Люк Скайуокер и тени Миндора (ЛП)
– Как же мне сдаться в ваши милостивые руки, если наши взгляды так и не пересеклись? Как же я отдам жизни подчинённых на волю циклонов и течений, не заглянув в ваши ясные очи?
Собеседник звучал по-настоящему озадаченно, почти жалобно. Люк только сильнее нахмурился. Кукловод-Отродье не стеснялся играть на культурных особенностях Кэлбака, чей народ предпочитал судить о подлинной натуре разумного существа по его глазам.
– Молю вас, – продолжал тем временем ораторствовать имперский лорд, – удовлетворите смиренную просьбу побеждённого врага, коим является ваш покорный слуга. Не вынуждайте полагаться на пустые надежды, когда речь заходит о чужих судьбах.
Подбородок адмирала Кэлбака засверкал словно факел.
– Генерал?
Люк не ответил, почти не слыша старого вояку. Все его мысли поглотил голос, тот самый голос…
Теперь он распознал характерные особенности синтезированного вокодера, электроника которого позволяла продуцировать глубокое, таинственное звучание, с ненавязчивыми обертонами, что искусно затрагивали тончайшие душевные струны и воздействовали на примитивные стороны человеческого мозга. Обладатель этого голоса безотлагательно привлекал к себе внимание. Заслуживал уважения. Подавлял волю. Внушал страх.
Вот каковой приоткрылась истина: на слух Кукловод, рождённый тенями, напоминал Вейдера.
Лишь однажды Люку довелось испытать всю тьму, тревогу и ужас, исходившие именно от этого синтезированного голоса, который принадлежал голографической фигуре, будто сотканной из самих звёзд. Мог ли это быть?..
Челюсти генерала непроизвольно сжались.
– Чёрная дыра.
Огромное око восседавшего рядом мон-каламари переместилось к Скайуокеру.
– Прозвучало как проклятие.
– Так и есть, – Люк был мрачнее тучи. – Как-то раз уже имел с ним дело. Этот Чёрная дыра – Рука Императора. То есть, я хотел сказать, был Рукой Императора. Согласно некоторым донесениям, он ещё и возглавлял Имперскую разведку примерно во время явинского переломного момента в войне. Мне следовало бы сразу вспомнить странный головной убор, но одно могу сказать точно: все эти разбойные рейды не в его стиле.
– Не в его?
– Чёрная дыра слишком любит – как бы это сказать – покрасоваться. И его сценический образ выглядит соответствующе: целая голопроекция в виде вакуума, проще говоря, такая контурная фигура, покрытая звёздами… – глаза Люка расширились, – …и он никогда собственноручно не выполнял грязной работы! [16]
Повернувшись резким движением, генерал всмотрелся в двигавшуюся светлую точку, которая обозначалась тактическим дисплеем как шаттл противника.
И которая перемещалась слишком уж быстро.
– Расчёты верны?
Энсин, занимавший позицию у оперативного терминала, искоса поглядел на командира.
– Да, сэр. Фактически, корабль ускоряется.
– Спроектируйте курс.
Вектор движения шаттла очертился конусообразной вуалью.
– Если исходить из равномерного ускорения… нет, постойте, ускорение нарастает. Восемьдесят метров в секунду… сто десять…
Голографическая вуаль растянулась и достигла «Правосудия», поглотив корпус.
– Прикажите десантникам занять шаттлы. Всем надеть скафандры.
Кэлбак сморгнул.
– Генерал?
– Вас это тоже касается, адмирал.
С этими словами Люк очутился у контейнера, где хранилось аварийное снаряжение и принялся извлекать наружу лётные костюмы.
– Вперёд, – бросил Скайуокер ближайшему старшине, – раздай всем. И побыстрее.
– Вы по-прежнему ожидаете лобовой атаки? – Кэлбак всё ещё сомневался.
– Или чего-то в этом духе. – Генерал повернулся к командиру, ответственному за управление огнём. – Выполнить расчёт данных для стрельбы вдоль траектории шаттла с учётом диапазона от пятнадцати до двадцати пяти единиц ускорения. Когда батареи завершат наведение на цель, пусть приготовятся к торпедному залпу.
Первым отреагировал Тубрими, захлопавший глазами и выдавший из себя потрясённое «Генерал?» Вторым оказался решительный Кэлбак.
– Отставить! – гаркнул адмирал. – Этот… этот шаттл безоружен!
– Это приказ. – Люк не менее решительно повернулся к Кэлбаку. – Как ни крути, это приказ, адмирал. Простите, что командую вашими подчинёнными, находясь посреди вашего мостика. Распорядитесь, чтобы они выполняли мои приказы.
– Но… но мы обязаны хотя бы предупредить шаттл!
– Смысл послания и так будет передан, когда его сенсоры сообщат, что мы захватили цель и держим на мушке.
– Мы что, теперь стали Империей? Вы хотите уничтожить невооружённое судно? Избиение мальков какое-то!
– Адмирал? – послышалось со стороны энсина, чьи нервы были крепкими, как дюрастальные канаты. – Рекомендую включить подавление вражеских сенсоров и начать маневр уклонения. Ускорение всё нарастает.
– Шаттл слишком непростой для таких мер, – возразил Люк. – Адмирал, прикажите стрелять.
– Но по безоружной цели…
– Шаттл – и есть оружие. – Теперь Люк ощущал это как никогда. – На нас летит корабль-бомба.
– Но… сам Кукловод…
– …отсутствует на борту, – терпеливо завершил Люк. – Присмотритесь к схеме: шаттлом управляет имперский пилот. Весьма опытный, надо полагать.
– Адмирал… – Теперь голос энсина-оператора осип до предела. – Вектор сменился. Курс перехвата – на скорости в двадцать пять единиц ускорения. Пять секунд.
– Адмирал. – В отличие от младшего офицера, генерал Скайуокер был спокоен, как скала. – Сейчас или никогда.
Кэлбак сомкнул веки-мембраны, и на этот раз не стал их открывать.
– Да простят меня стая и предки, – выдал он. – Огонь.
Открытый космос пронзили турболазерные взрывы. Всего лишь мгновение ушло на то, чтобы первые разряды настигли обречённый шаттл, который в ту же секунду исчез, охваченный вспышкой ослепительно-белого пламени.
Пламени, которое не «лопнуло» в виде сферической ударной волны, как случалось с уничтоженными кораблями, а растянулось в единую плоскость, сформированную наподобие планетарного астероидного кольца или скорее аккреционному диску чёрной дыры. Эта сплющенная белая аномалия понеслась к «Правосудию» со скоростью света и, не встретив практически никакого сопротивления, пробила дефлекторные щиты. А вслед за ними – бронепластины, корпус и внутренности крейсера.
Уникальное в своём роде «Правосудие» распалось на части.
* * *Едва пилот Часк Фреган расслабился после битвы и, отключив интерфейс «бритвы», откинулся на спинку кресла, одновременно позволяя своим жабрам пропустить характерный выдох-полусвист, как расположившийся позади бортовой стрелок [17] Корт Хабель разразился непечатной руганью.
– Что ещё стряслось? – Часк вернулся в исходное положение и попытался рассмотреть показания приборов напарника. Вот только глядел Корт не на приборы. Его вниманием полностью завладела живописно-белая звезда, которая неожиданно расцвела в пяти световых секундах, слишком близко к крейсеру «Правосудие».
– Да разразят меня гларды! Что это было?
– Без понятия, – ответил Корт сквозь стиснутые зубы. – На сканерах ничего… погоди-ка, и на комме ничего! Через подпространство не пробиться. – Бортовой стрелок помрачнел. – Нас глушат.
– Кто именно?
– Комм-призраки, хитиноголовые. Почём мне знать?
– Попробуй в реальном пространстве.
– По радио? Мы в пяти световых секундах.
– А это значит, что взрыв произошёл двенадцатью секундами ранее?
– В реальном пространстве тоже ничего. Сплошные помехи. Хотя, постой-ка, что-то началось.
Сквозь пелену помех задыхавшаяся радиосвязь выдала шокирующую новость: по «Правосудию» был нанесён удар, и удар совершили изо всей силы. Повреждения оказались настолько серьёзными, что огромный линкор попросту разваливался, усеивая кусками орбиту. Провести оценку потерь не представлялось возможным, однако эскорт истребителей сообщал об отстреле крейсером спасательных капсул, которые, шныряя между обломками, сопровождались ещё целыми десантными судами. Ещё спустя несколько секунд истребители повстречали невесть откуда взявшиеся превосходящие силы противника, что первым делом принялись обстреливать капсулы.