Госпожа Удача (ЛП)
И Нина пошла до конца.
С таким богатым и влиятельным человеком, как Сэмюэл Стерлинг, и проявляющим все больший интерес Союзом за ее спиной, Нина не терпела ни от кого дерьма или проволочек. Тем не менее, ей доставалось сполна, и это, вероятно, было связано с тем, что Отдел внутренних расследований в Колорадо и Калифорнии пытался сдержать ее, пока они разбирались со своими проблемами.
Нина Максвелл могла быть красивой блондинкой, матерью двух малышей, которая при личном общении была очень милой и чертовски забавной, но когда вела дела, ясно давала понять, что ей плевать на Отдел внутренних расследований, ей плевать на цвет кожи мужчины, у которого украли пять лет жизни и кто заслуживал, чтобы его имя очистили и возместили ущерб, не тогда, когда отдел разберется со своим дерьмом, а уже вчера, и у этой женщины была хватка настоящего питбуля.
Поэтому Тай лежал на диване и смотрел игру, не думая о своем будущем, будущем Лекси и будущем их детей. Пенья был с ним. Тейт был с ним. Человек Джулиуса был с ним. Гребаный Чейз, мать его, Китон был с ним. Сэмюэл Стерлинг стоял за него горой. Союз гражданских свобод совал в это свой нос. И Нина Максвелл жила и дышала его делом.
Поэтому он лежал на диване, пил газировку, смотрел игру и размышлял, хватит ли у него времени, чтобы заставить жену и себя кончить, совместив приятное с полезным, и заронить свое семя в ее лоно до того, как появится отец.
И, лежа на этом диване, попивая газировку и наблюдая за своей женщиной в этом сарафане и туфлях, с ее загорелой кожей, круглой задницей и длинными гребаными ногами, пока она нервно взбивала, раскладывала и переставляла подушки, Тай принял решение.
И это решение было — два зайца, один выстрел.
Поэтому он поставил газировку на кофейный столик, опустил одну ногу на пол и сделал выпад.
Он поймал Лекси за талию вместе с пуховой подушкой. Она вскрикнула от неожиданности, уронила подушку, врезалась в него спиной, он упал назад, потом перекатился, чтобы оказаться сверху.
Затем задрал подол ее сарафана до талии.
— Тай, — охнула она, глядя на него широко раскрытыми глазами.
— Новое платье? — спросил он, его руки двигались вокруг ее талии, по спине, вниз и в трусики.
— Э-э… да, — прошептала она, ее руки переместились к его груди и остановились там, будто она не знала, оттолкнуть его или что-то еще.
Он намеренно закружил бедрами, и она раздвинула ноги, то ли потому, что его бедра не оставляли ей выбора, то ли потому, что сама этого хотела. В любом случае, он почувствовал, как его член начал твердеть.
— Тай, — снова прозвучало с придыханием, и ее пальцы вцепились в его футболку.
Он вытащил руки из ее трусиков, скользнул ими вниз по бедрам, затем, добравшись до колен, резко дернул вверх. С силой.
Лекси вновь охнула, когда Тай спросил:
— Новые туфли?
— Тай…
Он оборвал ее.
— Новые туфли, детка?
— Что ты…? — Он толкнулся бедрами между ее ног, она замолчала и прошептала: — Да. Новые туфли.
Он приблизился к ее лицу, одна рука скользнула к ее шее, другая вверх по ноге, кружа по краю ее трусиков, пока он говорил:
— Мамочка, я хочу, чтобы у тебя было все, что ты хочешь. Все. — Он сделал паузу, когда его пальцы пробрались между ее ног, один отодвинул ткань трусиков в сторону и скользнул внутрь, и Тай увидел, как ее глаза вспыхнули, веки наполовину опустились, а губы приоткрылись. — Но, — ласково продолжал он, наклонив голову так, что его губы оказались от ее губ на расстоянии вдоха, — ты должна притормозить. Адвокат выставила счет, а все эти усилия, — он слегка провел пальцем по ее влажному местечку, — могут означать скорое рождение ребенка. — Он прижался губами к ее губам, чувствуя, как участилось ее дыхание, и прошептал: — Платье охрененное, детка, и ты чертовски в нем хороша. Я знаю, ты делаешь это для меня и моего отца. Но тебе не обязательно так наряжаться. Просто будь собой. Ты ему понравишься. Ты уже ему нравишься. Главное, чтобы он приложил усилия, чтобы понравиться тебе. Это моей матери надо стараться, чтобы он полюбил ее.
— О… хорошо, — прошептала она, и Тай скользнул пальцем глубже сквозь влажные складки, ее подбородок поднялся на полдюйма, ноги раздвинулись шире, бедра приподнялись, она охнула, и он ухмыльнулся.
— Оставайся со мной, детка, я еще не закончил, — прошептал он в ответ, наблюдая, как она пытается сосредоточиться на нем, и подавил ухмылку, превратившуюся в улыбку, когда его палец погрузился глубже, и она прикусила губу. — Наш дом уже стал домом, потому что в нем живем мы. У нас есть время, а значит, тебе некуда спешить, обустраивая его так, как тебе нравится. — Он снова коснулся губами ее губ и тихо сказал: — Дом — это ты, Лекс, а не место. Я много потерял, но сейчас, — он коснулся ее клитора, нажал, покружил и слушал, как она хнычет, когда закончил: — я получил все. Тебе не нужно сворачивать себе шею или опустошать счета, чтобы дать мне что-то еще. Хорошо?
— Да, — выдохнула она, ее бедра приподнялись еще выше, пальцы отпустили его футболку, чтобы скользнуть по его спине и пробраться под ткань. И по выражению ее лица, по влаге на его пальце он знал, она скажет «да» почти всему.
Тем не менее, она сказала «да», так что один заяц готов, один остался.
Палец внутри нее совершил поворот, Тай снова коснулся губами ее губ и прошептал:
— Чего ты хочешь, дикая кошечка?
Она подняла голову с дивана, чтобы завладеть его ртом, но он отстранился, ее глаза слегка приоткрылись, и она прошептала в ответ:
— Твой член, малыш. Быстрее.
— Уже? — спросил Тай, коснувшись ее губ, она подняла голову, чтобы получить еще, и он снова отстранился. — Подумал, сначала трахну тебя пальцем.
Еще один всхлип, ее бедра дернулись, ей понравилась эта идея.
Но она сказала:
— Нам нужно поспешить, Тай, а пальцем детей не сделаешь.
Он надавил сильнее, покружил, и ее шея выгнулась.
— Нет, но на это интересно смотреть.
И так оно, бл*ть, и было.
Она опустила голову и прошептала:
— Тай, у нас нет…
Он пошевелил пальцем, вогнал внутрь второй и нажал большим на клитор.
Ее рот оставался открытым, но только для того, чтобы издать низкий горловой стон, все ее тело выгнулось дугой, а ногти впились ему в спину.
Да, черт возьми, да, на это интересно смотреть.
И чувствовать.
Его пальцы двигались, погружаясь глубоко, большой палец был неумолим.
— Поторопись, мамочка, я хочу быть там, когда ты кончишь, — сказал он хриплым голосом.
— Хорошо, — выдохнула она, двигая бедрами, чтобы оседлать его руку, а затем в отчаянии: — Дай мне свой рот, милый.
— Я смотрю, как ты кончаешь, потом получаешь мой рот.
— Тай…
— Поторопись.
Ее шея выгнулась дугой, бедра тоже отчаянно двигались.
— Тай.
Черт, его жена была прекрасна. И это единственная причина, по которой он продолжал делать то, что делал, потому что она была такой чертовски влажной, и ему хотелось, чтобы его рот был внизу.
Но так он не смог бы смотреть, а ему это нравилось.
Поэтому он остался, где был.
— Давай, мамочка.
Она послушалась, стоны звучали все чаще и ниже, ногти перестали вонзаться, она обхватила его руками, чтобы удержать, а ногами крепко сжала его бедра, впиваясь в него пятками, чтобы использовать как рычаг и получить от соприкосновения с его рукой больше удовольствия.
Потом ее шея выгнулась, как и спина, и он понял, что она на грани, поэтому прорычал:
— Рот.
Она опустила голову, предлагая ему рот, он набросился на него, продолжая работать рукой, когда ее горловые звуки устремлялись прямо к его ноющему члену. Он ждал, пока она кончит, отпустит его руку, прежде чем взять ее членом. Наконец, ее тело под ним разомлело, конечности расслабились, но остались обернутыми вокруг него, он знал, что она кончила, и уже собирался потянуться к своей ширинке, когда зазвонил его телефон.
Не желая сюрпризов, Тай установил некоторым номерам собственный рингтон.