А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2) (СИ)
— Ага! — Иван жмакнул на кнопку пульта и лифт пришёл в медленное движение.
— Ё! — Девчонка отшатнулась от края платформы и схватилась обеими руками за меня. Выпучив глаза, она неотрывно смотрела на уходивший вниз тротуар. — Может лучше по лестнице...
— Обычно в таких ситуациях советуют не смотреть вниз... — Я осторожно приобнял её правой рукой — той, которая пока не пострадала в наших приключениях. — Но ты лучше смотри. Привыкай...
— Пафнутий, я тебя когда-нибудь прибью...
— Обещания, обещания...
Как и обещал наш юный проводник, неторопливый лифт поднял нас до крыши за несколько минут. Всё это время Кира лишь сильнее сжимала меня в объятьях, не в силах оторвать взгляд от зияющей пустоты в полуметре от её ботинок. И, как только мы поравнялись с краем парапета просторной крыши, она стремглав перескочила через него, чтобы поскорее снова очутиться на твёрдой и неподвижной поверхности.
Часто дыша, она оглядела открывшуюся панораму. Иван был прав — здесь было на что полюбоваться. Хотя город и нёс на себе неизгладимые отметины Зимней войны, но оставался всё так же по-своему красив. Все сталинские высотки по разным сторонам от нас уцелели, хотя некоторые были довольно сильно подкопчённые от пожаров. Как и дом правительства — сейчас он выглядел точь-в-точь как в далёком 1993 году, с чёрным квадратом над разбитыми окнами.
— Интересно, что случилось с животными из зоопарка... — Я всмотрелся в сторону Высотки на Кудринской улице, рядом с зоологическим садом.
— Да сожрали их всех! — Кира явно была не в духе. Высота заставляла её нервничать. А демонстрировать слабость она явно не любила ещё больше, чем высоту.
Наш провожатый явно замечал её нервозное состояние и тоже не находил себе места. С одной стороны он явно чувствовал необходимость оказать поддержку. Но с другой — тактично старался не замечать чужую слабость. Я пришёл на помощь к ним двоим:
— Вано. Ты говорил, что у тебя с собой есть вода и еда? Доставай. — Когда паренёк радостно полез в свой рюкзак, я повернулся к девчонке и положил ей руки на плечи. — Давай называть вещи своими именами. Никто на самом деле не боится высоты. Но все боятся упасть с высоты. Так что это абсолютно нормально. И нечего тут стыдиться.
Кажется, это немного помогло. И я немедленно развил успех:
— Преодоление этого страха — один из самых сильных поступков, на которые только способен человек. Это, конечно, не то, что испытывал князь Багратион... Но что-то героическое в этом есть. И, как уже говорил, всё это время я буду рядом. И я не позволю тебе упасть.
— Ты вообще много раз так прыгал? — Кира немного насупилась от прямых обвинений в трусости.
— Ни разу. — Никогда не любил «ложь во спасение». Но говорить старался как можно более спокойно и уверенно. — С такой малой высоты ни разу. Но сегодня жара. И от бетона идут отличные восходящие потоки. Параплан быстро развернётся и легко сможет донести нас двоих до Замкадья. Ты мне веришь?
— А что мне остаётся...
— Вот именно. Пошли, перекусим на халяву. Остаток этого дня будет долгим...
Отобедав сухпайком Ивана с видом на панорамы постапокалиптической Москвы, я достал ремни для тандемного прыжка:
— Подними руки. — Щёлкнув пряжками и карабинами, я надёжно пристегнул к себе дрожащую девчонку спереди и вручил свёрнутый параплан нашему проводнику. — Отпускай сразу, как только мы шагнём с края.
— Оке-ей... Удачи вам...
— До встречи, Вано. Будь осторожен.
— Ёмаё... Пафнутий, я тебя прибью... Я тебя... Ты... Я тебя... — Семеня к краю крыши вместе со мной, Кира причитала как пономарь над молитвенником. — Я... Тебя... Ой, ёшки... Уф... Уф...
Даже сквозь одежду и мотоциклетную броню, я чувствовал, с какой неимоверной частотой колотится сердце задыхающейся девчонки. И спасая её от панической атаки и гипервентиляции, закрыл ей глаза руками, слегка надавив на глазные яблоки.
— Спокойно. Я с тобой.
И сделал шаг в пустоту.
Глава 23. Как прекрасна наша саванна с высоты птичьего полёта!
— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Когда я был вынужден открыть Кире глаза, чтобы схватить клеванты параплана, она вытаращилась на стремительно приближающуюся землю и не смогла сдержать крик, состоящий из смеси ужаса и восторга. И когда раскрывшийся купол тряхнул нас в обратном направлении, её вопль прервался хриплым кряканьем. — Э-экх!!!
Падение резко замедлилось. Но осознав, что от встречи с далёкой землёй её удерживают лишь несколько ремней, которыми она была пристёгнута ко мне, девчонка рефлекторно забилась в своей упряжи, словно муха в паутине, пытаясь развернуться и вцепиться за меня и руками и ногами.
— Не дёргайся, нормально летим! — Я выровнял параплан и положил его в горизонтальное планирование. Восходящие потоки воздуха от раскалённого под жарким июльским солнцем асфальта и камня хорошо делали своё дело. Самая что ни на есть лётная погода. Безоблачное небо почти до горизонта оставляло надежду на то, что и дальше полёт продлиться без экстренных приземлений.
Изогнувшись, Кира умудрилась поднять взгляд так, чтобы посмотреть мне вытаращенными глазами прямо в лицо:
— Чтоб я ещё раз с тобой куда-то поехала!!!
— Только не говори, что тебе не нравится! — Перекрикивая шум ветра в ушах, я улыбался ничуть не менее широко, чем нарисованное на моей маске лицо. Впервые за долгое время я испытывал то, что можно было назвать счастьем.
— Мы чё... Мы точно не падаем?! Мы правда летим?!
— Правда! — Потянув за левый клевант я заставил параплан уйти немного в сторону, чтобы обогнуть башню прямо перед нами. И сбоку пронеслись пыльные широкие окна. А нас с девчонкой немного покачало из стороны в сторону.
От этого она немедленно снова восторженно завопила:
— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Не делай так больше!!!
— Как? Вот так?
— У-О-А-А-А-А-А-А-А-А!!! - По ямочкам на щеках я догадался, что она всё-таки не просто вопит от ужаса, но тоже улыбается.
Небольшое натяжение правого клеванта вернуло нас на прежний курс, когда многоэтажное препятствие было пройдено. Теперь ровно на север, мимо развалин «Эволюции». Так, чтобы солнце всегда было за спиной.
— Фух! Фу-у-у-ух... Вроде... Вроде и правда летим! — То и дело крутя головой перед моим носом, Кира оглядывала проносящуюся под нами панораму центрального района. — Да это круче, чем байк! В сто раз!
— Ну вот, теперь хоть я тебя немного покатаю.
— И часто ты так раньше летал?
— Раньше часто. Пока не женился.
— И чё? Неужели твоя жена не захотела с тобой вот тоже так полетать?!
— Она уже была беременна. — Должно быть, адреналин несколько ослабил ту стену, которая обычно надёжно хранила сведения о моей личной жизни от окружающих. А может, я просто уже гораздо больше доверяю этой дерзкой и отчаянной девчонке. — А потом было уже совсем не до этого.
— Белла?
— Белла.
После этого Кира тактично замолчала, продолжая жадно всматриваться в проносящиеся под нами руины. Окончательно успокоившись, она лишь иногда легко подвывала, когда я корректировал курс или заставлял купол слегка подбросить нас вверх, зачерпнув очередной восходящий поток. Чтобы потом вновь заскользить по плавной глиссаде, набирая скорость движения вперёд на север.
Внизу проплывали западные районы центрального округа. И отсюда, с высоты птичьего полёта, стало очень хорошо видно до каких именно пределов разрослась жорская грибница. Как и говорил Иван, эпицентр явно прослеживался в районе манежной площади. Плавно огибая кремль, подземные коммуникации которого, очевидно, были изолированный от общих городских систем, плёнка из серо-зелёных наростов расползалась примерно до середины радиусов Садового кольца. И чуть дальше можно было заметить только отдельные островки вокруг канализационных люков или выходов из центральных станций метро.
Кое-где вокруг таких островков наблюдались скопления жор. Обступив наросты, они не то ели их, не то массировали. С такого расстояния было не разобрать.