Путешествие за смертью. Книга 2. Визитёр из Сан-Франциско
– Замечу, шеф, что Россия, в смысле внутренней и внешней политики в данный момент является образцом для других стран, как не надо жить.
– Не знаю, – тяжело вздохнул Ардашев. – Я люблю свою страну, но сейчас она тяжело болеет. Россия заражена большевизмом, поэтому я в Праге, а не в Петрограде, или Ставрополе.
Бывший присяжный поверенный прищурил правый глаз и спросил:
– Других новостей, стало быть, нет?
– Как же нет, патрон! Я начал с пустяков, а самое главное оставил на закуску. Излагать?
– Несомненно.
– Не буду ходить вокруг да около, а начну с главного, – потерев ладони, вымолвил сыщик. – Я раскрыл убийство всего за четверть часа.
– Хотите сказать, что вы оказались свидетелем злодеяния? – положив под язык зелёную конфетку, осведомился Ардашев.
– Ну зачем вы так, босс? – поморщился Войта. – Меня и в помине не было на месте преступления, хотя будущего убийцу я, действительно, в тот вечер видел.
– Это как же?
– Всё произошло сразу после вашего отъезда. А дело было так: мы сидели с инспектором Яновицем в «Трёх дикарях» и пили «Пльзенское». А за соседним столиком вдруг стал разыгрываться нешуточный спор между кельнером и посетителем. Я прислушался. Оказывается, этот выпивоха уже опрокинул десять кружек, а утверждал, что только девять. Но, согласно счётчику пива, ему, и в самом деле, принесли десять кружек, только вот у него десятого квадратика-то и не было.
– Простите, Войта, а что это за счётчик?
– Изобретение очень простое. Иногда захмелевший посетитель уже не помнит, сколько кружек пива он опустошил, а плуты официанты часто этим пользуются, дописывая в счёт лишние заказы. Во избежание подобного обмана в «Трёх дикарях» на гостя заводится специальный листок с наименованиями разных сортов этого напитка. Каждый сорт имеет свой цвет, и под его названием – десять отрывных квадратиков с зубцами, как у почтовых марок, и с нумерацией от одного до десяти. Считается, что десять кружек – предел. И одиннадцатую уже заказывать нельзя, потому что гость просто потеряет рассудок, хотя… – Войта замолчал на миг, поглаживая себя по животу, – я бы с этим, конечно, поспорил, но не это главное. Итак, при расчёте официант приносит карту с оторванными местами, а клиент предъявляет все помеченные цифрами квадратики. Понятно, что в конце вечера можно сверить количество заказов и количество фактически выпитого пива.
– А у них, как я понимаю, не сошлось?
– Шеф вы чертовски проницательны, – хохотнул Вацлав. – Конечно! В итоге скандальный посетитель хлопнул дверью. А минут через пятнадцать Яновиц и я потянулись к выходу. Пройдя метров триста, по Ржетезовой улице, мы наткнулись на ещё тёплый труп прилично одетого молодого человека. Судя по ране, нож вошёл бедолаге прямо в сердце. И никаких следов. Инспектор расстроился. И вдруг я заметил на земле маленький розовый бумажный квадратик с цифрой десять. Розовым цветом в «Трёх дикарях» помечают «Пльзенское». Я тут же вернулся в портерную и показал кельнеру находку. Он сразу узнал талончик. Ведь далеко не все могут выпить за вечер десять кружек. – Войта развёл руками. – Слабаков хватает. Но это был, как раз, тот самый десятый талончик, который посетитель то ли спрятал, то ли случайно убрал в карман и забыл. Но, когда он вытаскивал нож, то квадратик, прилипнув к рукоятке или лезвию финки, упал на землю. Официант хорошо знал скандалиста. Он когда-то преподавал ему алгебру в гимназии. Вскоре убийцу задержали. При обыске у подозреваемого обнаружили финку, которой он и нанёс смертельный удар.
– А какой же мотив? Ревность?
– Босс, я начинаю вас бояться! – подпрыгнув в кресле, воскликнул Войта. – Как вы догадались?
– Ничего сложного. Во-первых, вы мимолётом упомянули, что убитый – молодой и прилично одетый человек. Стало быть, он следил за своей внешностью, стараясь нравиться женщинам, во-вторых, преступник, судя по всему, уже в годах, если он преподавал кельнеру алгебру, в-третьих, нападение было заранее спланировано, так как убийца ещё до прихода в «Три дикаря», прихватил с собой финку, в-четвёртых, у злодея явно не хватало решимости совершить смертоубийство, поэтому он и накачивал себя «Пльзенским», в-пятых, он точно знал в котором часу жертва будет следовать именно по Ржетезовой улице. Учитывая все эти детали, можно прийти к выводу, что душегубство замешано на романтической подкладке.
– Более того, шеф! Этот франт возвращался после тайного свидания с женой учителя.
– Грешник.
– Шеф, а кто среди нас святой?
Ардашев не успел ответить. Открылась дверь, и появилась Мария. На подносе лежала визитная карточка посетителя.
– Ну вот, я ждал кофе, а мне принесли визитку, – грустно улыбнулся частный сыщик, и спросил: – Этот американец один?
– С ним трое: первый – скорее всего помощник, а второй – смахивает на учителя и молодая очаровательная особа. Кофе всем подавать?
– Нет, только Вацлаву.
Ардашев поднялся.
– Друг мой, оставайтесь у слухового окна. Если понадобитесь, я вас вызову.
– Да, шеф. Но мой английский оставляет желать лучшего.
– Вот заодно и попрактикуетесь, – улыбнулся Клим Пантелеевич.
Глава 2. Визитёр
В комнате для гостей на диване сидели двое молодых людей и дама, а третий, лет пятидесяти, с усами пирамидкой и вполне заметным животом, утопал в кресле. При появлении Клима Пантелеевича он поднялся последним.
– Рад приветствовать вас, господа, – на чистом английском выговорил частный сыщик.
– О! Ваш британский лучший моего! – обнажив золотой рот, воскликнул толстый незнакомец и протянул руку:
– Джозеф Баркли, банкир из Сан-Франциско.
– Клим Ардашев – частный сыщик.
– А это мои спутники, – пригладив редкие волосы, цвета слабого чая, продолжил визитёр.
Указывая взглядом на брюнетку лет двадцати двух, в чьей крови, несомненно, была примесь исконных жителей американских прерий, он представил:
– Мисс Лилли Флетчер – моя стенографистка, переводчик и секретарь. Говорит на трёх европейских языках. Чешского не знает, но здесь нам вполне хватает и немецкого. Остальные, надеюсь, представятся сами.
– Эдгар Сноу помощник мистера Баркли, – застенчиво прогундосил несколько нескладный молодой человек в пенсне, лет двадцати восьми.
– Алан Перкинс, – отрекомендовался второй, чуть постарше и потучнее, но тоже без бороды и усов, с рыжей шевелюрой, похожий на ирландца. – Я историк, специалист по генеалогии. Результаты моих изысканий есть в «Готском альманахе». [3]
– Прошу садиться, господа. Чем могу служить?
– У вас тут курят? – рассматривая носки своих лакированных туфлей, осведомился банкир.
– Да, конечно. Пепельница перед вами.
– Отлично, – гость достал из туба сигару и закурил.
В комнате возникло облачко сизого дыма, напоминающее дамское лицо в профиль, которое вдруг стало бесформенным и утекло в открытую форточку.
Насладившись табаком, Баркли спокойно изрёк:
– Сэр, я хотел бы дискретно обсудить одно дельце.
– Я вас внимательно слушаю.
– Надеюсь, вы серьёзный человек и не будете его лансировать.
– Безусловно.
– Меня хотят убить.
Он вынул из внутреннего кармана сложенную бумагу и бросил на кофейный столик.
– Полюбуйтесь.
Ардашев не шелохнулся.
Помощник тотчас вежливо развернул лист и протянул Ардашеву.
Взяв в руки бумагу, Клим Пантелеевич удивлённо вымолвил:
– Господи, такого я ещё не встречал.
– Вот-вот! – кивнул американец. – Занятная чертовщина. Не стесняйтесь, читайте вслух. Мне так будет легче объяснить некоторые моменты.
Частный сыщик прочёл:
– «Сэр, у меня для Вас плохие новости!
Прейскурант жизни мистера Джозефа Баркли и его окружения на август месяц 1920 года»:
1) Тридцать один день жизни мистера Баркли – $ 31 000.
2) Тридцать один день жизни горничной Бетти – $ 1200.
3) Тридцать один день жизни любимого пекинеса миссис Баркли – $ 3000. Итого: $ 35 200.