Ангелы, демоны и человеческий фактор (СИ)

— Я хочу… Не знаю, пригласить её куда-нибудь погулять. В правильное место. Она мне нравится, но я ей точно не нравлюсь. То есть, нравлюсь, но так, как все нравятся. Ну, может, чуть больше. Она, вроде бы, не против моей компании, просит там помощи по мелочи. Хотя, она и у других парней просит… Но мы с ней с детства знакомы и вроде как всегда… Но я не уверен.
Глупый, забавный мальчишка. Он тоже был таким же? Скорее всего. Сколько Алан их повидал, все мальчишки глупы в равной степени, даже те, кому суждено стать великими.
— То, что у всех помощи просит, значит лишь, что она манипулятор. Симпатии тут не при чём. А ты просто никогда ещё не любил, вот и ищешь везде намёки.
А он сам — любил ли? Наверное, всё же хоть раз да любил, раз слова сложились так быстро стройно и цинично.
Эндрю упрямо скрестил руки у груди и покосился почти игриво: не на того ты, мол, дядя напал.
— У меня были другие девушки. Во всех смыслах были! — уточнил, чутко распознав невысказанное сомнение. — А ты её даже ни разу не видел. Она… Дана… Она особенная.
Дана? Снова Дана?.. Алан хмыкнул, против воли соглашаясь. В ней и правда было нечто странное. И, раз уж всё так удачно совпало, неплохо бы узнать из первых уст, что именно.
— Чем же? — спросил. Сам он эту загадку решить не мог: а кто в силах помочь, как не влюблённый мальчишка? Эндрю вместо ответа глянул чересчур внимательно, то ли вновь распознав за невинным вопросом нечто большее, то ли прося конкретизировать. — В чём её особенность?
— Ну… Так сразу и не скажешь. Она умная, много читает… Кажется, что всегда всё поймёт правильно, будто на меня настроена: прямо в моей голове сидит и мои же мысли проговаривает. Добрая — всегда поможет, кто бы ни попросил… Ещё не пытается показаться крутой, всегда спокойная. Не задира — никогда выше других себя не ставит… Хотя, честно, иногда стоило бы. Та же Венди… Хотя да, это не так и важно. Что же ещё?.. Хочется быть с ней постоянно. Даже просто сидеть рядом и слушать дыхание. Раньше было не так, но… теперь кажется — в ней весь мой мир. И в её глазах не захочешь — утонешь… Как-то наивно звучит, да?
…Утонешь во всей её невысказанной боли и наверняка скрытом отвращении. Такое удобное разбитое сердечко, чтобы попытаться его склеить… Да, солнечный мальчик?
— Натуральная ведьма, — отметил Алан почти разочарованно. В причинах влюблённости Эндрю на удивление не оказалось ничего сверхъестественного, ничего, что объяснило бы собственный интерес.
— В плохом смысле ведьма? — поинтересовался Эндрю с улыбкой.
Алан пару раз моргнул, только сейчас осознавая, что сказал. Покосился на пятнавшие спортивную сумку морды котов. Да, он порядком разучился говорить с людьми. Хотя, на самом деле, есть ли разница? Даже если мальчишка поймёт — что он сделает со своими абсолютно бессмысленно зелёными глазками?
Пустышка ведь, простой маленький человечек.
— А есть другой? Ведьма не может быть хорошей, — мерзкое слово, даже просто сказанное вслух, жгло язык и побуждало в Алане жажду крови. — Магия не должна подчиняться смертным. Они слишком ограничены своим ущербным бытом, чтобы видеть картину в целом. Импульсивны. Не думают о последствиях своих мелких хотелок.
— Магией не владею, поспорить не могу, — ответил Эндрю тепло. Вроде как, всего лишь непритязательной и уместной шутке.
Опять съехал с темы, пусть уже гораздо изящнее. Он ведь и вправду не владел. Бракованным родился, судя по чутью и отсутствию бьющего по всем чувствам сигнала «фас!», что всегда исправно срабатывал с той же Даной. Но поспорить мог бы. Мог бы спросить при желании у своей сбрендившей бабки. У соседки, что на показ, изо всех сил строит из себя нормальную. Или у будущей девушки, что бегает ночью на кладбище, чтобы спеть на могиле погибшей матери. Или у её папаши, что зарёкся колдовать, пусть в грядущем это ему никак не поможет. Или у собственных мёртвых родителей.
Едва ли Эндрю не понимал, что, будь выбор, никто бы из них ни за что не согласился променять покой и неведение на свою мизерную власть над мирозданием, помня, сколько и скольких магия уже забрала. Едва ли не понимал, как они завидовали ему, бракованному — не настолько же глупый, пускай и мальчишка.
 
Интересно, а ему — завидовали?
— Вряд ли ты влюблён. Думаю, просто в какой-то момент увидел её с другой стороны. Понял: те, с кем ты был, чужие, а она своя. Ваши родители дружили. Один Круг, одно воспитание, общие тайны… Так же оно обычно бывает?
В неживой голос прорвался неуместный сарказм. Но Эндрю, пусть вздрогнул, даже теперь не насторожился, ограничившись вздохом и задумчивым:
— Думаешь, мы с ней не пара?
— А ты уверен, что любишь? — Кивок в ответ последовал быстро, но слишком мягко. Компромиссный такой кивок. Не твёрдое «да», но явно «скорее да, чем нет». — Принято, другой вопрос. Мы познакомились тут, когда я, как ты себе нафантазировал, хотел прыгнуть вниз. Ты уверен, что это хорошая идея — спрашивать у меня совета?
— Внешность обманчива. Ты выглядишь нелюдимым, но ты хороший человек. Я это знаю.
Алан не удержавшись, фыркнул.
Джекпот! Два слова в характеристике — и оба мимо! Алан давно уже не человек, а даже когда был, почти уверен, хорошим его мог назвать только полоумный. Наивный мальчишка верно думает, что и шрамы на его лице — следы какой-то болезни или юношеских угрей, а не печать давно отгремевшей войны… Хотя, чёрт их знает, откуда на самом деле взялись. Но вариант с войной Алану больше нравился. Да и объяснял, почему он так хорош в своей работе.
Не вышло бы из Эндрю хорошего душеспасителя, с таким-то умением разбираться… в людях. Может, оно и к лучшему: человеческая душа, если заглянуть достаточно далеко — то ещё смердящее болото.
— Если любишь Дану, и правда хочешь моего совета: тебе она не нужна. Точно не так. Влечение быстро проходит и превращать в него любовь — если уж ты на неё способен — кощунство… — произнёс Алан. Однако, подумав, сказал другое: — Но учти: я не лучший советчик. И точно не хороший человек. Поэтому, наверное, умнее будет поступить наоборот… Да, поступи с точностью наоборот. Пригласи её куда-нибудь завтра же.
Эндрю хотел было поспорить, но в кармане толстовки завибрировал смартфон. Мальчишка, смазано, пусть и как всегда тепло, попрощался и поспешил прочь.
Кроссовки с объёмной подошвой слегка пружинили под стать жизнерадостной походке, камни постукивали в такт, ударяясь друг о друга в спортивной сумке с кошачьими мордами. Руки — в карманы, смартфон — между ухом и плечом со слегка съехавшей толстовкой. За худощавую фигуру упрямо цеплялся мертвенно-белый туман.
Эндрю хотел бы спасать заблудшие души, да не сможет. Как победить врага, о котором ничего не знаешь, убедить всех полюбить жизнь, если сам ты и тысячной части её не видел? Девчонка наверняка разберёт его и соберёт по своему уже искажённому болью подобию, но так будет лучше. Она опустит его с небес на землю нежнее, чем это мог бы сделать кто-то другой…
Если успеет, до того как Алан завершит работу.
Эндрю ушёл, унося с собой иллюзорное ощущение нужности. А Алан нащупал в кармане плаща начатую месяцев восемь назад пачку и закурил, вглядываясь в шипящий далеко под ногами филиал Леты и осознавая, что даже у него, при всей его формально бесконечной не-жизни, времени на принятие решения больше не оставалось.
***
Раз, раз, раз.
Без пересчёта, не сбиваясь с ритма, почти не касаясь пальцами мятых цветных банкнот.
Алан где-то слышал, что деньги — лучшие переносчики заразы, и теперь не мог выкинуть это из головы, хотя ему, с его-то не-жизнью, должно было быть плевать.
 
Хотя, бессмертие штука хрупкая. Не-жизнь с ним тоже пыталась попрощаться: по венам уже будто песок тёк, обдирая все внутренности острыми гранями песчинок.
Быстрей бы уже зашло чёртово солнце…
Копаться на кладбище при солнечном свете не казалось хорошей идеей. Потому, как и все дни до этого, он устроил себе прогулку по старому городу. Послушал версию возникновения возле Квитхилла ведьминого кургана, быть может, десятую, но снова, вплоть до дат, неправильную. Поглазел на туристов, помозолил глаза жителям. Затем на несколько часов пропал в библиотеке, ища от нечего делать хоть какие-то упоминания в местных хрониках сверхъестественного. На удивление, встретился с Даной.