Путешествие за смертью. Книга 2. Визитёр из Сан-Франциско
– А как было в те времена?
– Лежали дома. К богатым приходили доктора, а бедноту навещал, кто придётся: банщики, цирюльники, пастухи, бабки-знахарки и даже кузнецы.
– А кузнецы, что лечили?
– Они были костоправами. Выправляли переломы конечностей и рвали зубы. Лучше них этого никто не делал.
– Со знахарками понятно, а пастухи от чего врачевали?
– От лёгочной бугорчатки [9], почечуя [10] и подагры. Применяли бараний жир, травяные настои, пчелиный воск, шерстяные пояса от болей в спине и суставах. Кстати, шеф, местные историки утверждают, что именно в этой больнице в 1847 году доктор Франтишек Селестин Опитц провел первую в Европе ампутацию конечности под общим наркозом с помощью хлороформа.
– Ладно, пойдём внутрь. Вы уж разузнайте, дружище, где нам отыскать американца.
– Не вопрос, шеф. Я тут многих знаю.
И действительно, стоило Войте обратиться к первому попавшему врачу, как их тут же провели в палату, откуда слышалась возмущённая американская речь, которую, как позже выяснилось, никто не понимал. Пахло лекарствами, йодом и карболкой.
Увидев частного детектива, Баркли, сидевший в исподнем на кровати, вскрикнул с радостью:
– Мистер Ардашев! Как хорошо, что вы пришли. Я прекрасно выспался, мне сделали укол и стало лучше. Помогите отсюда выбраться. Объясните, пожалуйста, этому медикусу, что у меня много дел, – выпалил длинную тираду банкир, кивая в сторону высокого, молодого врача в накрахмаленном белом халате. Из его правого кармана выглядывала слуховая трубка.
Ардашев перевёл.
– Мистер Баркли, ещё несколько часов назад вы находились между жизнью и смертью. Вам вкололи атропин. И потому я бы посоветовал вам получить всё необходимое лечение, – поправив пенсне, проговорил доктор.
Клим Пантелеевич вновь выполнил роль переводчика.
– Поверьте, господа, я себя прекрасно чувствую. Да, мне было плохо. Но теперь всё позади, – настаивал американец.
Ардашев перевёл его слова и, обратившись к врачу, сказал:
– Мне кажется, удержать мистера Баркли в больнице будет не просто.
– Возможно, но он ещё очень слаб, – засомневался эскулап.
– Тогда он сбежит. Вы же не будете удерживать пациента против его воли?
– Хорошо, – поправив очки, согласился врач. Одежда господина Баркли в шкафу № 3 при входе в палату. – Он протянул ключ. – Буду ждать его в комнате № 2. Выпишу сигнатуру.
Не успел частный детектив перевести фразу до конца, как американец, надев сорочку, уже натягивал брюки. Через минуту он уже почти бежал по коридору.
Заметив, что недавний больной миновал комнату под вторым номером, Ардашев сказал:
– Мистер Баркли, давайте зайдём к доктору. Он обещал выписать рецепты микстур.
Американец остановился и спросил:
– А вы приняли моё предложение?
– Да, но с небольшим условием.
– И с каким же именно?
– В Америку я отправлюсь не один. Вам придётся раскошелится на дополнительную каюту, гостиничный номер и прочие командировочные расходы для моего напарника.
– Это вообще не вопрос.
Клим Пантелеевич повернулся к помощнику и изрёк:
– Позвольте рекомендовать – Вацлав Войта.
Баркли протянул руку:
– Рад знакомству, сэр.
– Взаимно! – ответив на рукопожатие, вымолвил Войта на английском.
– Если я хоть немного разбираюсь в людях, то вы раньше, наверняка, служили в полиции, курите сигареты и иногда балуетесь алкоголем. Я прав? – прищурив по охотничьи правый глаз, осведомился банкир.
– Абсолютно! И виски – один из любимых напитков.
– Прекрасно! Главное, нам с вами в нём не захлебнуться, когда поплывём через Атлантику, – сострил американец и вновь повернулся к выходу.
– Но сигнатуру взять всё равно надо, – напомнил Клим Пантелеевич.
– Ах да, простите, совсем забыл.
Не прошло и минуты, как Мистер Баркли, пряча бумажник в карман, вышел от доктора.
Уже на улице, протянув Войте полулист почтовой бумаги, он попросил:
– Не прочтёте ли, что мне начёркал этот высокомерный молодой медикус?
– Так-так, – замялся сыщик. – Тут названия лекарств на латыни. Думаю, в аптеке разберутся…Ага. Вот и на чешском: «Микстуры и порошки надобно принимать трижды в день, пять дней подряд, а так же выпивать на ночь пол литра молока. Курение и алкоголь во время приёма лекарств сугубо противопоказаны. Жирное, жареное, сладкое и солёное исключить на ближайшие два месяца. Ежедневные прогулки на свежем воздухе не менее часа.
– Позволите? – американец протянул руку.
Войта кивнул и вернул рецепт.
Баркли сложил полулист вдвое, потом вчетверо и старательно разорвав, бросил под ноги. Серые кусочки бумаги, подхваченные осенним ветром, точно сухие листья берёзы, понеслись и потерялись где-то в конце аллеи.
Миллионер посмотрел на Войту жалостливыми глазами бассет-хаунда и, выуживая из кармана пиджака золотую зажигалку, спросил:
– Сигаретки не найдётся?
Вацлав замялся и взглянул на Ардашева. Возникло неловкое молчание. Клим Пантелеевич махнул рукой.
Войта протянул пачку турецких «Murad».
– Вот и правильно, – улыбнулся американец. – Мой помощник Эдгар Сноу вегетарианец, абсолютный трезвенник и никогда не пробовал табака. Но он ест очень много соли. Любое блюдо или овощ ему кажется недосолённым. Знакомый доктор рассказывал, что избыток соли в организме может привести к мигрени, удару, грудной жабе, болезни почек, потери сна и желудочным коликам. Я же – наоборот: курю, пью, и ем много жирного. Мне угрожают те же самые болезни, что и ему, несмотря на это, что я почти ничего не солю. Отсюда вопрос: на кой ляд Эдгар себя мучает? Вот поэтому, когда мы вместе обедаем в ресторане, я всегда прячу от него солонку. – Сделав пару глубоких затяжек, он добавил: – Господа, нам просто необходимо промочить горло хорошим виски. Приглашаю вас в ресторан. Какой здесь лучший?
– «Беранёк» на Виноградах не плох. Там подают отменную рульку, – оживился Войта и проглотил слюну.
– Отлично! Заодно обсудим все детали нашего совместного предприятия по поиску Морлока. А вот и такси, – банкир подал знак водителю, – вперёд!
Глава 6. Угроза
В кабинете следственной тюрьмы на Лубянке следователь читал показания обвиняемого Мяличкина и курил. Заключенный сидел напротив, но папиросу ему следователь не предложил. Наконец, представитель большевистского государства поднял голову и сказал:
– А вы, оказывается, большой хитрец. Ловко обошли вопрос своей вербовки Ардашевым. Но это дело поправимое. Я помогу вам. Прошу отвечать на мои вопросы. Итак, где, когда и при каких Ардашев предложил вам работать на белоэмигрантскую разведку?
– Послушайте, Наум Моисеевич, я уже говорил вам, что никакой вербовки не было. Я предан советской власти…
– Попрошу без амикошонства, – с нескрываемой злостью прервал арестанта Райцесс. – Для вас я гражданин следователь.
– Но вы же сами прошлый раз сказали, чтобы я обращался к вам по имени отчеству.
– Да, говорил. Но лишь потому что поверил в вашу искренность и порядочность. А вы, батенька, меня надули. Развели тут мантифолию на уксусе.
Следователь вынул из портфеля уже заполненный бланк протокола допроса и протянул Мяличкину.
– Что это? – проронил сиделец.
– Ваши показания. Я как чувствовал, что вы начнёте вола вертеть. Пришлось потрудиться и самолично набросать допрос. Подписывайте: с моих слов записано верно, мною прочитано. Замечаний и дополнению не имею. Дата сегодняшняя и подпись, рядом – разборчиво – фамилия, имя и отчество.
– Позвольте, я прочту.
– Да уж, потрудитесь, голуба моя.
Подследственный углубился в чтение. Он то возвращался назад к первой странице, то вновь переходил к следующим. Вернув протокол следователю, он спросил:
– Получается, я заранее, имея умысел на нанесение вреда советскому государству, поступил на службу в Региструпр?