В плену у фейри (ЛП)

Я опустила повязку, пока не увидела что-нибудь еще, все тело дрожало от ужаса.
— Убей его, — прошептала я. Я вытащила лук из колчана, поправила тетиву, несмотря на качку клетки.
— Тебе нужно подумать о новых решениях проблем, — сказал Скуврель, забавляясь. — Убийство — не всегда ответ. Для начала, идти долго, а единорог — удобный пленник. И за него будет серьезное наказание. Он из Двора Кубков. Хочешь, чтобы я оказался в долгу перед твоей сестрой? Она может потребовать тебя как плату.
Я вставила стрелу в лук, Скуврель поднял клетку, чтобы посмотреть на меня, и я выстрелила. Я почти попала по его глазу. Тряска мешала целиться.
— Твои стрелы не помогут, когда ты размером с кружку пива, — нагло сказал он, его губы насмешливо изогнулись. — Но я аплодирую за попытку.
Он убрал стрелу с лица и бросил ее в меня. Капелька крови появилась у его глаза — этого было мало, чтобы даже захотеть это смахнуть.
Я недовольно подняла стрелу, вытерла ее об грязный платок, лежащий на полу клетки, а потом вернула ее и лук в колчан. Мне нужен был другой способ биться. Мои стрелы тут не помогали.
Я потянулась к повязке. Я видела единорога. Что могло быть хуже?
— Я намного хуже, — выдохнул Скуврель, все еще держа клетку так, чтобы я видела только его глаза. Я сжала лук и одну из стрел, попыталась вложить стрелу.
Он рассмеялся и вытянул руку с клеткой, заняв благородную позу, словно бросал мне вызов. Я грубо проехала по полу, по крови единорога и грязи, и врезалась в прутья на другой стороне. Я вытерла ладони о штаны и снова встала. Он не увидит, как я дрожу от страха.
— Как единорог может истекать кровью без плоти? — спросила я. Мой голос охрип.
— А как хоть кто-то из нас истекает кровью? — насмешливо спросил Скуврель. — Как мы умираем? Тебе нужно многое узнать, Кошмарик.
Это очень помогло.
Я убрала лук и стрелу в колчан, взяла себя в руки и потянулась к повязке.
— Как насчет сделки? — проурчал Скуврель. Его темные глаза сверкали серебром в свете Фейвальда. — Заключи со мной сделку, Маленькая охотница. Тебе не нужно смотреть на Фейвальд через повязку, но тебе нужно кое-что другое. Чистые вещи, возможно? Еще поцелуй? Тебе понравилось в прошлый раз.
— Ты не хочешь, чтобы я видела тебя настоящего в Фейвальде, да? — спросила я, уперев свободную руку в бедро, чтобы яростно смотреть на него.
Настоящий он в моем мире был хищным и похожим на лиса, а не красавцем, каким его делал морок. Как он мог быть еще хуже тут?
Он рассмеялся.
— Скажем так, я хочу сохранить тайны. Ты купишь те только по большой цене.
Дрожь радости пробежала по мне от его смеха. Я не сдержалась. Я хотела знать обо всех его тайнах.
Но, если я не видела этот мир четко, у меня не было шанса отыскать путь туда, где страдал мой отец, прибитый к дереву. Никакие тайны или сделки, заманчивые предложения не могли отвлечь меня от того, зачем я была тут.
Я была тут не ради власти или тайн, не ради радости, и даже не для того, чтобы утолить любопытство. Я была тут ради отца. Я не могла это забыть.
— Тогда тебе стоит бояться, — сказала я. — Потому что я люблю убивать тайны.
Я подняла повязку раньше, чем он мог меня остановить.
Я не была готова.
Но я не закричала, хотя подавленный крик терзал мой разум, как пила.
Скуврель не выглядел как смертный. Он даже не выглядел как фейри. Он выглядел как что-то, выбравшееся из глубин ада.
Он был спутанный и закутанный, как призрак из извивающихся веток черной ивы, края которых были обломаны и двигались. Красное сияние виднелось в глубине — огонь, который никогда не угасал. Это выглядело больно, и он вздрагивал и содрогался всякий раз, когда его спутанное тело сплеталось иначе. Я пыталась понять, где кончались его спутанные ветви, но они, казалось, таяли, и было сложно понять, оставались ли они плотными, или они были как тающий дух.
Казалось, он был просто нервными окончаниями, навсегда открытыми стихиям, истерзанными ветрами. Он был спутанным, комком эмоций и страсти, амбиций и жестокости, не надеялся быть кем-то еще.
 
Я сглотнула, такой ужас я еще не ощущала. Мои колени так ослабели, что я сжала клетку, чтобы устоять.
Я сорвала повязку с глаз из последних сил.
Я охнула, когда его морок вернулся — полные мягкие губы изогнулись в ухмылке.
— Я же тебе говорил.
Глава третья
Когда мне было шесть, отец садил меня на свежий снег и просил меня повторить все следы зверей, которые я знала. Каждый день он добавлял новый след.
— Ты не можешь быть хорошим охотником, если не знаешь зверей лучше, чем они знают себя, Элли. И гули. Их тоже важно знать. Следи за тем, что они делают. У всего есть порядок действий — образ жизни, желания, где они спят, что едят. Изучи это, и ты поймешь добычу.
Я изучала добычу.
Но порой то, на что нужно было охотиться, было страшно узнавать.
Глава четвертая
Мои зубы стучали, как бы я ни пыталась их остановить. Он не был… я знала, что он не был смертным. Он был монстром.
Я не верила ему, когда он пытался сказать мне это.
 
Точнее верила, но не так, как теперь.
Мои инстинкты ошибались.
Он был монстром. Единорог был монстром. Этот мир был адом. Я не осмелилась смотреть на остальной мир. Моя повязка была опущена на шею, глаза смотрели на бархат ночи так пристально, как приговоренный смотрел на своего палача.
Ну же, Элли! Найди свой огонь. Ты лучше этого. Они хуже, чем ты представляла? И что? Ты — Охотница, и ты охотишься. И чем больше хищник, тем сильнее необходимость его убить.