Их невинная любовница (ЛП)

— Снимай. Сейчас.
— Платье? — У нее перехватило дыхание. — Я не могу дотянутся до молнии.
— Я про кольцо. Я не стану заниматься с тобой любовью с этой чертовой штукой на твоем пальце.
— Прости, — она обхватила кольцо большим и указательными пальцами, отбросила его словно оно ничего не значило. Она слышала, как он звякнуло о пол и укатилось. — Мне даже не стоило пытаться. Это было очень глупо. Это ничего не значит, Оливер. Глупая идея.
Да, брак был очень глупой идеей, особенно с ней. Она была опасна для его душевного спокойствия, и он больше не женится. Его братья и сестра могли сделать все, чтобы оставить наследника для семьи. Он покончил с глупыми представлениями о верной любви.
Он провел рукой по ее телу и обхватил ее соблазнительную грудь. Даже через материал платья он чувствовал, насколько мягкой будет ее кожа. Прикосновение к ней имело значение. Секс с ней сейчас имел значение. Он мог бы утолить зуд, а затем отправить ее обратно к идиоту, который собирался на ней жениться. И если она подумала, что продала… Что ж, он позаботится о том, чтобы она поняла, как устроен мир на следующее утро.
Он впился в ее губы, завладев медленным движением бедер, синхронизированным с его двигающимся языком. Она открылась ему, смягчилась под ним, обвила руками его шею и прижала к себе. Эти красивые губы раскрылись под его чувственной атакой, и ее язык высунулся, чтобы застенчиво коснуться его.
Чистый огонь пронзил его тело. Он жаждал ее, нуждался в ней — и это его раздражало. Он чуть не потерял ее из-за бандита, который хотел выпотрошить ее этим ножом. Теперь ему нужно задрать ее юбку и засунуть член глубоко, чтобы напомнить себе, что она все еще теплая и живая.
Он нащупал молнию на ее спине и дернул. Ему не хватало всей его обычной грации, и он чуть не сорвал дизайнерское платье, спеша коснуться ее кожи. Теперь, когда он целовал ее, поддавшись своему желанию, он не хотел ничего терпеть между ними.
Она ахнула, когда он потянул лиф платья, освобождая ее грудь. Она подняла руки, прикрывая сочные холмики.
Он отступил назад, изогнув бровь. Она собиралась изображать невинность?
— Никаких игр, Тори. Ты либо хочешь меня, либо нет. Если да, я хочу посмотреть, что ты мне предлагаешь. Покажи свою грудь.
Она колебалась, закусив губу и тяжело дыша. Ее волосы упали на плечи. Ее голубые глаза цеплялись за него, почти умоляя. Но он сказал ей, что ему нужно от нее — его взгляд на ее тело сейчас.
Когда она не подчинилась, он почти отвернулся. Его член практически взвыл от этой мысли, но он не стал бы вставать на колени, умолять и клясться в своей преданности. Дело не в любви. Речь шла о владении. Навязчивая идея. Ему нужно взять ее один раз и избавиться от эмоций навсегда.
— Хорошо. — Ее голос дрожал. — Но, если ты будешь смеяться, я пну тебя по яйцам, а сейчас они выглядят будто тебе будет больно.
Тори медленно опустила руки, обнажая грудь. Они не были огромными, просто две идеальные груди. Кремовая кожа цвета слоновой кости с розовыми пиками сосков дразнила его. Эти твердые соски выглядели так, словно жаждали, чтобы их сосали и терзали зубами и языком.
— Почему я буду смеяться? — Он подошел ближе. — Ты чертовски красива.
На ее лице мелькнула растерянная хмурая гримаса.
— Раньше я думала, что я тебе больше не нравлюсь, Оливер. Я думал, ты хочешь меня только для мести, хотя я не понимаю, почему. Я знаю, что не должна была позволять Каллуму целовать меня больше, чем должна была позволять тебе.
Позволять? Ему хотелось зарычать на нее, чтобы попытаться остановить, но это не делало бы его лучше того ублюдка, который держал перед ней нож.
— Почему ты мне тогда позволяешь? Я собираюсь сделать гораздо больше, чем просто поцеловать тебя, Тори.
— Хочу знать каково это заняться любовью с мужчиной, которого хочу. Может это не разумно, но честно.
Он должен отдать ей должное. Она точно знала, как им манипулировать. Все в ней — от того, как дрожала ее губа, до невинного взмаха ресниц — взывало к его долгой дремлющей натуре защитника. — Это не любовь. Это секс. Если хочешь любви, позвони моему брату. Я уверен, он подыграет твоей фантазии.
 
— Оливер, я знаю, что ты не любишь меня, но пожалуйста, пообещай мне одно.
Ах, вот и сделка. Он мог бы иметь ее в постели, если бы просто купил ей то или это. Он надеялся, что она не зайдет слишком далеко. Он был готов платить за свое удовольствие, но он не собирался обещать ей преданность или приковывать к ней себя на всю жизнь.
— Что?
— Будь добр ко мне. Я все равно уезжаю, поэтому я просто прошу тебя быть добрым ко мне на одну ночь. Тебе не нужно притворяться, что любишь меня, но можешь ли ты поверить, что я тебе нравлюсь? Как раньше?
Она ему нравилась. Тори была умна и забавна, и он чувствовал себя живым, когда она входила в комнату. Они часами обсуждали стратегию по улучшению имиджа компании. Скорее всего, она этого не знала, но он затягивал эти встречи просто потому, что ему нравилось находиться с ней в одной комнате. Она ему очень нравилась, пока она не доказала, что она просто еще одна неверная обманщица.
Оливер знал, что не все отношения были такими плохими, как его. Иногда что-то не получалось, и в этом не было ничьей вины. Она полгода не встречалась со своим женихом, и мудак никогда не навещал ее. Можно ли ее винить в том, что она жаждет чьих-то прикосновений?
Почему она просила его об одном, чего всегда должна ожидать от любовника? Как мужчины в ее прошлом относились к ней?
— Ты мне нравишься. Я просто не могу любить тебя, и это очень веская причина для меня уйти.
Она отпустила платье, и оно упало на пол. У него перехватило дыхание.
— Мне не нужна любовь, — пробормотала Тори. — Я просто хочу почувствовать то, чего никогда раньше не чувствовала. Я поняла, что, если бы тот нападавший в вестибюле убил меня, я бы не оставила эту землю с очень многими драгоценными воспоминаниями. Я бы прожила все эти годы и не испытала бы ничего радостного, что действительно заставляло бы меня чувствовать себя живой. Я могу сожалеть об этом выборе, но… Заставь меня чувствовать, Оливер.
Ему тоже нужно чувствовать. Прошло так много времени с тех пор, как у него была мягкая и отдающая женщина, и после всего лишь нескольких поцелуев с Тори он должен был задаться вопросом, испытывал ли он когда-нибудь что-то действительно настоящее раньше. Скольжение ее пышных изгибов по его телу и погружение в ее сладкий рот было более интуитивным, чем все, что он когда-либо мог себе представить.
Осознав это, Оливер заколебался. У него было чувство, что если он пройдет через это, если он потеряет себя в ней сейчас, то может никогда больше не найтись.
Она прикоснулась к его щеке, мягко, словно прикосновение газовой ткани.
— Пожалуйста…
Он не смог отказать ей.
Оливер обнял ее, притягивая к себе. Она была совершенно голой, совершенно уязвимой для него. Он поцеловал ее, проникая языком глубоко в ее рот, в то время как он исследовал гладкую кожу ее спины нетерпеливыми ладонями. Он провел пальцами по изящной длине ее позвоночника, почти до этой великолепной круглой попки, о которой он мечтал.
Его член толкнулся в ее живот, отчаянно желая освободиться и почувствовать ее. Он умирал от ее прикосновений.
Он запустил руку ей в волосы и осторожно потянул ее голову назад. В лунном свете ее губы выглядели сладко изможденными его грубыми поцелуями. На одну ночь он мог притвориться, что она принадлежит ему и делать с ней все, что ему заблагорассудится. Он намеревался отдаться на полную катушку.
— Тори, раздень меня.
С резким кивком она подняла дрожащие руки к его смокингу и сняла его с плеч. В ту секунду, когда она коснулась его, все тело Оливера затряслось от электрического желания. Терпение. Он заставил себя замереть, пока она вешала пиджак на ближайшую вешалку, а затем, пока ее пальцы с розовыми ногтями крутили его галстук и расстегивали каждую пуговицу на его рубашке. Она застенчиво моргнула, стягивая рубашку с его торса.