Влюбиться без памяти (СИ)

— Но, как же, так, детка?
Диана Леонидовна никак не может сообразить, в чём дело, и я вижу, как сильно она начинает нервничать при этом, хватаясь за голову.
— О, Боже, у меня поднялось давление! Врача, вызовите мне врача!
Я начинаю двигаться к выходу из палаты, продумывая, а не стоит ли мне просто сбежать сейчас из больницы и затеряться в населении Питера, никому и ничего больше не объясняя. Вряд ли они в ближайшее время забредут в ресторан «Валенсия», а я сумею таким образом выиграть время и отдышаться.
Но тут створка двери распахивается без всякого предупреждения, и я изумлённо ахаю. Моё тело начинает вибрировать, а щёки мгновенно вспыхивают, как будто у меня началась самая жуткая аллергия на свете…
В дверях стоит Юлия — необыкновенно красивая, как волшебная фея. Её светлые волосы аккуратными кудрями ниспадают на плечи и создают ореол волшебности. Серое платье, обтягивающее все приятные изгибы, выгодно подчёркивает точёную фигурку девушки. Вырез «каре» открывает пышную грудь, которую блондинка торжественно несёт впереди себя. Позвякивающие на руках браслеты, ослепляющие сиянием бриллиантов и других драгоценных камней, в большом количестве охватывают тонкие запястья. На ногах красотки — замшевые полуботиночки на длинных острых шпильках. Образ завершает сильный аромат цветочных духов, мигом распространяющийся по палате.
Я закрываю лицо ладонью, оставляя открытыми только глаза, и стараюсь не дышать. Иначе, я тут же покроюсь красными пятнами. А уж предстать в таком виде перед Антоном я совершенно не хочу.
— Добрый день. Здесь палата Кожевникова Антона Михайловича?
Она смотрит поверх меня, внимательно оглядывая небольшое светлое помещение, напрочь пропахшее разнообразными лекарствами, и сразу же расплывается в ласковой нежной улыбке, заметив мужчину.
— Антоша, ты тут! Любимый!
Я сглатываю комок, стоящий в горле и оглядываюсь назад, туда, где ещё совсем недавно находился Кожевников. Как же меняется его лицо! Прямо на глазах! По его лицу бежит радостная улыбка, а некогда тёмные карие глаза тут же теплеют, снова обретая цвет коньяка.
— Юля…
Всё, он потерян для меня навсегда. Я была самой настоящей идиоткой, поверив в Галкину теорию о том, что принц может влюбиться в простушку только потому, что она оказалась рядом в нужном месте и в нужное время.
Какой бред.
Из глаз градом сыпятся слёзы, и я быстро достаю платок из кармана брюк. Не знаю, эти слёзы — последствия аллергии на духи блондинки, или признак слабости, но мне уже всё равно. Выбегаю из палаты, размазывая слёзы по щекам, и несусь вниз быстрее молнии. Очень надеюсь, что не наткнусь ни на кого из медсестёр или Анатолия Ивановича — этого позора я не переживу. Мне больше нечего делать в этой больнице.
Пора посмотреть правде в глаза — я интересна красавчику не более чем его наручные часы, потерянные бандитами в схватке. А вот увидев Юлию у него сразу же изменилось лицо. Из холодно — отстранённого оно стало мягким, тёплым и лучистым. Таким, каким оно было всегда в ресторане. А его нежный голос, произнёсший имя возлюбленной, тотчас стал бархатным и каким-то раскатистым. Нет, тут и думать нечего — он сразу же вспомнил свою белокурую бестию, и любит он только её. Так что нужно привести себя в порядок и топать в ресторан.
Вспомнив, что Галка вот-вот должна отправиться на свидание с Тороповым, я морщусь. Осознание своего проигрыша по всем фронтам вызывает во мне мучительную, ноющую, похожую на зубную, тупую боль. Стиснув зубы, я выбегаю из лечебного учреждения, на ходу надевая шапочку, и несусь к автобусной остановке.
Хватит распускать сопли. Антон Михайлович мной не заинтересовался с самого начала, нечего тут было и придумывать. А то я, дура, уши развесила и хвостом вертела. Нет, жизнь совсем не похожа на сказку. Может, мне тоже стоит разыскать какую-нибудь гадалку и спросить у неё, когда я встречу свою любовь?
Звонок телефона, раздавшийся из сумочки, заставляет меня притормозить на светофоре и обернуться — не гонится ли за мной кто-нибудь? Да нет, какая я наивная. Решила, что Антон Михайлович сказал Юлии, что он неожиданно полюбил другую, то бишь мня?
 
Ага, как же. Деньги к деньгам, как говорится. Уж не знаю, кем работает блондинка, но денег у неё явно достаточно для того, чтобы расширить кондитерский бизнес Кожевниковых.
На экране высвечивается имя Дианы Леонидовны, и я отклоняю вызов. Мне больше нечего сказать этой женщине, кроме, пожалуй, слов извинения. Но я слишком раздосадована, чтобы выслушивать от неё дополнительные обвинения в свой адрес.
Нет, не хочу. Не сейчас.
Понимаю, что у меня включился режим страуса, и я просто решила спрятать голову в песок, не замечая всего вокруг, я выключаю звонок на телефоне и пихаю его назад в сумочку.
Подбегаю к ресторану и смотрю на вывеску «Валенсия», мигающую разноцветными огнями. Всё, я на месте, можно немного отдышаться. Прислоняюсь спиной к стене здания и поднимаю глаза к небу. Всё закончилось. Такая прекрасная сказка с плохим концом.
Ну что ж, это меня научит, в очередной раз, что брать чужое — нельзя. И не зря я получила этот урок. Поддалась на искушение змея в виде Галки и поплатилась. Ладно, мне не за что упрекнуть подругу. В следующий раз буду умнее.
Сергей распахивает передо мной двери ресторана, и я, стягивая шапочку, прохожу в подсобку, двигаясь аккуратно между столиков, чтобы не помешать никому из посетителей. В это время народу в помещении, как правило, мало. Обед уже закончился, а бизнес-ланчи, за которыми я обычно встречала Антона Михайловича, ещё не начались.
Эльвира, стоящая за стойкой, кидает на меня злые косые взгляды, но я предпочитаю не обращать внимания на эту змею. Видно, она уже продумывает, как бы побольнее меня ужалить, надо постараться не нарваться на скандал.
— А где Галка? Нам с Тиной уже уходить пора. Наша смена уже закончилась, если ты забыла.
— Ну и идите, всего хорошего.
Я спокойно прохожу мимо барной стойки, за которой стоит Эля и сворачиваю в подсобку, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Нужно ещё забежать в туалет, чтобы умыться — мне кажется, что после встречи с Юлией я до сих пор сгораю от стыда.
Сменщица заходит за мной следом, и буквально пышет злостью, растягивая в едкой ухмылке свои и без того тонкие губы. Пожимаю плечами, расправляя мятый воротничок на своей белоснежной блузке, и поджимаю губы. У меня нет никакого желания общаться с ней дальше, но Эльвиру такой поворот дел явно не устраивает.
Холодная ладонь Эли ложится на моё плечо, и она расплывается в змеиной улыбке, барабаня длинными пальцами.
— А что там с той девушкой, блондинкой? Вы решили ситуацию?
— Решили, можешь успокоиться.
— Ты и впрямь уволокла её шубу себе?
Качаю головой, сбрасывая костлявую руку Эли со своего плеча, и резко оборачиваюсь к ней, сглатывая вязкую слюну.
— Я просто увезла её к себе, чтобы тут её никто не украл, и собиралась вернуть владелице.
Эльвира окидывает меня удивлённым взглядом тёмных глаз и недоверчиво вскидывает брови. Её волосы, иссиня-чёрные, добавляют трагизма картине — Эля выглядит как злая ведьма из сказок. Ну а я, соответственно, бедная принцесса.
— А я уже была уверена, что тебя уволят и посадят после заявления блондинки о краже.
— Не было никакой кражи, ты дура?
— А ты воровка!
Последняя фраза выбивает меня из колеи, и я, пышущая праведным гневом, кидаюсь на Эльвиру.
Хватаю сменщицу за волосы, чёрные, как смоль, и с силой дёргаю её за кудри. Эльвира взвизгивает и приседает, тут же толкая меня в бок острым локтём. Я не ожидая подобного, делаю шаг назад, выпуская волосы противницы и натыкаюсь спиной на массивную кованную вешалку, мирно стоящую на полу.
 
Обычно мы просто кидаем на это огромное сооружение всю свою одежду вместе с головными уборами, и она издалека похожа на несуразного аляпистого монстра, забредшего отчего-то в нашу подсобку. Возле вешалки постоянно раскидана обувь — балетки, туфли, сапоги, чьи-то ботинки. И официанты, и работники кухни, все переодеваются здесь. Поэтому наша каморка похожа на склад какой-то хаотично разбросанной одежды.