Слепое пятно (СИ)

— Слава богу, ушла. Так, ну, Антон, ты присаживайся, присаживайся. Ничего не ел, небось, а? Вон какой худой! Давай, за едой и дело спорится.
Женщины действительно принялись усаживаться. Антона определили во главу стола, спросили о предпочтениях в напитках с утра, выкинули какую-то несмешную шутку про похудение. Жанна, что деловито потягивала пустой чай без сахара, вцепилась в Антона, пока тот раскланивался за угощение, внимательным взглядом, поправляя туго затянутые в хвост светлые волосы.
— Антон, вы здесь на правах аутсорсинга? Чем будете заниматься в компании?
— Верно. Я организую пиар-кампанию новой линейки вашей косметики, — непринужденно улыбнулся Антон. В отсутствие Богдановой он быстро переключился на дела насущные, набросил на лицо привычную самоуверенную маску. Что ж, вот он и попал на самое ответственное собеседование — на фоне этих дамочек не то что Лев, но даже Елена показалась на удивление беспроблемным начальством. На первый взгляд — хотя перед глазами Горячева еще стояла ее сексуальная трансформация десятиминутной давности. — Представляю свое агентство… Так уж вышло, что работа с косметическими брендами — одна из моих специализаций. А вы, дамы, как мне сказали, лучше всех разбираетесь в интересующей всех нас продукции.
Женщины переглянулись между собой, разулыбались. Жанна достала из кармана пиджака футляр для очков, чтобы нацепить их на нос. Теперь ее взгляд приобрел еще более пронзительные нотки.
— А мне непонятно, — вдруг заговорила Катя, что все это время обиженно дула губы вдали от Антона. — Моя прошлая пиар-кампания принесла немало хорошего, и тут вот… Нате вам.
— Ну, вероятно, это значит, что Льву Денисовичу недостаточно того, что ты сделала, — щелкнула зубами в улыбке Таня.
— Ох, ну не начинайте. Я вообще не понимаю его политику. А вы знаете, Антон, — жадно продолжила Катя, — наше начальство собирается запускать самостоятельную линейку мужской косметики. И хотят пригласить вас на второй контракт.
— Да, я даже примеры видела! — закивала Лиза, едва прожевав печенье. Выжидающие взгляды обратились к Антону, вцепились в него, требовали ответа. Хотя в целом становилось заметно, что от общения с Горячевым многие млели, забываясь и посматривая туда, куда не положено по корпоративной этике.
Антон приподнял брови: «Впервые слышу». Преувеличенное удивление было призвано выиграть пару лишних секунд, пока он рассматривал каждую в попытке распознать ложь или лесть. Нет, Елена упоминала о мужской линейке, но это явно был только стимул… Пока что. Антон быстрым движением стряхнул какой-то светлый волос с черной брючной ткани на бедре — будто вместе с ним удалял любое лишнее вмешательство в свои дела.
— Елена рассказывала мне о стратегии компании на собеседовании. Однако ни о каких далеко идущих планах совместной работы мы не договаривались. Ни с ней, ни со Львом Денисовичем, — Антон покачал головой. И — тут же вцепился в первую свою цель, установив зрительный контакт с разобидевшейся Катей. Вот из кого он мог, в случае чего, вытянуть еще больше контактов, вот к кому в голову следовало влезть сугубо по своей части — определить предыдущие ошибки, отметить сильные стороны… — Так что не расстраивайтесь, Катя. Привлекать разных специалистов по продвижению обычно полезно, это просто открывает больше каналов связи, позволяет использовать разные стратегии. А в этот раз мы с вами будем сотрудничать! Вы-то по-прежнему остаетесь штатным специалистом. Это ведь вы составляли каталог модельных фото, верно? Мне очень понравилось.
— Да, и уже не первый год составляю, — согласилась Катя и немного смягчилась. Центром сплетен в этой компании явно была Таня, которая, зацепив новый виток разговора, поспешила свернуть реку диалога в удобное и приятное для нее русло:
— Вас что, сам Лев Денисович принимал? Лично? — утрированно удивилась она. Правда, Антон заметил, что и остальные остались в замешательстве, притихли, навострились и даже перестали жевать. — Я бы не удивилась, если Елена, но Лев…
— А обычно это не так происходит? Просто непосредственно при нем мы заключали контракт, кажется, в этом нет ничего особенного… — Антон развел руками, продолжая всем видом показывать, что готов слушать. Да и реакция этих хищниц на новость о приеме у директора, в отличие от прошлой наживки, уже не выглядела такой наигранной, и Горячеву стало действительно любопытно. Женщины переглянулись еще раз и замолчали, решаясь на откровение.
— Ну… Да, всегда не так. Обычно мы шутим, что Елена является нашим директором. То есть ее мы видим каждый день, она занимает очень жесткую руководящую позицию. Льва мы не замечаем. Иногда месяцами не замечаем, — подтвердила Жанна, потупив взгляд. — Не то чтобы нас это не устраивало…
— Как это «не то чтобы»? Еще как «чтобы» и «то»! Люди должны видеть свое руководство и общаться с ним! — Таня заглушила ором всех коллег, перед этим влив в чай что-то из маленького бутылечка, что выудила из-за пазухи. — Его вообще не слышно. На совещаниях он присутствует, но редко что-то говорит. Все вершит Елена. А ей суда никакого нет, потому что сверху тюфяк!
— Да, и скажи не дай бог что в сторону Льва нелестное, тебя выпишут отсюда по статье, — вздохнула Катя. Женщины закивали, зашелестел гомон, и недобрые отзывы в адрес Льва Денисовича поднялись роем пчел и полетели со всех сторон да с такой силой, что сложно было увернуться.
— Мне кажется, у него вообще психические проблемы, — фыркнула Тоня. — Мужиков у нас в компании почему-то нет. Лена, вон, бегает и делает все за него, а он что? Тоже мне, брат, называется. Это ненормально. Она уже похожа на свору диких собак.
— Все на ее плечах.
— Хотя сама та еще… На букву «с».
— С другой стороны, он мягкий человек, — скромно добавила Лиза, желая оправдать начальника, но это только больше взбудоражило беснующихся Тоню, Катю и Таню.
— Ага. А весь мужик в Елене и осел. Осадок она наш на ножках! — захохотал кто-то, да и все за ним следом.
Антон медленно и глубоко вздохнул, пытаясь сформировать в голове неосязаемый фильтр, которым можно было бы задержать этот поток. Общение в подобных компаниях всегда напоминало ему игру в исключения, где нужно было среди множества противоречащих друг другу утверждений найти единственную логическую связку.
«Можно загреметь по статье, а сами хаят при мне начальника? Точно мимо… Тюфяк? Закрыл великой Елене рот при мне же — значит, обладает властью… Нет мужиков? Роман, вроде, не баба, да и какие-то ребята в костюмах по дороге сюда были, хотя этих, конечно, больше…» — лениво крутил Горячев в голове, однако переубеждать местных галок было бы пустой тратой времени. Очень много Антон мог сказать про хваленую «женскую логику» — да вот незадача, сам был мнительным до паранойи. И как бы ни уворачивался от глупых сплетен, но именно в таком хаосе собственные демоны начинали шептать на ухо. Горячев умело перешагивал все демагогические коряги, которые сыпались ему под ноги. Но о маленький камушек — споткнулся.
«А психические проблемы — это не к тому, что у них тут „консультации“ проводятся?..»
Антон нервно выпрямился. Неизвестно, что скрывалось за этим определением — да и спрашивать у любопытных бабенок о том, знают ли они что-то о слепых сеансах, не очень хотелось. Тот договор заключили под обещание анонимности, и играть с огнем было опасно. Горячев, однако, подумал, не является ли Богданов, помимо него, таким же клиентом. И еще — не сидит ли среди собравшихся таинственная незнакомка. Антон невольно вспомнил прикосновения… Уж точно это была не Таня — ей бы даже ума не хватило заниматься подобным. Главбух казалась слишком дородной, да и длинный маникюр, помнилось Горячеву, пока еще ни разу не входил в программу. Лизу он счел хоть и милой, но совершенно не сексуальной — такие скорее хранят девственность до замужества, а минет считают страшным грехом. Жанна?..
Антон поднял взгляд на строгую женщину. Она казалась самой тактичной — и притом самой разумной — из всех, и даже если попытаться не думать о ней в самом неподходящем ключе, что было уже невозможно, Горячев надеялся спастись хоть в ее мало-мальски разумном взгляде. Но его зрачки никак не могли сфокусироваться на лице — их все вело ниже, к сложенным на столе рукам, и, ловя себя на этом, Антон трусливо отводил внимание на почти опустошенную коробку печенья на столе.