Неожиданная Россия. XX век (СИ)
Председателем Особого совещания стал генерал от кавалерии Абрам Драгомиров, сын известного в XIX веке военного теоретика генерала Михаила Драгомирова. Однако это «правительство» вовсе не было чисто военным органом – из 19 высших начальников Особого совещания было только 5 генералов и 1 вице-адмирал. Остальные были гражданскими.
Управление иностранных дел возглавил 56-летний Анатолий Нератов, бывший заместитель министра иностранных дел при царе и Временном правительстве. Управление внутренних дел – 54-летний Николай Чебышев, до 1917 года главный прокурор Москвы. Управление юстиции возглавил 49-летний Виктор Челищев, до революции он носил княжеский титул и занимал должность судьи в Москве. Управление земледелия возглавлял 53-летний Василий Колокольцев, до революции глава Харьковской губернской управы.
Начальником Управления торговли и промышленности оставался уже упомянутый Владимир Лебедев. Начальником Управления финансов стал 43-летний Михаил Бернацкий, до 1917 года профессор экономики и депутат Петроградской городской думы, последний министр финансов в правительстве Керенского.
Формально состав этого белого «правительства» был солидным, из людей с опытом и положением. Но дореволюционный опыт спокойной и размеренной бюрократии оказался не слишком эффективным в экстремальных условиях гражданской войны. К тому же люди в возрасте за 50 не слишком годились для нервной и изматывающей работы по государственному строительству в тылу сражающейся армии.
Достаточно сравнить некоторые персоналии на аналогичных должностях у большевиков и в этом белом правительстве. Управление исповеданий (то есть по сути, по делам национальностей) в Особом совещании возглавлял князь Григорий Трубецкой, до 1917 горда российский посол при дворе короля Сербии. Аналогичную должность в советском правительстве – «Наркома по делам национальностей» – занимал Иосиф Сталин.
Управление путей сообщения в Особом совещании возглавлял Эраст Шуберский, ставший до 1917 года крупным чиновником в Министерстве путей сообщения после женитьбы на дочери князя Хилкова, министра путей сообщения. В то же время в советском правительстве летом 1919 года аналогичную должность занимал Леонид Красин, до революции успешный инженер, глава российского представительства фирмы «Сименс» и одновременно технический руководитель нелегальной боевой организации большевиков.
Одним словом, по своему жизненному опыту и личным качествам члены большевистского правительства куда больше подходили к экстремальным условиям гражданской войны, чем почтенные бюрократы из деникинского «Особого совещания».
Поражения на дипломатических и финансовых фронтах
Об уровне белого «правительства» лучше всего говорят конкретные результаты его деятельности. Достаточно привести всего два примера – дипломатический и финансовый.
В тылу у занятой белыми огромной территории располагалась Грузия, ставшая к 1918 году независимым государством. Грузинские власти в том году вступили в бои с красными войсками – пришедшие в Тифлисе (Тбилиси) к власти грузинские социал-демократы «меньшевики» считали себя принципиальными идейными противниками Ленина и Троцкого.
Грузия в то время чрезвычайно нуждалась в зерне с Кубани и Дона и одновременно располагала большими запасами боеприпасов, оставшихся на тыловых складах Кавказского фронта со времён мировой войны. Казалось бы, сама судьба предопределила «белым» и грузинским националистам сотрудничать, хотя бы на время войны с большевиками.
Но многоопытные дипломаты из окружения генерала Деникина так и не смогли ни договориться с грузинами, ни пойти хотя бы на временные уступки. В начале 1919 года белые даже вступили в бои с грузинской армией в районе Сочи и до конца года были вынуждены держать здесь войска, хотя резервы крайне требовались для наступления на Москву. Естественно никакого военного имущества с царских складов в Грузии получить тоже не удалось.
Годом позднее большевики в аналогичных условиях действовали куда более решительно и цинично. Когда весной 1920 года «красные» вышли к границам Грузии, то в условиях ещё не прекратившейся гражданской войны, они быстро подписали с грузинским правительством мирный договор, дав Тифлису массу уступок и обещаний. Когда же большая гражданская война была закончена, то в феврале 1921 года Красная армия под руководством грузинских большевиков (Джугашвили, Орджоникидзе и Махарадзе) стремительно захватила всю Грузию.
Финансовая политика белого правительства так же потерпела поражение, как и дипломатическая. Хотя Управление финансов Особого совещания возглавлял безусловно талантливый и честный финансист.
Михаил Бернацкий был достаточно молод, чтобы активно работать в условиях войны. До революции он считался лучшим специалистом в России по теории денежного обращения.
Однако те финансово-экономические проблемы, с которыми белым пришлось столкнуться, не предусматривались никаким теориями. Большевистское правительство проводило крайне радикальную и жёсткую, но последовательную политику – на своей территории оно резко ограничило свободную торговлю продовольствием (главным богатством и ресурсом времён гражданской войны), вводя его централизованное распределение. Хождение всех денежных знаков, кроме советских, на территории контролируемой Красной армией было запрещено. При этом советские деньги активно печатались, ими советская власть щедро выплачивала зарплаты рабочим и служащим, не оглядываясь на раскручивание инфляции и понимая, что в условиях большой гражданской войны инфляция далеко не самая большая опасность.
Белые же в подобных условиях действовали куда более традиционно и осторожно, даже нерешительно. К лету 1919 года они захватили огромную территорию с населением до 50 миллионов человек, на которой обращалась масса разнообразных денежных знаков – царские «николаевские», «керенки» Временного правительства, немецкие оккупационные марки, карбованцы и гривны разных властей самостийной Украины, а также множество «местных рублей» (денежные знаки Одесских, Крымских и Донских властей).
Захватывая новые территории белые отменяли на них большевистские экономические ограничения. Одновременно белые, отвергая смену власти в октябре 1917 года, признавали законными все денежные знаки, выпущенные до большевиков. Но встреча «свободной торговли» и массы опять разрешённых к хождению денег породила еще больший хаос, чем при большевистском волюнтаризме. Контролируемые белыми территории охватила массовая спекуляция и гиперинфляция – летом 1919 года на территории занятой Деникиным обращалось денежных знаков в 75 раз больше, чем во всей огромной Российской империи до начала Первой мировой войны.
При этом успешно наступающие на Москву белые армии захватывали всё новые советские области, вместе с которыми на подконтрольную белым территорию попадали всё новые миллиарды советских рублей. Хаос в финансовой системе начал порождать уже и чисто военные проблемы – гиперинфляция и денежная неразбериха буквально «съедали» средства в казне белых армий и затрудняли их снабжение при помощи централизованных закупок.
Ошибка профессора Бернацкого
В этих условиях грамотный профессор экономики и белый министр финансов Бернацкий оказался излишне осторожен. Признать советские рубли он не мог по политическим мотивам, а сразу и полностью запрещать их хождение не стал, опасаясь вызвать недовольство большинства городского населения, на руках которого скопились массы советских денежных знаков.
В июне 1919 года Бернацкий принял осторожное и формально очень грамотное решение – в течение определенного времени обменять советские рубли на новые денежные знаки по фиксированному курсу. Однако в условиях гражданской войны финансовая грамотность мирного времени оказалась несостоятельной: население не было уверено ни в прочности белой власти, ни в спокойной возможности обмена советских купюр, поэтому оно поспешило как можно быстрее потратить эти советские деньги на что угодно. Единовременный массовый выброс «большевистских» рублей на свободные рынки в тылу белых армий породил новый всплеск инфляции и товарного дефицита.