Осень (СИ)
— Мне лично противно, когда подростки пускают слюни на бои, — продолжил инспектор. — Ну, вы понимаете — те, где сначала дерутся, а потом сношают проигравшего. Или когда в прямом эфире человек под гипнозом рассказывает о своих комплексах…
«Я много, похоже, пропустила. И что-то мне так не жаль…»
— Судя по вашему выражению лица, вы тоже находите это отвратительным, не так ли? — сказал Кадзи. — Но проблема в том, что я терпеть не могу и армейскую собачью верность. Ваше вот это «самосохранение — инстинкт животного». Самурайству место в средневековье, а не на войне против почти неуязвимых врагов.
Кацураги раздраженно хмыкнула и осушила стакан. Ничего иного от особиста ждать не приходилось, эдакий «и вашим, и нашим». И снова, на вкус майора, вербовка была странной: так откровенно плевать в глаза человеку, от которого что-то нужно, — по меньшей мере, не умно.
— Собственно, предлагаю к делу, — сказала женщина. — Вам ведь не собеседник нужен?
Кадзи вздохнул и сел ровно, положив локти на стол. Банда на сцене настраивала инструменты к вечернему наплыву посетителей, свет плавно убирали. Инспектор потер переносицу и вытащил из внутреннего кармана конверт.
— И собеседник тоже, тем более что дело связано с самой сутью нашего печального общества.
— Неужели?
— Напрямую связано, Мисато. Вы знаете, почему погиб ваш отец?
* * *Редзи Кадзи выходил из ресторана с легким сердцем. Еще никогда вербовка не была такой простой и приятной. Да, ему пришлось признаться, что капитан Сорью была серьезно обработана. Да, пришлось пообещать закрыть дело против нее и ограничиться только лишь отстранением от полетов. Но основная цель была достигнута: в ближайшем окружении Икари появился «крот» — мотивированный, надежный и упорный. Как бы ни была верна Мисато своему командующему, она, к счастью, оставалась прежде всего дочерью своего первого командира.
Инспектору нравилась вербовка — еще и потому, что ему впервые с этой целью пришлось играть от себя, от своих убеждений и своего видения мира.
«— Вы ненавидите обе крайности и все равно служите этому строю?
— Разумеется, Мисато. Только глупые отщепенцы надеются на две невозможные вещи: помириться с Ангелами и счастливо зажить после развала империи зла.
— И вам совсем не хочется ничего изменить?
— Нет.
— Странно. Почему?
— Я не знаю, как будет лучше. А вы?»
Кадзи с удовольствием вспоминал свои слова. Не для анализа ситуации — просто так.
Выйдя из ресторана, инспектор стер с лица улыбку: у дверей машины маялся его водитель.
* * *Аска закрыла глаза. Он снова пришел — прямо посреди ночи. Он просто смотрел, как она проснулась, как села, вжимаясь спиной в холодный влажный угол камеры. Нагиса улыбался невыносимо приятной улыбкой, от которой стыла кровь, и Сорью было по-настоящему страшно и противно.
— Ты ведь слабая, да?
«Нет».
— Я могу выйти отсюда. Могу сесть в твою машину. Могу занять твое место. Что можешь ты?
— Могу врезать тебе, — хрипло сказала она.
— О, а ты разговариваешь? — еще шире улыбнулся Каору. — Играем? Имей в виду, охранник не придет, он получил достаточно, чтобы заткнуть уши деньгами.
«О черт, мне холодно…»
— Суть игры: ты рассказываешь мне о своей жизни, а я тебе о своей, — продолжал ночной гость. — Факт за факт, история за историю. Мы ведь меняемся, так? Давай поменяемся и прошлым.
Аска криво улыбнулась:
— Нет.
— Какая милая солдатка, — проворковал Каору, подвигаясь к ней ближе. — Просто милашка!
Сорью замутило от пряного одеколона, она почувствовала его руку на своей щеке и собралась для удара. Девушка понимала: вряд ли ее сил хватит, чтобы хоть отбросить Каору, но Аска неожиданно почувствовала кураж.
«Охранник не придет. Значит, все зависит только от меня. Только от меня — впервые за этот кошмар».
Она уперла локоть в стену, готовясь подбить Каору под дых, и тут грохнула дверь камеры. Кацураги замерла в дверном проеме на секунду, оценивая ситуацию, а потом в два шага оказалась у кровати. Каору улетел на пол, а майор коротко лязгнула:
— Встать.
Капитан поднялся и тотчас же получил удар под ложечку. Когда он разогнулся, майор двумя пальцами взяла его за подбородок:
— Добро пожаловать на фронт, капитан. Пошел вон.
Аска оторопело смотрела, как Нагиса выпрямился, пошел к выходу, и уже у самых дверей обернулся, отдал честь и выдохнул:
— Спасибо, это было круто.
[1] Отдельное мнение (лат.)
11: Сквозь холод
— А можно еще, майор?
Мисато задержала ложку над парующей кружкой и вопросительно подняла глаза. Аска, не дожидаясь чая, сжевала оба бутерброда и теперь голодными глазами смотрела, как Кацураги насыпает сахар.
— Аска… — осторожно сказала майор, откладывая ложку в сторону. — Повернись, пожалуйста, в профиль. И волосы убери, чтобы я видела ухо.
Рыжая вздрогнула и уставилась на свои колени. Мисато собралась повторить более настойчиво, когда Аска неохотно повернулась, подставляя свету порозовевшее в тепле кабинета ушко. Кацураги несколько секунд смотрела на черный овал сразу за ушной раковиной, а потом высыпала в кипяток все, что было в сахарнице.
— На, размешай, — сказала женщина, вставая.
В кабинете было почти жарко, за окном барабанил и барабанил дождь, там сейчас было неправдоподобно темно. «Как в глухую полночь, да еще и дождик моросит», — любил говорить Кацураги-старший о кромешной темноте. Кацураги-младшая, глядя за окно, добавила бы по ассоциации еще пролитых чернил и горящей резины.
За ее спиной бывшая подчиненная жадно пила чай, который был почти как сироп.
«Все-таки инспектор ублюдок», — подумала Мисато, оглядываясь на Аску. Девушка облизывала губы, и буквально на глазах оперативного командира во взгляде рыжей появлялось что-то. Что-то щемящее, веющее воспоминаниями о базе, о тех днях, когда одного капитана приходилось оттаскивать от другого, когда было солнце, и под прессом жаркого летнего полудня оба провинившихся пилота бодро таскали боезапас. Акаги курила, раздавая указания, а капитан Сорью, почти придавленная к земле патронным ящиком, смотрела вот так же: решительно, строго и оценивающе.
«Вру я себе. Сломалась ты, Аска. Только не в руках Кадзи, а раньше. Чуть-чуть раньше».
— Майор?
Кацураги поймала вопросительный взгляд, тряхнула головой и, со скрежетом оттащив стул, плюхнулась на него.
— Аска. Ты можешь сейчас поддержать разговор? Только серьезно.
Сорью пожала плечами и поерзала, словно притирая лопатки к спинке стула:
— Как скажете, майор.
— Да никак я не скажу. Кстати, первая новость заключается как раз в том, что ты мне не подчиненная.
Девушка моргнула, и Кацураги на секунду снова увидела ту уставшую, хотя все еще опасную кошку, которая сжалась в углу камеры. И майор ответила на невысказанное:
— Нет. Ты больше не под следствием. Официально пока что я взяла тебя на поруки, неофициально через пару дней дело закроют. Как там? «За отсутствием состава преступления».
— Но…
Аска поколебалась и все же выдавила из себя:
— Я никого не сдала, майор. Как так может быть?! Я ведь не сдала никого! — почти выкрикнула она.
— Успокойся. Ты вообще не при чем.
— То есть… Как это?
Мисато смотрела на изумленную и настороженную девушку и в каком-то смысле чувствовала благодарность за полную секретность планов Кадзи. Потому что после всего произошедшего пришлось бы рассказать рыжей, что дело против нее — это крохотная ступенька к свержению крупного начальства.
Ничего, так сказать, личного.
Кацураги смотрела на Аску и видела пилота, который ошибся всего раз — но в потрясающе неудачных обстоятельствах.
— Короче, — оборвала свои мысли майор. — Ты не под следствием, но ты отстранена.
Аска вздрогнула, но сейчас же собралась и кивнула — да и только.