А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2) (СИ)

От боли он заелозил ногами и натужно засипел:
— Да хорош! Отпусти! Я же тоже человек! Живой!
— Да отпусти его. — Кира неожиданно проявила несвойственное ей милосердие. — Видно же, что не жора.
— Если сделаешь резкое движение, будешь мёртвый. Вставай. Держи руки на виду.
Отпустив его, я поднялся на ноги и шагнул назад. Кира тоже чуть отступила, отведя молоток для удара, когда этот парень принялся медленно вставать на ноги. В том, что это просто какой-то пацан, я уже не сомневался. Его странный хобот оказался всего лишь шлангом противогаза, который уходил другим концом в зелёную наплечную сумку.
Поднявшись, он неторопливо повернулся и глянул на меня из-за широких пыльных окуляров нахмуренным взглядом.
— Никакой я не Жора! Меня зовут... — Он тут же удивлённо вытаращился, когда стёр пыль с окуляров: — Э... Ты... Вы... Власть что, захватили какие-то клоуны?
— Это как посмотреть... Как, говоришь, тебя зовут?
— И... И... — Он перевёл взгляд на Киру, раскрыл глаза ещё шире и снова запнулся.
— И? Ты китаец что ли, И?
— И... Иван. — Наконец выдавил из себя паренёк, продолжая разглядывать девчонку.
— Ты здесь один? — Я и так был в этом уверен. За всё время он даже не попытался посмотреть куда-нибудь, где могли прятаться его союзники. И не позвал на помощь. Но проверить его искренность лишний раз не помешает.
— Ага... Один. — Вернув взгляд на меня, он пожал плечами и развёл руки в стороны. — Я... Я думал что я вообще один остался... Война же была... Я как из бункера вышел — так кругом только мёртвые... И эти... Мутанты...
— Бункера? — Кира проявила ответное любопытство. — А ты, случайно, не кадет?
— Кто? Кадет? Да не... Я в обычной школе учился. В пятнадцать-двадцать. В одиннадцатом «Б»...
— Что за бункер? И как давно ты оттуда вышел? И самое главное — как попал?
— Месяц назад примерно он открылся... Тут рядом... — Иван махнул рукой в сторону Кремля, но вдруг осёкся. Видимо первичная эйфория от того, что он встретил живых и вменяемых людей, среди которых оказалась ещё и симпатичная девчонка, наконец-то, прошла. Уступив место вполне здоровой подозрительности.
Я поспешил его успокоить:
— Правильно делаешь, конечно, что не доверяешь. Живых людей всё ещё куда больше, чем нас с тобой. И иные гораздо опаснее каких-нибудь мутантов. Но если ты говоришь правду, мы тебе не враги.
— Я знаю, что больше... Видел пару раз. Но они какие-то одичалые... Тоже мутировали, наверное... А вы вроде... — Он опять покосился на Киру и перевёл взгляд обратно на мою маску. — Вроде... Нормальные?
— Это тоже как посмотреть... Вот, что Иван. Предлагаю тебе для начала добровольно выложить все остальные опасные предметы. А потом растопить лёд недоверия совместной трапезой. Тогда и расскажешь нам, как дошёл до жизни такой. И покажешь, что тут как нынче в центре. Вон оттуда. — Я показал на крышу «Детского мира». — Видишь ли, мы кое-что здесь ищем... И да, если хочешь, можешь остаться в противогазе. Хотя воздух тут чистый. Во всяком случае, гораздо чище, чем до катастрофы.
— Да не, это я просто так маскируюсь... — Паренёк стащил с лица резиновую маску и облегчённо улыбнулся, радостно растопырив веснушчатые ноздри. — От мутантов...
Подождав, пока Кира сбегала к раздолбанному мотоциклу, чтобы забрать ключ зажигания и пластиковую бутылку со слитым бензином, мы поднялись обратно на смотровую площадку.
— Да, здесь прикольно... — Усевшись с видом на раздолбанный центр, кудрявый паренёк тактично отказался от предложенных закусок. — Это же я дверь открытой оставил. Нашёл ключи тут в офисах...
Как выяснилось, отец Ивана служил в ФСО. И в ту самую новогоднюю ночь, когда вся совершеннолетняя Москва почти одновременно сошла с ума, он как раз был в Кремле на дежурстве. И даже успел дозвониться до сына, который в это время скучал дома один, так как мать тоже была на дежурстве — но не в Кремле, а в районной больнице. Задыхаясь от приступов кашля, отец приказал ему срочно бежать к одной из пропускных. И хотя Иван добрался туда от дома за двадцать минут быстрого шага, никто его там так и не встретил.
 
В поисках отца Иван всё-таки решился зайти на ближайший к проходной режимный объект самостоятельно, благо никто и не думал ему препятствовать. Единственный охранник, которого он встретил, блуждая по пустым коридорам Сенатского дворца, был, как показалось пареньку, сильно пьян. И вообще не понимал, о чём его спрашивал сын коллеги.
Отчаявшись получить помощь от невменяемого фэсэошника, пацан начал самостоятельно обыскивать кабинет за кабинетом и зал за залом. Не все они были открыты, но нужные ключи нашлись на посту охраны — том самом, где должен был дежурить его отец и напарники.
По ходу обыска, Иван время от времени пытался дозвониться до мобильника отца со стационарных телефонов, которые находил на столах роскошных кабинетов. Его собственный мобильник к этому времени уже разрядился на морозе.
Но ответа нигде не было. Лишь однажды, когда он сначала поднял трубку и только потом обнаружил, что на аппарате нет циферблата, в динамике неожиданно послышался усталый пожилой голос. Правда, говорил он, почему-то, на английском. И так как, знание иностранных языков не были сильной стороной паренька, он понял только то, что кашляющий старик по ту сторону провода его, видимо, о чём-то спрашивал. А потом, как показалось Ивану, перешёл на угрозы и ругань.
В ответ пацан успел сказать лишь «Йес, оф кос... Сорри... Москоу ис зе кэпитал оф Раша...». После чего его пожилой собеседник тоже пропал.
Начав обыск с верхних этажей, Иван в итоге спустился в цоколь. Где и нашёл вход в тот самый бункер, в котором провёл последние полгода.
С трудом открыв массивную дверь, паренёк оказался рядом с пунктом охраны, на котором тоже был какой-то аппарат, похожий на телефонный. Приступив к очередной попытке дозвона, Иван успел нажать только первые четыре цифры номера, как дверь за его спиной неожиданно захлопнулась. И не открывалась до шестнадцатого июня сего года — что бы пленник ни пытался снова нажать на пульте охраны.
Однако, нельзя было сказать, что условия его заключения были тяжёлыми. Скорее наоборот.
Спустившись вниз по длинной винтовой лестнице, паренёк обнаружил весьма просторные апартаменты со всеми удобствами, которые, по его словам, функционировали до сих пор. Всё это время из кранов санузла текла холодная и горячая вода, работал душ и унитаз. Электрическое освещение никуда и не думало пропадать. Работали все выключатели и розетки. А также огромный телевизор, компьютер с коллекцией фильмов, музыки и книг, которой позавидовал бы любой торрент-трекер.
Этажом ниже, по соседству с небольшим спорт-залом и солярием располагалась столовая и огромный склад с запасами офицерских сухпайков и различных концентратов, которые, как выразился Иван, даже ещё не начали заканчиваться.
На самом нижнем этаже, в хозблоке парень нашёл стиральную машину, запас моющих средств и десяток наборов постельного белья и армейской униформы без опознавательных знаков. Которую и носил до сих пор, хотя она была ему великовата. Там же был и защитный комплект в наборе с радиометром и портативным спектрографом.
Мусор, который нельзя было смыть в унитаз, он выкидывал в специальный люк на стене хозблока. Но не представлял, что именно происходит с отходами дальше, после того как за стенкой недолго вжикали какие-то приводы.
Ещё пока Иван только знакомился со своим будущим домом, откуда-то сверху начали доноситься первые взрывы. И потом почти не замолкали ещё около месяца. Поэтому паренёк был в абсолютной уверенности, что там на поверхности разразилась самая настоящая Третья Мировая Война.
Как зимой, так и немного позже, взрывы, казалось, звучали прямо у входной двери. И, когда она всё-таки открылась сама, Иван обнаружил, что её и правда пытались взорвать. Почти половина дворца рухнула от этих попыток. И наверх пацан выбрался только ещё через неделю, пока не проколупал в обломках проход с помощью деталей от тренажёров.