Целительница моей души (СИ)
— Родные! — возмутилась я.
— Да-да, конечно, родные, просто, согласись, родила этих детей всё же не ты. Но ты стала им такой матерью, какой не бывают женщины в аристократических семьях. Может, потому и моя мать так легко оставила Вилмера, уйдя в обитель Богини, и для Мэноры её дочери мало что значили. Может, нянчи они их в младенчестве, корми грудью — связь была бы намного крепче?
— Я собираюсь изменить эту традицию, — я встретилась с мужем глазами в зеркале, в которое смотрелась, привычно убирая волосы в простую утреннюю причёску. — Моих детей чужая женщина кормить не будет. В Пригорном я общалась со многими молодыми мамами после того, как помогла родиться их малышам, и слышала, что в момент кормления между матерью и младенцем возникает удивительная связь, и они ни за что от такого не отказались бы. Я тоже не стану.
— Ещё немного, и я наплюю на всех наших гостей и начну делать тебе этого младенца прямо сейчас, — глаза мужа полыхнули страстью, потом он зажмурился, пару раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. А затем пробормотал: — Я — король, я должен сначала думать о своём долге, а уж потом о личных предпочтениях.
— Помогает? — поинтересовалась, вспоминая, как сама порой так же убеждала себя в необходимости что-то сделать.
— Не особо, — вздохнул Кейденс, — так что, лучше пойдём. Я безумно голоден.
— Я тоже, — согласилась с ним. — Только…
— Что? — муж остановился в шаге от открытого портала.
— Рэйнард тоже ко мне обращался. С тем же вопросом.
— Может ли он называть тебя мамой? — король закрыл портал и обернулся, внимательно на меня глядя.
— Нет. Должен ли он тоже так делать. Пообщался с Эрролом, тот поделился с ним, что скоро у него будет мама, вот и решил уточнить.
— И что ты ответила?
— Что решать только ему. Он всё же старше брата и хорошо помнит мать. Сказала, что понимаю это и не стану стараться занять её место. В общем, мы договорились попробовать стать друзьями и называть друг друга по имени, а там будет видно. Так что, не удивляйся.
— Спасибо, что предупредила, — усмехнулся Кейденс. — Я и правда удивился бы, услышав, как мой сын называет тебя просто Меллиной.
— Диной. Он будет звать меня Диной, как ты и старшие дети. Меллина умерла десять лет назад, а Дина осталась навсегда.
Обед — хотя для многих взрослых скорее очень сытный завтрак, — прошёл в непринуждённой обстановке, очень контрастируя со вчерашним свадебным застольем, торжественно-чопорным и подчинённым протоколу и расписанию, которое мы с мужем и Ρином всё же умудрились нарушить, но остальные были вынуждены придерживаться.
Сейчас же за столом собралось в несколько раз меньше народа, это были только наши с Кейденсом родственники, и почти треть из них составляли дети и подростки. Поэтому все непринуждённо разговаривали, делились новостями, знакомились с теми, с кем ещё знакомы не были, дети веселились вовсю, и их никто не одёргивал — пусть повеселятся. Это мне напоминало наши деревенские свадьбы в Пригорном, мне даже начало казаться, что сейчас деревенские музыканты заиграют развесёлую мелодию, а гости кинутся в пляс.
Конечно, этого не случилось. Но я с удовольствием наблюдала за гостями, не забывая при этом отдавать дать вкуснейшим блюдам. Смотрела, как заботливо Эймер выбирает для Эйтины самые вкусные, по его мнению, кусочки, как Вилмер что-то шепчет на ушко Веле, а она в ответ смущённо улыбается. Сев что-то азартно объяснял одному из молодых родственников Кейденса, выкладывая на столе какую-то схему из столовых приборов.
Ава, Адайна и Ренита о чём-то шептались и периодически заливались дружным смехом, а младшая дочь Олдвена, чьего имени я до сих пор не узнала, исключенная из «секретного» разговора, надувшись, уничтожала третье пирожное с кремом. Сам Олдвен уже не выглядел живым мертвецом с синяками под ввалившимися глазами, каким я его запомнила, когда он уезжал в своё поместье после произошедшего с Мэнорой. Сейчас даже улыбался иногда, о чём-то беседуя с соседями по столу. Интересно, окружающие уже в курсе, что Мэнора «решила» удалиться в обитель Богини-Матери? Судя по спокойному лицу старшего принца, его вопросами по этому поводу не доставали.
После обеда дальние родственники Кейденса потихоньку разъехались, на это ушло еще несколько часов, поскольку все хотели поближе познакомиться и хоть немного поболтать со мной и мужем, чего прежде особо не получалось — то протокол, то далеко сидели, то мешали другие желающие, из приглашённых на свадьбу. В общем, безумно устав от обилия информации, я всё же перезнакомилась со всеми двоюродными и троюродными родственниками мужа, хотя половину имён тут же забыла, но хотя бы визуально более-менее стала ориентироваться, кто есть кто, и кому кем приходится.
Не факт, что это всё в моей голове продержится до следующей встречи, но что помешает мне попросить мужа тихонько мне напомнить, кто приехал в гости?
Зато сегодня я не чувствовала исходящего от толпы негатива. Скорее всего потому, что среди кровных родственников никто матримониальных планов для дочерей, внучек или племянниц на Кейденса не имел, ни у кого это место я не отняла, а значит, испытывать ко мне негативные чувства было не за что. Наоборот, все отлично знали — и видели, — что я сделала с мужем и Эрролом, и радовались, если не за них, то за себя, ведь такая сильная целительница в семье никогда не помешает.
Наконец остались только «свои». Всего-навсего шестнадцать человек — мои дети, брат и сыновья мужа и Эйтина с Эймером. Спустя сутки после их приезда наконец-то нашлось время спокойно познакомить их с младшими детьми. Снова прозвучал рассказ о чудесном спасении моей сестрёнки и о том, как ей приходилось прятаться в комнатах тогда еще принца, а потом притворяться мальчиком перед слугами — это, кстати, вызвало у детей больший интерес, судя по сыплющимся вопросам.
Младшие не помнили Эйтину, поэтому гораздо спокойнее отнеслись к её «воскрешению». Порадовались, конечно, но уж точно обошлось без рыданий, как вчера у нас. Разговор не прекращался и за ужином, и после — у ребятни было, что рассказать новообретённым родственникам, да и у студентов тоже находились интересные истории, подбитый глаз Вилмера занял среди них почётное место, хотя и сильно смутил «героев» рассказа.
Эррол всё время, кроме ужина, сидел у меня на коленях, и слово «мама» слетало с его языка так легко, словно он называл меня так всю жизнь. Рэйнард с лёгкой снисходительностью наблюдал за счастливо мамкающим братом, сам он пока ко мне никак не обращался, просто повода не было, но я надеялась, со временем мы сблизимся и со старшим пасынком. Даже в одиннадцать лет он всё еще очень нуждался в матери или хотя бы в ком-то, кто сможет её заменить.
Наконец, этот насыщенный — не столько событиями, сколько окружением, — день закончился, и мы с мужем остались в моей спальне наедине. Εдва за нами закрылась дверь, мы в едином порыве кинулись в объятия друг друга, буквально срывая свою и чужую одежду. И первое слово смогли произнести ещё очень нескоро. Точнее — смог мой муж. Покрывая лёгкими поцелуями моё лицо, слегка срывающимся голосом — наше дыхание ещё не пришло в норму, — он прошептал:
— Я люблю тебя, моя королева. Я тоже тебя люблю.
— Тоже? Что значит «тоже»? — от удивления я тут же вынырнула из полусонной истомы. — То есть, я тебя люблю, конечно, люблю. Но как ты узнал?
ГЛАВА 22. БУДУЩЕЕ
День восемьдесят пятый. Понедельник
— Я подозревал, но уверен не был. А вчера, в храме, понял окончательно, — король поцеловал меня, совсем легонько и безумно нежно. — А ты разве этого не поняла?
— Что именно? — нахмурилась я, вспоминая брачную церемонию, прошедшую для меня в лёгком тумане.
— Дина, а тебе прежде на свадьбах бывать доводилось? — задумчиво глядя на меня, поинтересовался муж.
— Конечно. Да меня в Пригорном на все свадьбы приглашали, я же целительница. Самый важный человек на селе, после старосты и кузнеца — как не пригласить?