Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ)

Сообразив, что просить плату за спасение я не собираюсь, архитектор принялся заливаться соловьем и обещать золотые горы. С каждой тирадой меня обдавало волнами перегара. Общий вид спасенного, даже без учета грязи, был потрепанным и неопрятным: немытые волосы, недельная щетина с проседью, жилет в заплатах, а хлюпающие речной водой сапоги и вовсе перевязаны бечевкой, чтоб подошва не отвалилась. Колоритный вид дополняла манера чередовать возвышенные речи с площадной руганью.
— Сомневаюсь, что вы поможете мне попасть в Единорожку.
— Да, тут я бессилен, — согласился Бонтир, ловко сковыривая корку грязи. Зря я в воде морозилась, засохший ил легко отваливался кусками, не оставляя следов. — В прежние времена я, без сомнения, был бы там желанным гостем. Передо мной бы открывали двери, а гад Тошка кланялся так низко, что задница смотрела бы в небо, но увы. Времена не те, — он проводил мрачным взглядом компанию хохочущих парней и девушек. — Да, наше время прошло, настало время… Тсс… Слышите? — Архитектор замер с поднятым пальцем. — Если что, вы меня не видели! — И юркнул под мост.
Не знаю, что уж он имел в виду, но для меня, кажется, настало время очередных неприятностей.
Не дожидаясь двух размашисто шагающих к мосту мужиков, я направилась к ближайшему стогу. Оттуда отлично просматривался выход из игорного дома. Антон, наверняка, задержится допоздна, а так мне не придется слоняться по темноте, трепать и без того уставшие ноги.
Стайка туманников увязалась за мной. Мужики — один высокий, в коротеньких штанах, второй кряжистый в широченной рубахе — сменили направление и двинули мне наперерез.
— Эй, девка! Стой!
Я тяжко вздохнула и обернулась. Тоер, сложив руки на груди, с любопытством вглядывался в темноту. Прежде чем идти ко мне, странная парочка, издалека распространяющая канализационный дух, коротко переговорила с вышибалой.
Я приготовилась бежать, но оказалось, что искали мужики Бонтира-пройдоху, безрукого вонючку. И какой демон их попутал, нанять этого пропойцу починять нужник. Самого бы его в том нужнике искупать. И как он только умудрился к королевскому двору примазаться. Всем в уши лил, что замок проектировал, а тут слив нормально прочистить не может. Бездарь, раздери его гроон.
Я честно сказала, что понятия не имею где он. Был, но ушел. Расстроенные мужики обежали округу, даже под мост заглянули, хотя я не упоминала, каким именно путем горе-архитектор ушел, но никого не нашли.
Вышибала разочарованно отвернулся, а я забралась в душистое, уютное сено.
Подумать только, стога стали мне почти домом родным. Так я сама скоро в нарха превращусь. Последние, кстати, были тут как тут. Устроили войнушку с туманниками, прицельно обстреливая духов нектаром, а духи носились над стогом кругами и сбрасывали на паразитов бомбы из концентрированного речного тумана.
Вскоре воздух вокруг поля битвы сгустился от запахов тины и амброзии и потрескивал зеленоватыми молниями. Пришлось малышню приструнить, чтобы не сожгли ненароком мое убежище.
Маленькие мерзавцы не успокоились, перебрались на другой стог и продолжили резвиться. Но до чужого сена мне дела не было, не стала им мешать.
Вышедший из игорного дома освежиться на воздухе мужчина долго не мог понять, вправду ли посреди поля сияет мертвенной зеленью стог или ему на сегодня хватит. Почесал в затылке и, от греха подальше, потащился в город.
Я таращилась на мотающиеся туда-сюда двери игорного дома, а мысли мои начинали путаться и уноситься в прошлое.
***
Не помню, как я оказалась на улице. Очнулась на скамейке в сквере. Лил дождь, меня трясло от холода, страха и неизвестности. Разгоряченный мозг никак не мог соединить два кусочка воспоминаний: я смотрю на плакат «Наследия Ирвеона» и в следующий миг дрожу на скамейке под ледяным дождем. Что произошло в промежутке? Как я оказалась в сквере? Загадка.
Воздух разрывало от воя сирен, неразборчиво скрежетали громкоговорители, кричали люди. Ноги не слушались. Мне оставалось только сидеть и судорожно вытирать с лица то ли дождевые капли, то ли слезы.
 
Друзья нашли меня спустя час. Все перемазанные сажей, растрепанные. Фаридова куртка была разорвана на спине пополам и болталась двумя лоскутами. Из Пашкиных очков выпало одно стекло, а второе треснуло. Жанна выглядела лучше остальных лишь потому, что ее готическое одеяние и так было сшито из ассиметричных черных лоскутов. Если что-то и изменилось, сразу не разберешь.
По официальной версии в павильоне загорелась проводка. По неофициальной — кто-то нарочно устроил поджог. Слухи и байки копились и множились. Винили радикалов, правительство, иностранных провокаторов и экстремистов. Кое-кто приплел даже масонов. Но, как бы то ни было, отделались все сравнительно легко. Ушибы, легкие ожоги и несколько переломов — вот и весь ущерб. Не считая уничтоженного павильона, сгоревших книг и перепуганного писателя. Последний зарекся впредь показываться на люди и скрылся в неизвестном направлении. Поклонники его не винили.
Я тысячу раз пожалела, что согласилась в тот день пойти на злополучную встречу. И меня не оставляла мысль, что я забыла что-то важное, поэтому я регулярно, как убийца на место преступления, возвращалась в тот самый сквер, в надежде вспомнить хоть что-нибудь. Изредка, в памяти всплывала тень мысли, и тут же исчезала. Ускользающее воспоминание злило меня, заставляя подолгу торчать на месте давно снесенного павильона, раз за разом прокручивая в памяти тот день.
Друзья, не на шутку обеспокоенные моей одержимостью, советовали обратиться к специалисту, но я пыталась вырулить сама и только сильнее запутывалась.
А в один из зимних дней, недалеко от того самого сквера, я встретила Антона. Если подумать, в моей жизни всегда было слишком много случайных встреч. Есть такая категория людей, с которыми постоянно что-то происходит. Неприятности всегда находят нас, или мы сами в них радостно влезаем.
В тот день был сильный снегопад. Улицы замело. Снежные шапки лежали на карнизах домов, на столбах и проводах, дороги тонули в серой «каше». Город превратился в одну большую пробку. Водители ругались, пешеходы ворчали, и только дети и собаки носились по парку, одинаково радуясь пушистым сугробам.
Я уже собиралась возвращаться домой, но тут из-за поворота аллеи на меня наскочил человек в длинной бежевой куртке и светлых джинсах. Я рефлекторно отшатнулась, а он схватил меня за плечи, и как щит выставил перед собой. Следом за ним из-за живой изгороди вывалилась сердитая запыхавшаяся девушка в белом пуховике и сбившейся на затылок шапке.
— Ложкарев! Я тебя предупредила, ты добегаешься! Только попробуй еще раз ей позвонить!
— Я тебя не понимаю!
— Не прикидывайся дурачком! Все ты понимаешь.
— Думаю, это не твое дело! Мы сами как-нибудь разберемся.
— Разбирайся с другими своими подружками, а мне надоело выслушивать бесконечные жалобы! Я тебя предупредила, — повторила девушка и только теперь заметила меня.
— И что будет?
— Увидишь, — мрачно пообещала она, поправила шапку и с достоинством удалилась.
Я, наконец, почувствовала свободу, обернулась и застыла. Мы не виделись почти семь лет, но второго такого блондина по фамилии Ложкарев сложно было представить.
— Ненормальная, — выдохнул мой изрядно возмужавший друг детства и добавил: — извини, если напугал.
Если он и узнал меня, то вида не подал. Засунул руки в карманы куртки и ушагал прочь, как ни в чем не бывало. А я все стояла под фонарем и пыталась успокоить бешено скачущее сердце.
***
С утра зарядил мелкий дождь. Низкие тучи капитально обложили небо. Солнце, если его не сожрали какие-нибудь местные демоны, вылезать из облачной пелены не планировало. Вместе с солнцем из мира исчезло все, кроме ближайшего стога и угла игорного дома — густой туман лежал над землей тяжелым пологом, нагнетая и без того унылую обстановку.
Я сидела, обхватив колени, и хмуро рассматривала храпящее рядом тело в обрамлении влажных соломинок. Моросящий дождик никак не мешал моему непрошенному соседу смотреть приятные, судя по выражению лица, сны. Нархи, поймав мое настроение, поглядывали на гостя мрачно и выжидательно.