Мне тебя обещали (СИ)
Не дав Жанне ответить, в дверь громко постучали и, не дождавшись ответа, вошли. Я машинально пригладила в волосы, в глупом женском стремлении выглядеть хорошо в любой ситуации. На пороге стоял молодой парень. Кажется, я видела его утром, когда разносила булки. Или это был не он?
- Добрый вечер, – смущенно улыбнулся работяга, прежде чем без всякого смущенья после уложить ладонь на талию Жанне, - готова, красотка?
- Угу, Жень… Подожди меня на улице. Нам посекретничать надо…
Парень покладисто кивнул, хлопнул старшую его лет на тридцать Жанну по плоской попке и вышел за дверь. Стараясь не показать, как меня шокировало увиденное (в конце концов, это вообще не мое дело, с кем спит моя соседка), я достала полотенце и косметичку.
- Осуждаешь?
- Да нет. Скорее завидую, что у тебя остались силы еще и на это, - улыбнулась я.
- Им здесь одиноко. А мне одиноко в принципе. Всю жизнь положила на мужа и детей… Муж ушел, дети выросли… И осталась я одна. Вот и живу теперь в свое удовольствие. Им хорошо со мной, есть куда спустить напряжение, а мне еще лучше.
Я не стала уточнять, кому это «им»… Иначе бы это означало, что Жанна ходит на свиданья не только с Женей. Удивительно, какие страсти кипят на буровой. Куда только Егоров смотрит? Последняя мысль заставила меня улыбнуться.
- Хорошего вам вечера. Лично я после бани - сразу спать.
- Тогда не забудь закрыться на щеколду. Я ночевать не приду. У Женьки в кои веки вагончик свободен… Мужики в ночной. Так я у него останусь. И это, Май, со временем станет легче. Когда акклиматизируешься… - Последнюю фразу Жанна бросила, уже открывая дверь. В проем ворвался прохладный, одуряюще пахнущий воздух. После Московского смрада, к которому привыкаешь настолько, что уже и не замечаешь вовсе – это удовольствие чистой воды. Я блаженно зажмурилась, подхватила сменную одежду, сунула ноги в кроссовки и вышла во двор. Народу в поселке было немного. Одна двенадцатичасовая смена закончилась, вторая заступила. И те, кто освободились, теперь отдыхали в вагончике с большим телевизором. А кто-то курил, сидя на ступенях своих жилищ. Я вертела головой, выискивая взглядом Гордеева, но… Его нигде не было видно. Лишь в конторке горел свет. Может быть, это он засиделся за работой.
В бане никого не было. И, как предсказывала Жанна, та уже начала остывать. Я быстро разделась, прошла в душ, про себя решив, что париться сегодня точно не стану, и с удовольствием подставила лицо под упругие струи воды. Мои мысли скакали от одной другой, но все они рано или поздно сводились то к одному, то другому Андрею. Можно ли тосковать по человеку, которого знал каких-то пару часов? И можно ли тянуться сразу к двум мужчинам? С одинаковой… какой-то животной потребностью, которой я никогда до этого не испытывала. И которая так сильно меня пугала теперь.
Вода ласкала, стекала по губам, груди, бедрам… Возвращая меня в тот вечер, когда он так бесцеремонно меня поцеловал. Будто клеймо поставил. И это клеймо, оно меня до сих пор жгло. И от того, что я его не увижу больше, хотелось биться головой о стены, и орать… орать! Это было несправедливо, так чертовски несправедливо, что у нас даже не было возможности узнать друг друга получше, коснуться друг друга… Ощутить, как это, когда его руки на моей голой коже, а он сам так глубоко во мне, что, кажется, и наши души сливаются тоже…
Будто зачарованная, я коснулась пальцами губ, представляя, что это он… Прочертила дорожку ниже, дотрагиваясь до изнывающих сосков, и шокированно замерла, почувствовав чье-то присутствие сзади. Сердце подпрыгнуло в груди. Его стук в ушах заглушил все другие звуки. По моему лицу стекала вода, и сколько бы я ни моргала, картинка перед глазами оставалась размытой. Как будто я смотрела на мир через запотевшее с одной стороны и залитое дождем с другой окно. Я будто оглохла, ослепла, утратила ориентиры. Только шум воды, сердца и нашего тяжелого надсадного дыхания… еще удерживали меня на стыке двух миров – мира грез и настоящего…
Коснись же меня, коснись… Дай себя почувствовать. Даже если это все неправда, будь со мной в этом обмане...
И будто слыша то, что я так и не произнесла вслух, он пошевелился… Толкнул меня к залитой водой стенке, заставил на нее опереться, распластав руки. В пересохшем горле першило. Я запрокинула голову, ловя губами стекающую воду. Не думая о том, питьевая она или нет… Понимая, что если не сделаю хоть глоток – умру от этой жажды.
- Господи, Ма-а-а-айя… Что ты делаешь со мной, а? Нам нельзя… Это ты понимаешь?
Нет… Он же сам пришел! Я его не звала… Что-то простонав, я нетерпеливо поерзала, отчего его руки проехались по моему телу, выбивая из меня хриплые стоны. Он выругался. Совсем как тогда, когда впервые меня поцеловал, толкнул к стене и с силой прихватил зубами кожу у основания шеи. Одна его рука скользнула к моей груди, вторая нащупала клитор. Скользкий, набухший и твердый. Меня засасывала воронка удовольствия. Но я один черт хотела большего. А еще меня преследовал страх, что так же внезапно, как и возникло, это наваждение рассеется… И не останется ни-че-го. Страх делал меня нетерпеливой и дикой. Я опустила свои пальцы поверх его, заставляя действовать быстрее. А сама бесстыже потёрлась попкой о его пах. Задевая напряженную эрекцию. Мечтая о том, как он погрузится в меня… Большой и обжигающе горячий. Я прогнулась в спине, чтобы ему было удобнее. Расставила ноги. Он коснулся моего мокрого затылка губами и прошептал:
- Я не могу, Ма-а-айя… У меня даже чертовых резинок нет!
Резинок? Каких резинок? Это же… греза, мечта… От мечты не забеременеешь и ничем не заразишься. Или…
Действительность обрушилась на меня ушатом холодной воды. Я резко отшатнулась, пребольно ударившись бедром о выступающий кран.
- Какого черта?
Ноги разъехались на скользкой плитке, и, если бы Андрей меня не подхватил за локоть, я бы непременно упала. Я вскинула взгляд и застыла, как олененок между двух лучей приближающихся фар. Понимая, что надо бежать, но не в силах даже пошевелиться. Загипнотизированная его демоническим подчиняющим взглядом. Отравленная воздухом, что он с шумом выдыхал…
- Эй…
- Не трогай меня! К-как тебе пришло в голову ко мне подкрасться?!
Я выскочила из душевой пулей в предбанник. Схватила полотенце, обернула его вокруг тела и с опаской покосилась на соединяющий обе комнаты проем, в котором застыл Гордеев. В отличие от меня, он стеснением не страдал. И не потрудился даже прикрыться. Так и стоял… чудовищно возбужденный и бесстыжий.
- Мне показалось, будто ты не против, - выделяя каждое слово, ответил он.
- Показалось – здесь ключевое слово, – я стиснула узел сильней. Так злясь… то ли на него, то ли на себя. Вообще себя не узнавая…
- Ма-а-айя…
Ну, вот опять! Опять он так говорит. И эти интонации… Наверняка дело в них, а не в моей распущенности.
- Ты не мог подождать в душевой, пока я оденусь? – резко поинтересовалась я, заставив его умолкнуть. Не желая анализировать то, что со мной происходило.
- Тебе же было хорошо со мной…
- Мне было хорошо со своей мечтой, Гордеев. Не обольщайся.
- И кто же был в твоей мечте?
Мне показалось, или на его щеке дернулся нерв? Да что ж такое-то!
- Это тебя не касается.
- Почему же? Я хочу знать, кто тебе делал хорошо моими руками… Тот человек, из-за которого ты сюда приехала?
Он попал точно в цель. И, наверное, из чувства противоречия, присущего каждой женщине, я бросила:
- Не угадал. Я представляла своего мужа. Бывшего, но он так старается все вернуть, что я подумала, а не дать ли ему еще один шанс?
Андрей стиснул зубы, отступил на шаг, а потом с таким грохотом захлопнул за собой дверь душевой, что я вздрогнула… Господи, зачем я это ляпнула? Что за бред?! И почему он так отреагировал? Будто я ему, по меньшей мере, изменила.
На влажное тело белье надевалось с трудом, а я так сильно торопилась сбежать, что оно буквально по швам трещало… Меня подгонял звук выключившейся в душевой воды. Я не могла себя заставить посмотреть ему в глаза, после всего того, что случилось. Было ужасно стыдно. И ведь мне некого было в том винить. Я сама дала повод думать о себе, как о доступной женщине. Даже дверь не закрыла. Почему-то и в голову не пришло, что кто-то, как и я, захочет принять душ так поздно.