Адской игры, грешник! Том 1 (СИ)
В Часовне Прокаженных я делил кабинет с доктором, заведующим лечением. Доктор был все время занят с больными, так что меня никто не отвлекал и не беспокоил. Я разложил свои записи на затертом деревянном столе, и принялся сводить нити воедино.
Падеж скота начался за полгода до прихода Чумы. На пожелтевшей карте я отметил селения, где без причины дохли коровы и свиньи. В некоторых деревнях виной тому были происки ведьм, и о таких случаях я знал из докладов других инквизиторов. Меня же интересовали дела, расследование которых окончилось ни чем. Таких оказалось немало, и если отметить все деревни, то на карте получалось девятнадцать точек, образующих неровный круг.
Далее — пшеничные поля. Я тщательно собирал сведения о неурожае этим летом. Вел переписку с другими инквизиторами и выяснял обстоятельства порчи пшеницы. Мои клирики лично проверили несколько донесений и выехали осмотреть некоторые поля. Тут все было неоднозначно. Где-то пшеницу угробила мучнистая роса или обычная гниль, но некоторые поля почернели за одну ночь и причин этого я до сих пор не узнал.
Однако мои клирики две недели тому назад напали на интересный след. Как выяснилось, в окрестностях Питильяно промышляла ведьма, насылая порчу на жителей деревни. Витор и Михаэль ее выследили, изловили и передали на милость Инквизиции. Я лично проводил допрос. Той женщине было немногим больше сорока, ее черные с сединой волосы сбились в космы и кишели вшами. Она орала проклятья каждый раз, как я срезал с ее головы кусок скальпа. До сих пор помню копошащихся под пальцами вшей, и мерзкий металлический запах, которым разило у нее изо рта.
Ведьма не сломалась. Она назвала себя девятой из двенадцати апостолов Антихриста и ловко извернувшись, придушила себя цепью. Ее последними словами было: «Наше дело все равно будет окончено. Чума идет».
Нет, этому не бывать. Ибо на пути Чумы стою я, Арон, а за моими плечами святая Инквизиция.
В дверь кабинета тихо постучали, оторвав меня от карты и размышлений. Это был экзорцист Николас. Худощавый, бледный, в черной строгой одежде клирика. На шее Николаса, на толстой цепочке висел большой серебряный крест, на широком кожаном поясе крепились многочисленные пузырьки и фляги, на бедре красовался освещенный самим папой кинжал.
— Арон, есть новости, — бесстрастно сказал Николас.
— Не томи, выкладывай, — кивнул я.
— В церкви один крестьянин рассказал, что за городской стеной почернело пшеничное поле. Он божится, что утром пошел на свою делянку, и все было как обычно, а час назад поле почернело.
— Где тот крестьянин?
— Ожидает на площади.
— Найди Витора и возьми лошадей. Мы выезжаем, пусть крестьянин покажет путь.
Николас кивнул и вышел. Немного подумав, я собрал свои записи и положил в дорожную сумку. Надел плащ и вышел в широкий коридор лепрозория. Серые каменные стены дышали холодом и сыростью, несмотря на летнюю жару они не просыхали как положено. В этой мрачной сырости по темным углам прятались прокаженные. Замотанные в тряпье так, что видны лишь глаза, они жались к стенам, словно испуганные ярким светом крысы. Кто-то стонал от невыносимой боли, кто-то накладывал на изуродованную кожу выданные лекарями припарки. Некоторые больные сидели на грубо сколоченных лавках и играли в кости.
— Шшшш… Ты на верном пути, инквизитор Харон, — прошипел кто-то у меня за спиной.
Я обернулся. Незнакомец сидел на полу, закутавшись в черный добротный плащ. Его лицо скрывала темнота капюшона, но по исполосованным шрамами и язвами рукам я понял, что это прокаженный.
— Пути Господни неисповедимы, — ответил я и добавил: — Мое имя не Харон.
— Ха-ха, — сипло рассмеялся незнакомец. — Арон. Конечно же Арон, как я мог спутать? Инквизитор Арон — спаситель Форенци и священного Рима.
Я бросил прокаженному медяк и пошел дальше, спиной ощущая на себе колючий, ледяной взгляд.
* * *— Это не гниль, — сказал Витор.
— Уверен? — спросил я.
Витор растер пальцами почерневший колосок и понюхал.
— Уверен. Это однозначно не гниль. Если пшеницу гниль взяла, то колос воняет тухлой рыбой, а этот разит серой.
Я окинул взглядом поле. Со стороны пшеница выглядела как обычно и вроде бы даже пора собирать урожай, но… Но стоит коснуться колоса, как зерно чернеет изнутри, и осыпается тленом. Я смотрел на кроваво-красный закат, в его отблесках одиноко бредущая по полю фигура экзорциста выглядела зловеще.
— Что скажешь, Николас? — спросил я, когда экзорцист подошел.
— Пентаграмм и трупов черных кошек не нашел. Капища тоже нет. Это не ведьма.
— Алхимия?
Николас покачал головой.
— Смотрите, — сказал он и плеснул из фляжки святой воды.
Пшеница зашипела и начала дымиться, словно при пожаре. Черные колосья полопались, из них потекла мутная слизь, запах серы усилился.
— На других черных полях такого не было, — задумчиво сказал Витор, глядя на разлагающиеся под действием святой воды колосья.
Я мысленно вернулся к своим записям, вспомнил карту… Озарение снизошло на меня, словно гром среди ясного неба.
— Это потому что мы видели лишь последствия происков слуг Козлоного. Все те поля мы посещали через несколько дней после порчи.
— Действительно, — хмыкнул Витор. — Сейчас еще и часу не прошло, как начался процесс.
Я кивнул.
— Сейчас мы наблюдаем работу одного из лже-апостолов. Мы в самом эпицентре Дьяволова замысла, господа.
Глава 18. Проклятье пшеничного поля
Солнце клонилось к горизонту, забрызгав кровью заката городскую стену и бескрайние поля. Где-то тревожно и надрывно кричала одинокая птица, этот крик походил на человеческий, от него пробирал озноб. Нависшее над округой проклятье вселяло в сердце необъяснимую тревогу, а пшеничное поле выглядело зловеще…
Блин, к черту пафос! Обычно оно выглядело. Поле, как поле. Ничего особенного.
Мы с Кимом покинули Город Грехов и теперь шли по полю, радуясь, что горячий ветер стих. Задолбал этот вечно дующий в морду фен. И жара задолбала. С погодой в Аду творится черт знает что. Может, глобальное потепление сказывается? Впрочем, не важно. Важно другое: мы вооружились и запаслись всем необходимым. Из оружия выбрали серебряные мечи, в расчете на то, что сражаться придется с нечистью. Против обычных двуногих Ким взял уже привычные парные кинжалы, а я разжился арбалетом и на всякий случай купил нож. Все-таки надо признать, что в ближнем бою я хуже чем ноль, значит буду бить издалека и кидаться заклинаниями.
Так же к месту пришлись: заколдованная соль, защитные амулеты и свиток телепортации к точке привязки, в качестве которой мы выбрали «У Веселой Найры». За свиток пришлось отвалить две тысячи золотых! Это, ни много ни мало, а почти половина полученной мной ссуды. Сперва я сомневался: стоит ли брать? Но потом решился. Ведь будь у нас такой свиток в доме Старосты, то умирать не пришлось бы. Взломали бы печать и шагнули в светящееся синее облако. Профит!
Все-таки полезная вещь, свиток. Работала эта штуковина только в пределах территории Города Грехов, и отправляла только к точке привязки, где пришлось оставить метку — начерченную кровью черного петуха пентаграмму. Надеюсь, в борделе никто не заглянет под половик и не помоет пол, иначе толку от телепорта ноль — деньги на ветер, голову на плаху, и все такое.
Из обновок Киму достался костюм следопыта из кожи лесного змея, поднимающий базовые характеристики класса. А на мне был надет кожаный клепаный доспех: штаны с защитными вставками и куртка с пластинами на спине и груди. Не уверен, конечно, что эти побрякушки помогут против очешуительного удара очешуительным копьем, но, как выяснилось, носить я могу только легкую броню. Во-первых, силушки для облачения в космодесантника маловато (все же я делал упор на ловкость), а во-вторых, класс обязывает. Становиться танком-некромантом как-то не хотелось. Но в целом характеристики доспеха оказались весьма ничего: + 3 к выносливости и + 5 к здоровью. И это при том, что за взятие четвертого уровня и прокачку червями у меня капало всего по два пункта, а тут сразу такой бонус!