Игры судьбы (СИ)
— Исследовать? Я ведь не карта.
— Согласен, ты немного эволюционировала до человеческого рода.
— А вот вы, похоже, не до конца это сделали. — вновь пытаюсь встать, но преподаватель лишь сильнее прижимает меня к своему телу.
— Почему же? — весело шепчет он, внимательно изучая моё лицо, будто улавливает каждую эмоцию.
А вот мне ни капли не весело. Наверное, это видно по моим недовольно сведённым бровям и упрямо поджатым губам.
— Вы, когда разговариваете, плюётесь в лицо. Боюсь, подцеплю каких-нибудь бацилл.
— А ты не бойся. Максимум, чем я могу тебя заразить, так это дюжиной своей харизматичности и великолепного обаяния.
— И скромностью.
— Да, и ей тоже. — хмыкает Довлатов.
— Вы в курсе, что ведёте себя крайне непедагогично? — решаюсь повернуть голову в сторону лектора и посмотреть в его ледяные глаза, в которых так и плещется дьявольская лукавость.
— Захотелось спросить, почему, но не стану. Я качественно веду лекции, предоставляю максимум материала на каждую пару, ответственно принимаю экзамены и ни под каким предлогом не беру взяток. Да, вот такой я скучный в этом плане. А ещё, я разделяю личную жизнь и работу. Так в чём же заключается моя непедагогичность?
— В странном отношении ко мне.
— Ну ты же особенная, Саша.
От низкого, будоражущего кровь, произнесения моего имени по затылку проходит дорожка мелких мурашек. Вот же гад.
— Как же мне хочется…
— Обнять меня? — мужчина расплывается в улыбке чеширского кота.
— Ударить. — заканчиваю свою мысль, так нагло перебитую лектором.
— А я уж подумал скажешь «поцеловать».
— Нет, я просто хочу вас…
— Ого, это приятно слышать. — от радостной интонации мужского голоса я закатываю глаза. Знаю, что неприлично это делать, но не могу совладать с собой.
— И опять вы перебили меня, ведь я вновь подумала о слове «ударить». — опираюсь ладонью об стол, заново принимаясь за попытку выбраться из «плена» Довлатова, но, как и предполагалось, она не увенчалась успехом.
— Да нет, просто ты не определилась, чего хочешь больше. — Дмитрий Константинович перехватывает мою руку и сплетает наши пальцы вместе. Обстановка ощутимо накаляется, нервы натягиваются, словно струна, а сердцебиение усиливается.
— Я уже сказала.
— Не услышал.
— Посетите ЛОРа. Уверена, он поможет решить ваши проблемы со слухом.
— Обследования нынче дорогие, так что можешь самостоятельно полечить меня. — преподаватель задорно шевелит бровью.
— Каким образом? Подуть вам в уши? — одариваю его лицо скептическим взглядом.
— Есть средство получше, — он заговорщицки склоняет голову ещё ближе ко мне, словно сейчас намеревается поведать страшную тайну, и осипло произносит: — Массаж называется. Начнёшь со спины, а там как пойдёт.
— Никак не пойдёт, и дороги туда нет.
— Придётся открыть. Стану этаким первооткрывателем.
— Вы всегда такой самооуверенный? — бормочу и максимально откидываюсь назад, чтобы не чувствовать опаляющего дыхания мужчины и его охмеляющего аромата.
— Всегда и навечно.
— Нет уж, не будет никакого массажа.
— Поживём — увидим. Получим и обрадуемся. — усмехается лектор. — И я рад, что вернулась разговорчивая Саша-обаяша. А то, когда ты искала ключи, была такой немногословной.
— Ну вы же предпочитаете молчание.
— Не в твоём случае. Хотя, если ты не говоришь ни слова, твой голос всё равно звучит в моей голове.
— У вас просто шизофрения, Дмитрий Константинович. А ещё про моих тараканов что-то говорили. — перевожу взгляд на стену. Куда интереснее смотреть на неё, нежели на преподавателя. Хотя нет, вру. Делаю это лишь для того, чтобы немного расслабиться и унять подступающее волнение.
— Так и есть. Видимо, они поселились и ко мне. У них, знаешь ли, есть такое качество — распространяться по всей территории.
Складываю руки на груди. Не могу так больше сидеть. Это неправильно и аморально, хоть и тело твердит обратное.
— Отпустите. — шепчу и кладу ладони на грудь лектора в попытке отодвинуться от него.
— А что, булочки заждались? — он не соглашается. Держит крепко, напористо.
— И они тоже.
— Тогда предлагаю сделку: поцелуй меня, и я тебя отпущу.
Эта короткая фраза с бархатным тоном отрезвляет так, будто на меня вылили ведро ледяной воды.
— Что? — резко вскидываю удивлённый взгляд на лицо Довлатова. Похоже, ЛОР нужен как раз-таки мне, ибо я явно услышала не то.
— Где? Когда? Мы же не в игру играем, ты всё прекрасно поняла. — хрипло произносит мужчина, и я ещё больше округляю глаза. — Хотя, ты, наверное, боишься. Вон задрожала уже, как маленькая зайка.
— Это я от злости. — тут же нахожусь, что ответить и свожу брови к переносице. Нет, это уже слишком.
— Злобный зайчик. Звучит очень устрашающе. Мне даже не по себе стало.
— Хватит издеваться.
— Так я и не делаю этого. Ты сама придумываешь несуществующие препятствия и весомые проблемы. — преподаватель пожимает плечами.
Ничего не понимаю. В особенности — логики лектора. Вопросов так много, что найти ответов на них просто не получается из-за хаотичности мыслей. Вся раздражённость мигом спадает, уступая место растерянности.
— И куда же нужно целовать? — рассеянно выдаю первое, что вертится на языке.
— Ого, а у меня есть выбор? — Довлатов заметно оживляется и начинает улыбаться.
— Если б я поцеловала вас в щёку, вы бы не засчитали это.
— Прям как в воду глядишь.
— Поэтому я и задаю такой вопрос. — хотя в глубине души даже не знаю, зачем я вообще это спрашиваю.
— А где ты хочешь оставить свою слюну?
— Нигде. — отвечаю резче, чем предполагалось. Вся эта ситуация — сплошной сумбур.
— А придётся. — не успеваю даже возразить, как горячие губы Довлатова властно прикасаются к моим.
Глава 24
Смятение, напряжение, страх, волнение… Волна разнообразных эмоций крутится во мне, будто внутри самого яркого калейдоскопа.
Довлатов целует жёстко, властно, с напором. Не отвечаю на поцелуй, ошарашенно продолжая сидеть на месте, как истукан. По коже пробегает разряд мелких электрических импульсов, ладони нервно холодеют, а внизу живота разливается горячая волна спазма, такого непривычного и запретного, от чего мои глаза распахиваются ещё сильнее.
«Нельзя», — твердит моё сознание. Умом понимаю, что это неправильно и аморально, но тело и сердце говорят обратное, доставляя впечатляющий диссонанс.
Неосознанно мои губы приоткрываются, и я, подавив глухой стон, начинаю неумело отвечать на обжигающий поцелуй. Провожу рукой вдоль груди преподавателя, царапая и сминая отглаженную ткань рубашки. Ладонь мужчины ложится на мою поясницу и до боли сжимает её, заставляя хриплому и сдавленному вздоху вырваться из груди. Глаза заполняет пелена страсти, губы краснеют.
Неправильно, как же это неправильно.
Невольно ёрзаю на бёдрах Довлатова, чувствуя нарастающее желание преподавателя, и слегка прикусываю его нижнюю губу. В ответ слышу глухой стон, и по телу ещё больше разливается жар возбуждения.
Наверное, так могло бы продолжаться бесконечно долго, если б не рука лектора, которая бесцеремонно отодвигает края моей футболки и властно ложится на живот. Это отрезвляющее движение мигом действует на моё помутившееся сознание, заставляя тут же отодвинуться от мужчины.
— Остановись… — умоляюще шепчу, вырываясь из плена горячих губ преподавателя, и в отталкивающем жесте кладу ладони на его грудь. Дыхание сбивается, становится неровным и ритмичным. С толикой гнева смотрю на Довлатова, пытаясь унять дрожь во всём теле.
— Надо же, как мало нужно для того, чтобы ты стала обращаться ко мне на «ты». — осипло усмехается лектор. Его грудь вздымается с трудом, серые глаза темнеют, а взгляд становится тяжёлым и опаляющим.