В ожидании тебя (СИ)

«Спасибо за все, особенно за Шекспира…».
Ответ пришел не так уж и скоро, хотя был прочитан почти мгновенно. Я успела допить чай, помыть за собой посуду и немного убрать в комнате.
«Сначала шлешь, а теперь «спасибо»? Ты уже определись, мышка!». Для антуража не хватает только гневного смайлика, как в тот раз, когда он тогда не мог дозвониться.
«Если у тебя есть сообщения от меня до этого, прошу прощения, это была не я.»
«А кто тогда?», я даже не успела набрать ответ, как пришло еще одно сообщение.
«Соболь?».
«Да, брат. Я даже боюсь представить на что хватило его фантазии, и знать не хочу, чтобы не пить валерьянку, поэтому просто прости. Обещаю, он больше так не сделает.»
«Можешь не волноваться, это последнее сообщение от меня, так что скажу раз и на всегда, что я не жалею, что знаю тебя. Жалею лишь о том, что доверился, сейчас бы не было всего этого. Прощай»
Эти слова просто лезвие по сердцу. Жалеет, ну и здорово, я тоже вычеркну, забуду, как страшный сон. Пошел он к черту.
«Знаешь, а я жалею, что влюбилась в такого как ты. В тот вечер я думала, что ты надежный, серьезный, ранимый, романтичный, добрый и много другого, просто скрываешь это для избранных. Даже стала окутывать гордость, что ты открылся мне, надеялась, что ты все же хоть капельку, но испытываешь симпатию. А большего мне и не надо было. Мне для счастья и этого хватало, маленькой надежды, что мы можем быть друзьями. Я влюбилась еще больше в тебя, и зря. Мне жаль, что я доставила проблемы, но решать я их не просила. Никогда не думала, что люди могут жалеть о том, что помогли другим. И я не о себе. Я о тебе. Я тебя не просила впрягаться за меня ни разу, не стоит теперь мне так швырять свои сожаления. Боже, как же я жалею, что люблю размазню. Вот теперь прощай, Беркутов, надеюсь, что не сдохнешь в очередной разборке.»
Я была в не себя от ярости и пошла к школе, ведь мне так нужна моя Лизка, которая на занятиях сидит без меня. Стало плевать, что телефон разрывается, я просто оставила его дома, пусть теперь ищут, сколько им влезет. Вот вам и конец ноября, даже снежок срывается, на сердце так тоскливо, даже зубы сводит. Перед тем как идти в школу, решила немного свернуть с привычной тропинки и пойти в парк, часто тут бываем с Лизкой, когда лень возвращаться домой.
Снег растворяется в водной глади, и быстро прекращает срываться с небес. Отрицательный градус на улице сохраняет снежинки и делает землю грязной. Не люблю легкое порошение, нет во мне чувства эстетического удовлетворения. Постояв у ограждения минут двадцать, иду в школу, потому что уже опаздываю.
Артем 
Вот зачем она мне все это написала, какого черта Соболь отвечал с ее телефона? Может они и в правда брат и сестра, а я ее уже во всех грехах обвиняю, слишком искренним было непонимание в ее глазах, когда Карина сказала, что она с ним общается. И потом, в квартире, я просто слетел с катушек. Нет, я не влюблен, я по уши в этом романтическом дерьме. Но если он и в правду ее брат, то как мне от нее отказаться? Вот как? Ответ — черт его знает, как. Наладить отношение с Соболевым? Нет, тут общее решение нужно. Попросил парней подъехать к школе после уроков, нам надо всем вместе поехать в одно местечко, только в наше местечко и все обсудить. А добираться туда лучше толпой, не по одному, колеса вязнут на раз, надо будет дергать друг друга.
Еще и она трубку не берет, твою мать! Как же все это невыносимо. Ее подруга во мне уже дыру протерла, бесит выдра, за Витей лучше бы так смотрела. За мной есть кому присмотреть. Да и без нее вариант уже есть, который меня зацепил.
Я вышел из школы вместе с основной массой школьников и прям на ступенях ахирел. Мила стоит между Витей и Соболевым, а за Витьком еще и Пашка с Женей. Я резко иду к ним, и замечаю, что там же уже появилась Лиза и паркуются парни Соболя.
— Да отстань ты от него, к своему главарю докапывайся, а к нему не лезь. — Это уже орет Лиза.
— Заткнись ушлепок, не вякай в ее адрес, — пискнул Соболь. Ой ошибка, ракета подсел на эту сумасбродную девицу, как и я на мышонка, не стоит лезть на него в этом вопросе.
 
— Миша хватит! Не лезь к ним! — а это уже моя бестия. — Отправляйся со всей своей сворой отсюда, здесь школа, а не место для ваших разборок!
— В машину иди, еще надо тебе объяснить, что нехорошо не брать трубку, когда я звоню, — он схватил ее за руку так, что ей пришлось привстать на носочках.
— Руку от нее убрал. — уже спокойно и ровно говорю ему.
— Я сам разберусь, что мне делать с ней. И вообще, тебе разве не доходчиво было сказано. Будешь тереться, я тебя закопаю.
— Сам разберусь с твоим «закопаю». А сейчас отпусти ее, живо! — последнее я уже крикнул. Он отпустил ее руку, но она осталась стоять между нами. — Мил, сядь в машину, пока я по-хорошему прошу. Нам очень надо поговорить, и ты все потом сама решишь, давить не буду.
— По-хорошему? Это я тебе по-хорошему сказал, свинти из ее жизни! Найдутся по лучше кандидаты.
— Не вмешивайся Соболь, наши отношения касаются только нас. — я не могу спокойно говорить ему, но и орать не могу, как, в прочем и по-свойски ответить. Не хочу еще раз делать унизительные жесть перед всеми. Итак, вся школа наблюдает.
— Между вами нет и не будет никаких отношений, уясни это раз и навсегда!
— А меня спросить ты не хочешь? — она сказала это спокойно, но чувствую, что в горле ком и она еле сдерживает слезы.
— Что? Милка, не дури, сядь в машину, дай нам поговорить, и поедем в больницу, мне не нравится твой вид.
— Ты заболела? — смотрю на нее давая понять, что нужна только честность.
— Нет, просто знобит. Все, удовлетворен? А ты, — она перевела взгляд на Мишу, — что ты вообще в школе забыл? Что за цирк ты тут устроил?
— Отец сказал, забрать твои документы, доучишься в нормальной школе, где нет этого…
— Ну, договаривай, весь во внимании. — скрестил руки на груди, становясь на вид еще более опасным.
— Отец так решил? А я?
— Мы знаем, как для тебя лучше. И вообще, тебе придется сделать выбор, семья или.
— Слышь, не ахирел? Че за шантаж? Вы чокнутые? Вы ее мнение учитываете вообще? Она никуда переводиться не будет, она не будет выбирать, кто из нас останется в ее жизни. Понятно тебе? Это подло, заставлять ее выбирать между людьми, которых она любит. — я уже не выдерживаю, и ору в его сторону. Мы уже забыли, что у нас есть и рабочие конфликты, все сфокусировалось вокруг этой крошки.
— А ты? Ты ее любишь? Что она для тебя? Очередная игрушка? Беркутов, не смеши меня, ты и чувства на постоянной основе? Это абсурд. Ты можешь сделать только несчастной ее, свали из ее жизни.
— Хватит! — резко кричит она, привлекая всеобщее внимание. — Значит так, Мишка, едь домой, скажи папе, что я не собираюсь менять хоть что-то в своей жизни. Я не буду между кем-либо выбирать, мне надоело. Я устала подстраиваться под всех, теперь пришел ваш черед. Хотите, чтобы я вернулась в семью, окей, докажите, что вы скучали по мне. И ты, — она повернулась ко мне — я уже все сказала, мне чертовски жаль, что встретила тебя на своем жизненном пути, не стала бы героиней какой-то дешёвой мелодрамы. Знаешь, всему в жизни приходит конец, — она скинула с плеча портфель и достала альбомы, догадываюсь что в них, точнее кто. — Вот, ну ты их уже видел, ведь так? Не отвечай, — она опережает меня с этим ответом. — Я хочу обо всем забыть, я не хочу выбирать, я не хочу бороться. Я девочка, это за меня должны биться. Пока всем, и идите в баню со своими разборками. Завяжете с криминалом, знаете где меня искать.
Она просто убежала, вся школа была в оцепенении, да и мы тоже. Никто не знал, как на это все реагировать. Спустя пару минут, я просто сел в машину, и поехал к ней, но струсил около подъезда. Припарковался напротив входа, и стоял, точнее сидел в салоне, думаю, нужно ли мне все это вообще? Чего я хочу? Серьезные ли это чувства, или мы разбежимся через неделю, а я уже упустил и свою привычную жизнь. И что тогда делать? Она уже успела прийти домой и одарит меня взглядом, а-ля «Иди к черту, ты ведь не решил ничего…». И я просто уехал спустя часа четыре туда, где мне дадут совет — домой.