Слепое пятно (СИ)
«Ну, а если я просто сейчас сделаю небольшой перерыв… Не поможет?» — вздохнул Антон, и член, как живой, запульсировал в ответ, реагируя на малейшую мысль об удовольствии. Кто-то дернул дверь, Горячев вздрогнул.
А тут еще в кармане уведомлением завибрировал телефон, и Антон зашипел, выхватив его. Это была какая-то бесполезная реклама… но палец уже сам собой скользнул на иконку телеграма, а там и в нужный чат. На лице расцвела масляная мартовская улыбка от одного взгляда на недавние переписки. Антон не хотел обламывать себе праздник первого дня весны; даже если придется провести его с собственной ладонью.
«Хочу тебя, сейчас сдохну», — улетело емкое сообщение хозяйке. Под очередной вопросительный рывок двери Антон, закатив глаза и плюнув на все, нырнул ладонью в расстегнутую ширинку. Возбуждение текло внутри него, как самый чистый бензин, разогревая мельчайшие капилляры. Он же помнил, что в доме есть еще одна уборная? Или всего лишь предполагал?.. В любом случае решать чужие проблемы сил уже не было. Теперь бы только облегчить свою ношу за приятной перепиской.
«Как скоро сдохнешь?» — почти незамедлительно ответила хозяйка, применив серьезный деловой тон.
«С минуты на минуту. Когда кто-нибудь выломает дверь в туалет, в котором я собрался дрочить… =))) — неверным пальцем набрал Антон. Он постоянно промахивался, автозамена выдавала что-то несусветное, вынуждая отвлекаться еще сильнее, чтобы исправить… Конечно, он соврал на счет «собирался». Ладонь внизу уже верно работала, и Горячев прижался спиной к бачку, блаженно закусывая губы и шумно дыша. — Скажи мне что-нибудь сладкое, я сделаю это быстро и, возможно, спасусь от позора».
«Тогда давай ко мне. У меня перерыв в планах, а кое-что я могу отложить. Достаточно сладко?)) Только аккуратно, чтобы тебя особенно никто не видел. Елена тебя встретит внутри коридора, дверь будет открыта.)»
Все, на что хватило Антона, это какой-то безумный пламенеющий стикер. Он мгновенно подскочил (о чем успел пожалеть — ноги уже стали ватными), застегнулся, привел себя в порядок, насколько мог… Пока еще не покинувший Горячева разум допустил задуматься о том, а как будет выглядеть срочное желание попасть на «сеанс психотерапии»?
«Антон и его биполярочка — пришел, дал ебу посреди рабочего дня…» — хохотал он про себя и зубоскалил, почти на автопилоте проходя через гостиную и сворачивая в знакомый коридор… На месте Антон оказался на минуту раньше Елены, тоже наверняка оторванной от рабочего процесса. Горячев как мог строил при ней на лице спокойствие и принимал непринужденную позу. Богданова смерила его несколько раздраженным взглядом, но спрашивать ничего не стала, словно ей до этого дали прямой и однозначный инструктаж — доставить. Елена выполнила; Антона развернули, плотно завязали глаза, втолкнули в зияющую пасть тайной комнаты. Дверь за спиной щелкнула зубами щеколды, а Антон тут же оказался во власти жадных ладоней, что первым делом легли на пах. Он отозвался частым жарким дыханием, сглотнул, толкнулся бедрами навстречу… Хозяйка проверяла, насколько плачевно состояние гостя. Сжала, облюбила и увлекла за собой, уверенно усадив на массажный стол. Руки обняли лицо, мол, рада видеть, соскучилась. Во всяком случае именно так хотелось читать ее жест.
— У меня никогда не было секса на работе, ты знаешь?.. — усмехнулся Горячев, устраиваясь удобнее и разводя бедра. Вместе с очередной волной жара, прокатившейся под кожей, в полупьяном порыве боднул лбом одну из нежных рук, ластясь… По сравнению с собственной горячей головой она казалась прохладной. — Интересно, а у тебя — был? Или я один отрываю тебя от дел, когда вокруг жужжат все коллеги?
Два щелчка раздались над ухом и усмешка. Нет, не было. Антон снова вздохнул глубже, чувствуя, как возбуждение набирает глубину. А ведь хватило одного признания… Еще пару секунд хозяйка оставалась над Горячевым, жалела его, гладила. Но затем бедро Антона уже требовательно тянули то в одну сторону, то в другую, заставляя снять брюки и развернуться боком, оседлать массажный стол. На этот раз знакомый предмет мебели приобрел новую форму: Горячев чувствовал руками, как ранее горизонтальная спинка встала под углом в сорок пять градусов. Лодыжки сковали безопасные ремни с мягкими накладками на месте перетяжки. Хозяйка всегда заботилась о комфорте, но на этот раз Антон оказался расхристан. Его распирало от неконтролируемого желания, и даже уязвимая открытая поза не пугала, а только распаляла сильнее. Он подтянулся на руках, выгнулся, напрягая пресс и бицепсы — откровенно красуясь перед хозяйкой. И особенно бесстыдно покачивал тазом, показывая свое желание.
Горячева мягко заставили осесть, расположиться удобнее. Рубашку хозяйка просто расстегнула и оставила болтаться на плечах. Ладони смяли член и яйца, настраивая после суматохи на нужный да правильный лад — и Антон дернулся, засопел, охнул одобрительно… Но хозяйка уделяла больше внимания не чувствительному месту, а низу живота, пальцами очерчивая основание члена и, как специя к основной закуске, коленям.
— Ну не мучай меня… — Антона тряхнуло, и он закусил губы, силясь плотнее притереться к нежной ладони. Сексуальная пытка еще даже не разошлась — а Антон чувствовал себя болезненно налившимся, натянутым, словно пружина. Вот что значило подготовиться заранее. Головка, казалось, могла лопнуть от давления крови… А стоило пальцам лечь на ствол, пару раз сдвинуть крайнюю плоть, помассировать с минуту чувствительное окончание — нижнюю часть тела охватила дрожь. Антон не успел поймать миг, в который смог бы сдержаться — долгожданное единение, нарушающее все запреты, оглушило, и под аккомпанемент собственных стонов он кончил. Вместе с семенем будто бы вышло все тяжелое, лишнее, что в последнее время мешало целиком отдаться дикому чувству.
— Прости… — выпалил Антон немного погодя, когда согретая им ладонь уже терпеливо лежала возле едва опавшего члена. — Вот так хотел тебя…
Хозяйка издала звучный выдох, который хотелось ассоциировать с улыбкой. Потом сама она и руки пропали на мгновение, послышался шум, недолгое и уверенное копошение в чем-то. Затем она вернулась, а вместе с ней в личное пространство Горячева прорвался жужжащий звук. Антон настороженно сгруппировался в кресле, насколько ему это позволяли оковы, взволнованно повернулся лицом в ту сторону… Смутно догадывался он, что невидимая госпожа готовила. Укусил вибратор — а это оказался именно он — первым делом в сосок. Антона, как током, пронзило до позвоночника, острый импульс ушел куда-то вглубь таза… Один, второй, затем по линии живота к члену. Пальцы хозяйки пробирались ниже, по мошонке, по маленькому шву в промежности. Только подушечки нажали чуть глубже к анусу, только Горячев навострился — верхушка вибратора уткнулась в головку члена, не позволяя отвлекаться.
Механическая дрожь проникала сквозь плоть, и минуты хватило, чтобы Антон утонул в новом омуте возбуждения. Ему казалось, что хозяйка спешит — так напориста и бесцеремонна она была сегодня с ним, — но в то же время в ее бескомпромиссной хватке читались полутона, которых Антон не замечал раньше… Они вступали в резонанс, звенящий тембром электрической игрушки, с его собственным желанием получить все. Не только физическое удовольствие. Не только еще один оргазм, но и осознание того, что она тоже на грани. Сейчас, встретившись наконец после длительного разрыва, Антон понял, как на самом деле нуждался в этом. Их отношения изменились. Уровень доверия — изменился. Мечты стали другими. Горячев плавился, перемалываемый лаской — а жаждал знать, какова хозяйка на вкус. Каковы ее губы в поцелуе. Какова кожа. И как бы пахла она — так же открытая перед ним, перед его рукой, ласкающей ее между ног. Чудился сладкий ореховый оттенок, растворенный в жарком и густом аромате спелого влажного тела.
Горячева накрыло. Он пропустил внутреннее напряжение сквозь себя — и оргазм будто изменил заряд, наполнив мышцы выворачивающей наружу слабостью. Голова сама собой откинулась назад, протяжные стоны растаяли в густом воздухе — а пульсирующее нутро извергло наружу горячее предсемя. Антон раскрылся сильнее, непроизвольно вздрогнул, потерся о руку, которая трогала его там, где трогать нельзя… Ему было приятнее, чем должно было быть. Чем могло было быть — от такого. И даже кожа зудела истомой под подушечками пальцев, — между бедер, между ягодиц, а не под мягким силиконом. Порыв был — отдаться. Отблагодарить. Принять…