Дон Кавелли и мертвый кардинал

Кавелли почувствовал, что Пия уже готова возразить. Он приложил палец к губам, призывая ее от этого воздержаться. Старика не следовало выводить из себя.
Рирден прервался, на мгновение погрузившись в воспоминания, а затем продолжил.
— Сначала все было идеально: Америкой правил президент-католик, которого любил и которым восхищался весь мир. Но вскоре мы поняли, что Кеннеди был не тем, за кого себя выдавал. Он мог долго обманывать весь мир, включая свою жену, но ему было невозможно обмануть нас — парней, которые находились с ним круглосуточно. Кеннеди ежедневно приводил в Белый дом развратных женщин и развлекался с ними. Этому не было конца. И перед нами — агентами — стояла задача защищать президента, но не от убийц, а от его жены. Возможно, вам известно, что Секретная служба дает каждому президенту кодовое имя, которое используется, в частности, в радиосвязи. Кодовое имя Кеннеди было Гусар. Посторонние не догадывались, что это означает, но тот, кто хорошо знал Кеннеди, понимал непристойную двусмысленность имени. В Белом доме даже установили систему сигнализации, предназначенную исключительно для того, чтобы предупреждать президента о приближении миссис Кеннеди, если он в это время был с одной из своих… — Рирден даже сморщился от отвращения. — Мы профессионально выполняли свою работу. Но словами не передать, насколько мне до сих пор стыдно за то бесчисленное количество раз, когда мы лгали миссис Кеннеди о том, где находится ее муж. Для него было крайне удобно иметь при себе небольшую группу преданных людей, которые всегда готовы защитить его и от жены, и от малейших угроз его репутации. Разве кого-то могло удивить, что именно сейчас президент Соединенных Штатов занят и не может его принять? Ведь у этого человека достаточно сложных задач, требующих его постоянного внимания. Мы хорошо справлялись с задачей: на публике Кеннеди был совершенно безупречен. В то время еще было возможно сохранить что-либо втайне. Не было никакого интернета, смартфонов с камерами, а пресса никогда не предавала гласности личную жизнь президентов. Кеннеди так бы и оставался неуязвимым, если бы не потерял всякую меру. Он все больше и больше полагался на нас, пренебрегая самыми простыми мерами предосторожности. Позже я видел нечто подобное и у Линдона Джонсона. Эта должность влияет на человека таким образом, что он начинает считать себя богом, который не подчиняется правилам. — Рирден облизнул пересохшие губы. — Возможно, вы этого не знаете, но Кеннеди был не только католиком, он еще и принадлежал к Рыцарям Колумба.
— Мы знаем, — Пия даже не потрудилась скрыть свое отвращение.
Рирден сердито посмотрел на девушку.
— Поскольку для нас он был не только президентом, но и братом по ордену, мы чувствовали себя вправе, более того, мы считали своим долгом говорить ему все как есть. А правда заключалась в том, что он был отвратительным образцом для подражания. Какая польза от того, что миллионы верующих ежедневно стремятся творить добро, если самый влиятельный католик на земле, равный по известности папе римскому, ведет такую развратную жизнь? Его поведение стало нашей бедой, нашим позором. Снова и снова мы пытались призвать его к покаянию. Изо дня в день мы напоминали ему о его обязанностях перед Богом и людьми. А потом он начал интрижку с Мэрилин Монро, которая в то время была мировой звездой первой величины. Меня до сих пор коробит, когда я вспоминаю об этой ее непристойной песне на дне рождения президента. Неужели он на самом деле рассчитывал, что об этом никто не узнает? Ковач даже пригрозил Кеннеди, что все расскажет первой леди, если он не уймется. И в тот же день Ковача вызвали в Министерство юстиции. Сейчас это немыслимо, но тогда пост министра юстиции занимал Роберт Кеннеди, родной брат президента. Оба брата вели себя как короли, даже бравировали своим всемогуществом. Все это высокомерие, характерное скорее для Камелота, пришло прямиком из Белого дома, но в те годы никто не придавал этому никакого значения. Глупцы. Не знаю, что тогда сказали Ковачу в Министерстве юстиции, он никогда не упоминал об этом, но я до сих пор помню, что несколько недель после этого Ковач был похож на собственную тень и исчезал мгновенно, стоило только вдалеке показаться миссис Кеннеди.
 
Старик погрузился в задумчивое молчание. Кавелли ждал, что он продолжит рассказ, но похоже, что Рирден слишком глубоко ушел в воспоминания о тех давних событиях.
— И что случилось потом?
— Не могу точно сказать, когда у нас впервые возникла идея покончить с этим. Помню только, как однажды, изучая Библию, я случайно наткнулся на отрывок, который больше не выходил у меня из головы. Вряд ли сейчас я воспроизведу его дословно, но там говорилось примерно следующее: «Начальствующие над священниками и над народом много грешили, подражая всем мерзостям язычников, и сквернили дом Господа, который Он освятил в Иерусалиме. И посылал к ним Господь Бог отцов их, посланников Своих от раннего утра, потому что Он жалел Свой народ и Свое жилище. Но они издевались над посланными от Бога, и пренебрегали словами Его, и ругались над пророками Его, доколе не сошел гнев Господа на народ Его, так что не было ему спасения…»
Рирден откашлялся и продолжил хриплым голосом:
— В конце концов я сказал об этом Маклину, а тот рассказал Ковачу. Первоначально мы обсуждали вопрос чисто теоретически, с точки зрения теологии. Если бы Бог сам, своей волей положил конец беззакониям Кеннеди, это было бы просто прекрасно для страны, для католичества и для нашего братства. Но, как мы все знаем, этого не случилось. Тогда мы поняли, что сами должны стать Божьим орудием.
— О, Господь вас лично избрал, да? — голос Пии дрожал от сарказма.
Рирден на мгновение остановился, но не дал себя сбить.
— Называйте это как хотите. Я и не ожидаю от вас ни понимания, ни прощения. Многие в окружении президента, кроме нас троих, были осведомлены о порочных выходках Кеннеди. Собственно, все в Белом доме это знали. Но остальным было по большому счету все равно. И рано или поздно слухи об этом стали бы достоянием широкой общественности. Слава богу, что большинство людей, которым была небезразлична репутация страны, еще ничего не знали о нависшей угрозе. А те, кто знал и кому было не все равно, не работали в Секретной службе и ничего не могли предпринять. — Он с вызовом посмотрел в глаза девушки. — И только три человека в мире знали, осуждали и могли взять на себя ответственность положить этому конец. Ковач, Маклин и я.
Рирден достал из кармана носовой платок и, прежде чем продолжить, неловко высморкался.
— Остальное оказалось довольно просто. Секретная служба постоянно получала информацию о лицах, которые могли представлять опасность для президента. Нам оставалось только подобрать того, кого мы считали наиболее перспективным. Наш выбор пал на Ли Харви Освальда — он был снайпером в морской пехоте, к тому же был известен как коммунист и как человек, долгое время проживший в Советском Союзе. В конце концов, мы должны были предусмотреть возможность, что Освальда поймают и допросят. Его политические убеждения сыграли нам на руку: так мы, кроме всего прочего, нанесли бы удар еще и по безбожному режиму коммунистов. Затем Маклин связался с Освальдом, выдал себя за агента КГБ, который располагал сверхсекретной информацией о маршрутах передвижения президента. Освальд поначалу был чрезвычайно подозрителен, но Маклин предоставил ему некие сведения, которые могли исходить только напрямую из Белого дома, но и в то же время Освальд имел возможность лично их проверить. Поскольку эта информация оказалась правдой, он полностью нам доверился и стал идеальным исполнителем нашей задачи. Мы снабдили его деньгами, чтобы он раздобыл винтовку, разработали план, сообщили, когда и где будут наилучшие условия для успешного проведения акции. В последний момент нам показалось, что все сорвалось, потому что наше руководство проложило новый маршрут в Далласе, не такой, как мы предполагали. Пришлось бы начинать все с нуля. Почти в последнюю минуту мне удалось убедить начальство, чтобы маршрут изменили так, как это было нужно нам.