Адской игры, грешник! Том 1 (СИ)
Прачки полоскали белье в реке, отжимали и складывали в большие плетеные корзины, о чем-то переговариваясь. Молодых женщин среди них не было, все «в возрасте», а две и вовсе выглядели древними старушками. Оно и к лучшему, обычно бабульки сердобольные, а значит должны сжалиться и помочь двум полуголым парням.
— Доброе утро, сударыни, — начал я с улыбкой. — Мы попали в беду. Не могли бы вы дать нам одежду…
— А-а-а-а — а!!! — заорали в унисон женщины и побросали белье.
— Постойте! Нам бы одежду. Можно и грязную… мы сами постираем!
— А-а-а-а-а!!! — визжали бабы.
— Пошли вон! Извращенцы чертовы! — выкрикнула старуха, ткнув в нашу сторону скрюченным пальцем. — Наркоманы! Пр-р-а-а-а-ститутки!
Я поднял руки, ретируясь, и уже было открыл рот, чтобы попытаться вразумить взбешенных прачек, как те вдруг похватали спрятанные в траве палки и кинулись на нас разъяренными фуриями.
— Наркоманы! Пра-а-а-аститутки! — орала бабка, брызжа слюной из беззубого рта.
И все бы ничего, но им на помощь бросился мужик с вилами.
— Стража! Стража! — орал он, размахивая вилами, как двуручником.
Мы с Кимом многозначительно переглянулись и дали деру в поле.
Пробежав метров четыреста и убедившись, что эти психопаты отстали, мы попадали в пшеницу.
— Фу-у-х, — выдохнул я. — Еще не хватало, чтобы нас повязала стража.
Ким высунулся из пшеницы и осмотрелся.
— Вроде бы никого нету. Я запутал следы, даже если стражники появятся, то нас все равно не найдут.
Я вздохнул. Не, Ким конечно молодец, что использовал способность… Вот только бороздки примятой пшеницы четко указывали на наше место положение. Вряд ли стражники такие же тупые как мой товарищ, так что оставалось надеяться, что им попросту не с руки ловить каких-то «извращенцев-наркоманов-праституток». Черт. А с бабкой я ошибся, она совсем не похожа на добренькую старушечку. Наверное, при жизни эта карга сидела на лавочке под подъездом и выкрикивала свою коронную фразочку проходящим мимо парням и девушкам. А потом рассказывала соседкам, что своими глазами видела, как айтишник Вася из первого подъезда кололся прямо на этой самой лавочке. А Маринка из пятой квартиры привела к себе пятерых мужиков, и была совсем голая.
Убедившись, что стража не появится, мы с Кимом побрели прочь от города. Я размышлял. Первый пункт плана «Идем в город» оказалось не так-то просто выполнить. Скорее всего, стража нас не пропустит, а значит нужно что-то придумать. Что-то, чему поверят и…
— Странно, — сказал Ким, выдернув меня из размышлений.
— Что именно странно?
Кореец сорвал колосок, бережно погладил, а затем понюхал и прикрыл глаза, вспоминая свой дом и общину.
— Пшеница так пахнет… — сказал он. — Совсем как дома, но вот только она не настоящая.
— В смысле? — не понял я.
— Смотри.
Ким сжал колосок в кулаке и раздавил. Все зерна оказались внутри пустыми.
— Пшеница мертвая, — сказал Ким.
— Действительно странно…
Я подошел к ближайшему стогу соломы и вытащил оттуда пучок. Ничего необычного. Солома как солома. Подошел к следующему, хотел и его проверить, ну вдруг увидел торчащие из-за стога ноги в стоптанных сапогах. В соломе спал пьяный мужик в обнимку с недопитой бутылкой. Перегар от него стоял такой, что в округе все комары подохли, и я мог бы их возродить, призвав непобедимую комариную армию.
— Ким, — позвал я шепотом. — Иди сюда. Наш план наконец-то оброс деталями.
Кореец нахмурился, разглядывая алкаша.
— Предлагаешь его обокрасть? Тогда можно я возьму сапоги и штаны? Босиком ходить очень больно, а без штанов — стыдно.
— Стыдно тому, у кого видно, — хмыкнул я. — Нет, Ким. Штаны, рубаху и жилет возьму я, а ты заберешь только сапоги. Притворимся, будто ты — раб, а я твой хозяин и веду в город, чтобы продать. Давай, обувайся. И не забудь сделать несчастное лицо перед стражей.
Аккуратно стянув вещи с мужика, я оделся. Рубаха пришлась впору, а вот штаны оказались велики и воняли мочой. Кажется, этот алкаш умудрился обоссаться. Ну и черт с ним, как-нибудь переживу. Смерть же пережил, и ничего.
Покончив с одеждой, я взял веревку, которая валялась рядом с алкашом, и завязал петлю. Накинул Киму на шею, и повел его на «поводке» в сторону города.
Ну, готовься, Город Грехов. Леха Марвел идет!
Глава 15. Город Грехов
— Невольничий рынок там, — стражник махнул рукой в сторону серого купола, затем перевел взгляд на меня и скривился. — Ты это… Торговец, ты б помылся, чё ли. От тебя воняет, как от дохлого обоссаного бомжа.
— О, ерунда, милсдарь, — улыбнулся я. — Это новый парфюм, в Москве и в Ривии все таким пользуются. Нотки мускуса, урины и серы… Диор, кстати. В следующий раз привезу в ваш славный город целую партию!
— Диор, значит… — почесал в затылке стражник. — В Москве, говорите… А сейчас лишнего флакончика нет?
— Увы и ах. Все распродал по дороге.
Распрощавшись со стражником (нормальный пацан кстати) я повел Кима к рынку. Старался не особо глазеть по сторонам, но не выходило. Поглазеть было на что! Красивый средневековый город чем-то отдаленно напоминающий Прагу. И плевать, что Прагу я видел только на фотках, которые присылала матери ее школьная подруга. Прага, и все. Широкие вымощенные улицы, двухэтажные каменные дома с красной черепицей и флюгерами-петушками на крышах. Флюгеры, кстати, почему-то не крутились, хотя дул горячий противный ветер. А вот местные жители мне не понравились. Горожане были все с надменными рожами, и старались не смотреть в нашу сторону, делая вид, будто рядом прошел мусор, а не люди. Собственно, друг на друга они тоже смотрели надменно.
Мы свернули к серому куполу рынка на узкую улицу. Весьма необычную улицу… Во всех домах оказались открыты окна, из которых высовывались по пояс обнаженные девушки и призывно махали. Они выпячивали груди и нежно поглаживали, демонстрируя товар.
— Леха, зачем они нам машут? И почему они все голые?
— Заткнись, вонючий раб! Не смей открывать рот, пока твой господин не велит! — рявкнул я и влепил Киму затрещину.
В одном из окон обнаженная светловолосая девушка с плеткой в руках послала мне воздушный поцелуй.
— Милый! Придумывай стоп-слово и заходи! — захихикала она.
Я отрицательно покачал головой и снова дал Киму затрещину. Кореец обиженно потер затылок.
— Ким, не выходи из образа, — шепнул я одними губами. — Еще рано.
Мы прошли почти квартал, петляя между многочисленными борделями и вывесками вроде: «Мокрые киски», «Горячие милфы», «Мышкина норка», «Круглые дыньки». Тьфу! Пошлятина экая. В общем, стало ясно, что мы попали в «Квартал красных фонарей».
Но каково было наше удивление, когда следующий квартал тоже оказался «красным». И следующий. И следующий… Такими темпами нам придется устраиваться на работу далеко не помощниками пекаря.
Оставалась одна надежда — рынок.
И опять надежда сдохла первой. На рынке торговали рабами для постельных утех. Никто не искал там кузнецов, воинов или магов. Ким дико смущался из-за обилия полуголых мужчин и женщин вокруг. Этого стесняшку порывалась купить толстая тетка с зелеными волосами и уродливым прыщом на длинном носу. Прицепилась ко мне: «Продай мальчика, продай мальчика. Плачу золотом, много». Но друзей не продают, поэтому я соврал, что уже продал Кима буквально минуту назад, и теперь веду новому хозяину. Тетка еще немного поприставала с уговорами, потрясла передо мной туго набитым кошелем, но в итоге отстала.
Мы покинули рынок в задумчивости. Я думал над планом, а Ким, наверное, переживал случившееся. Кажется, у него психологическая травма.
— Ким, выходи из образа, план будем менять.
Сдернув висящую на бельевой веревке безхозную простынь, я накинул ее на покрасневшего Кима на манер хламиды.
— Теперь будешь у нас древнегреческим философом.
— Ладно. И что мне надо делать? — спросил кореец.