Их невинная любовница (ЛП)

Пришло время разобраться с ней напрямую. Раньше ему было наплевать, но теперь он должен думать о Тори.
Рори наклонился, стараясь говорить как можно тише.
— Надеюсь, Тори этого не видит. Как только доберемся до загородного дома, мы сможем отключить интернет и сказать персоналу убрать газеты.
Он посмотрел туда, где спала Тори, положив голову Оливеру на плечо. С того момента, как она упала на колени и попросила их забрать ее, один из них все время держал ее за руку. Они решили отложить ее наказание и любую игру до тех пор, пока не прибудут в страну, но они не были настолько глупы, чтобы оставить Тори на минутку наедине.
— Ты не единственный, кто бесится из-за этого, — пробормотал Каллум.
Рори закатил глаза.
— Ты шутишь, да? Они намекают, что я идиот, который поддается твоей похоти и жадности Оливера, потому что я слишком глуп, чтобы думать самостоятельно. Нелепо. Более насущной проблемой является Тея.
Каллум вздохнул и отодвинул планшет.
— Как бы я это не ненавидел, пришло время отплатить ей.
— Мы уже пробовали, — предупредил Рори. — Возможно, если мы повысим оплату, она отступит. Она должна знать, что мы не бросим Тори ради нее, особенно после того, как мы только что отправились в Безакистан, чтобы вернуть нашу девочку домой. Может, это кадр реальности, в котором нуждается Тея. Я знаю, ты ненавидишь платить ей за такие вещи, но это самый быстрый способ. Она подписывает договор о неразглашении, и мы все равно проходим тест на отцовство. Если ребенок твой, мы согласны платить алименты, но она больше никогда не сможет говорить с прессой о тебе или твоей семье.
— Мы не будем платить алименты. — Боже, Каллум надеялся, что хотя бы они поверят ему.
— Знаю, но нам нужно указать похожий пункт в контракте. Буду честен, думаю на немного нестабильна. Нам нужно обращаться словно ее история могла быть правдой. Как только подпишет документ, она не сможет обсуждать инцидент и на этом все закончится.
Каллум кивнул. У них есть более важные вещи для обсуждения.
— Как думаешь, что произошло с ним? — он указал на Оливера.
Их старший брат казался другим человеком. Не тот Оливер до Ясмин, но и не та оболочка, за которой он охотился. Этот человек прошел через огонь и выковал новую силу. Он определенно взял на себя ответственность за Тори. Он не отступил и не слился с фоном.
Призрачная улыбка скользнула по губам Рори.
— Алия случилась. Я разговаривал с ней перед отъездом. Очевидно, Олли не так хорошо помнил ту ночь, как он думал. Он думал, что сдался.
— Не могу представить, — пробормотал Каллум.
Он никогда не читал отчеты. Они были слишком кровавыми, слишком реальными. Он ненавидел думать о том дне. Он получил звонок в раздевалке и покинул матч. Это был единственный раз, когда он пропустил его не по причине травмы. Но он ушел, потому что брат нуждался в нем. Этот полет был самым долгим в его жизни. Он не знал, жив его брат или мертв.
— По крайней мере, кажется, что он перестал верить, что Тори похожа на Ясмин. Не то, чтобы последний цикл новостей поможет ему…
— Что сейчас говорят? — Тори сонно зевнула. — Вы двое не так тихо говорите, как думаете.
Оливер потянулся, и она села.
— Они и не пытались. Обычный голос Кэла многие воспринимают как крик.
Каллум поморщился. Может ему стоит поработать над этим.
— Иди сюда, любимая, — он похлопал по своем бедру и через мгновение нежная, милая Тори оказалась на его коленях. Тори обвила руками его шею и прижалась к нему. Он должен был задать один вопрос, на который не был уверен, что хочет получить ответ. — Ты собираешься использовать эти тридцать дней, чтобы выкинуть нас из своей жизни?
Она поерзала, но не слезла с его колен.
— Не намеренно.
Рори фыркнул.
— Думал, все закончилось.
Маленькая шалунья прижалась к нему ближе.
— Мне нужно время, чтобы разобраться с некоторыми вещами.
— Чего ты боишься? — Оливер пересел на место поближе. — Я не понимаю. Мы ясно выразили свои намерения. Ты не можешь думать, что мы используем тебя для секса.
 
— Я начинаю думать, что она использует нас для секса, — обвинил Рори.
Она покачала головой.
— Все не так.
— Тогда почему? — Каллум был полон решимости добраться до сути того, что стояло между ними. — Потому что с того места, где я сидел, было похоже, что ты нас использовала. Ты была готова уйти.
— И я уже думала о том, как я могла бы снова связаться с вами. — Она на мгновение закрыла глаза. — Я не знаю, смогу ли я справиться с интенсивностью того, что я чувствую к вам. Если что-нибудь случится с одним из вас, я буду опустошена.
— Это смешно, — сказал Рори. — Дорогая, в любой момент может случиться все что угодно. Ты не можешь прожить свою жизнь, пытаясь избежать боли. Ты избегаешь радость и счастье. Это не способ жить.
— Так говорит моя сестра. Я пытаюсь… усвоить ее совет. Поверь мне. Я не могу вынести мысли о том, что моя жизнь будет выставлена напоказ. Я видела, как это влияет на людей, — объяснила она. — И я сомневаюсь, что газеты оставят нас в покое. Сегодня была еще одна история, верно?
Каллум откинул назад ее волосы, его взгляд впился в ее глаза.
— Если мы не будем комментировать и вести себя так, как будто все в порядке, они забудут об этом. Какой-нибудь другой скандал всплывет. Я был на виду у публики с тех пор, как подписал свой первый контракт в восемнадцать. Когда я капризничаю, они вылетают, как саранча, и какое-то время я ничего не могу поделать. В конце концов, если я затаюсь, они уйдут. Это неправильно, но это правда. Им будет скучно с нами. Мы будем жить спокойно, и все это исчезнет. Да, будут вопросы, и кто-то не одобрит. Но я не забочусь о них. Я забочусь о тебе.
— А что, если у нас будут дети? — спросила Тори.
— Мы перейдем этот мост, когда наступит время, — он тоже волновался об этом. — Но мы не будем первыми в своем роде.
— Их будут дразнить.
— Любимая, каждого ребенка дразнят за что-то. Ты говоришь, что только потому, что он или она могут столкнуться с сердечной болью в какой-то момент, это причина не пускать его или ее в этот мир?
Она шмыгнула носом.
— Я не знаю, что сказать. Просто знаю, что любовь к вам троим пугает меня, и я не уверена выдержу ли. Когда я вчера уходила из спальни, мне нужно было несколько минут наедине с собой. Но я начала понимать, насколько вы меня затронули, затем я увидела газеты и…
Она замолкла. Каллум обнял ее крепче.
— Я думала. Что если я стану очень незаметной любовницей? Это я могу вынести. Никто не узнает, и не сможет осудить.
И она сможет держать дистанцию. Как бы она ни хотела этого, Каллум знал, что он и его братья не могут этого допустить.
— Их осуждение ничего не значит. Скажи мне, почему ты так думаешь.
Она пожала плечами.
— Я выросла в маленьком городке. После смерти родителей Пайпер должна была быть абсолютно безупречной. Все думали, что она слишком молода, чтобы заботиться обо мне. Ей пришлось идти по очень тонкой линии, потому что все смотрели, ожидая, что она облажается или что я сделаю какую-нибудь глупость. Они думали, что я должна пойти в приемную семью. Пара женщин даже сообщила о нас в соцслужбу, чтобы меня забрали из-под опеки Пайпер.
Ах, это кое-что объясняет.
— Никто не заберет тебя у нас.
— Они могут уволить меня, — парировала она.
— Кто? — Нахмурился Каллум. — Мои братья и я брали тебя на работу.
— А что, если мы расстанемся?
Оливер покачал головой.
— Тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. И ни на секунду не думай, что деньги — это не сила. Если бы у сестры тогда были деньги, они бы не осмелились бросить ей вызов. У них были маленькие умы и слишком мало времени, чтобы занимать их. Этот аргумент не имеет смысла. Ты уже взрослая, и таблоиды хоть и раздражают, но не могут навредить тебе. Будет клиентов, которые наймут тебя, потому что ты попала на первую полосу.
— Я не люблю, когда люди наблюдают, осуждают меня. — Она напряглась в его руках.