжечь! Как ты теперь будешь с этим жить?!
— А ты? — он смотрел на неё своим чёрными глазами, но через эти глаза её пожирала его боль. — Как ты будешь жить, помня о том, что не дала родиться нашему ребёнку? Ты знала, что забеременела, знала, что он мой, и всё равно заставила меня уехать. Потому что была уверенна, что моя любовь сильнее любви Дерека?
 
— А я и не хочу с этим жить, — голос Ланы наполнился нежностью и мольбой, когда она упала перед ним на колени. — Позволь мне умереть, Шон. Отпусти меня. Воздай и мне по заслугам, если ты действительно так меня любил, — её полные любви глаза смотрели на него с покорной отречённостью.
Шон опустился рядом с ней на одно колено, приблизив к девушке своё лицо:
— Не пытайся обвести меня вокруг пальца, — прошептал он. — Сейчас ты полна злости и жажды мщения, и уж совсем не нежности. Ты знаешь, что, если я тебя потеряю, худшего наказания для мне не найти. Но как бы ты ни пыталась, любовь моя — ты выживешь в любом случае. Мы с тобой обречены жить и мучиться с этим. — Шон скрипнул зубами пытаясь совладать с эмоциями. Его глаза одновременно уничтожали и удерживали её над пропастью. — Что же ты наделала, Лана? Где мне взять силы, чтобы простить тебя? Как ты могла оборвать эту жизнь?
— Так же как ты! Слепо! — в порыве захлестнувших её чувств, Лана со злостью толкнула его в грудь. — Вчера ты сказал, что поздно выслушать меня. Возможно, мои слова остановили бы тебя, и Зойла была бы сейчас жива! Но теперь уже действительно поздно Шон! Теперь мы двое убийц, стоящих на краю, но преступления наши не сравнить. Я всё равно прыгну, Шон. Найду способ и наконец вырвусь из твоих лап, кугуару!
— А я достану тебя и там. Буду идти за тобой в вечности, и брать за руку, в то время, когда ты будешь выискивать глазами Дерека. И ты не сможешь забыть, что моё сердце бьётся быстрее, в той горячей груди, на которой ты столько раз засыпала. Ты всегда будешь оглядываться, нуждаясь во мне. Кугуару тебя не отпустит. Его сердце в тебе, моё сердце с тобой. Мы связаны, моя лань, — в пристальных, глядевших ей прямо в душу темных глазах Шона было столько опалённой любви, столько в них было горького дыма памяти, что не в силах больше вынести затопивших её чувств, Лана кинулась бежать. Но пробежав несколько метров, снова упала без сознания. И так вышло, что ближе всех к ней в эту минуту оказался Ной, тут же подхвативший девушку.
— А ну убери от неё свои лапы! — при виде этого возмущенно прорычал Шон уже на понятном для всех языке, метнувшись к ней.
— Давай ещё подерёмся здесь, перетягивая её каждый в свою сторону. Ей хреново и ей нужна помощь. Ты можешь помочь? — с вызовом бросил Ной, смерив того пренебрежительным взглядом.
— Осторожней, парень, — угрожающе протянул Шон. И Ной своим тонким межвидовым чутьём уловил, как напряглись мышцы Шона, готового сломать ему хребет. — Ты не представляешь, во что ввязываешься. Посмотри вокруг. Ни один человек даже не дёрнулся. Включая отца и мать Ланы. Потому что каждый присутствующий здесь знает, что только я и могу ей помочь. ОТДАЙ. МНЕ. МОЮ. ДЕВУШКУ! — белки в глазах Шона стали кроваво-красными.
Принципиально вырвав Лану из рук Ноя, не теряя времени Шон мягко надавив ей на живот, крикнул в толпу:
— Сладкой воды, вина, дайте скорее что-нибудь ради бога!
Бережно приподняв голову девушки, Шон заставил её сделать несколько глотков.
— Когда ты ела в последний раз? — суровым тоном поинтересовался он у очнувшейся Ланы.
— Не твоё дело! — Лана попыталась вырваться из его рук. — Тебя не должно волновать состояние убийцы! Получай удовольствие наблюдая как я корчусь! Потому что я тоже никогда не забуду того, что вы краснокожие ублюдки натворили!
Казалось, вспылить от ярости должен был Шон. Но в считанные доли секунд, возле девушки с перекошенным от гнева лицом оказался Рэм, схвативший её за волосы, рывком поставив её на ноги.
В толпе кто-то охнул. Мелиса сделала попытку рвануться к дочери, но её удержало сразу несколько пар рук. Местные жители отлично знали, чем чревато вмешательство в разборки этих индейцев.
— Ты … переходишь … все … границы! — прошипел Рэм, брызгая слюной. — Именно ты корень всех наших бед!