Неожиданная Россия. XX век (СИ)

Один из очевидцев позднее так вспоминал как выглядели коридоры и помещения Ленинградского суда на Фонтанке, 16 во время блокады: «…отсутствует свет, на лестнице выбиты стекла, в коридорах и кабинетах дым от печей… кругом грязь, холод и темнота…»
Ему вторит другой очевидец, переживший блокаду: «Личный состав трибунала находился на казарменном положении, работали и спали в тех же помещениях. Температура зимой в комнатах доходила до минус 4–8 градусов… В декабре 1941 года были случаи, когда и обвиняемые и конвоиры, обессиленные голодом, падали и их приходилось вместе отправлять в госпиталь…»
Блокадная Фемида
Во время блокады делопроизводство в ленинградских судах было упрощено до пре¬дела. Почти все материалы составлялись от руки, так как в городе банально не хватало запчастей для печатных машинок. Дефицитом стали и все бланки, журналы и прочая судебная канцелярия. Протоколы и материалы судов зачастую писали на обрывках бумаг.
1942 год стал самым сложным за время блокады, это было время наиболее страшного голода и связанного с ним всплеска преступности. За один месяц, в феврале 1942 года в городе умерло свыше 96 тысяч человек. Значительное распространение получили такие преступления, как убийство и по¬кушение на убийство с целью овладения карточками на продовольствие и продуктами питания. Только за первые шесть месяцев 1942 года по обвинению в этих видах преступлений было арестовано и осуждено 1216 человек.
В условиях страшного голода появились факты людоедства и трупоедства. Только за январь и 15 дней февраля 1942 по подозрению в преступлениях такого рода было арестовано 860 человек. В действовавшем тогда Уголовном кодексе, статья о людоедстве отсутствовала, и такие дела квалифицировались по статье «бандитизм», как «покушение на граждан при особо отягчающих обстоятельствах». В материалах судов, прокуратуры и органов внутренних дел людоедство и трупоедство именовались «особый вид преступности».
Всего за время блокады в Ленинграде по делам о людоедстве и поедании умерших было 1979 подсудимых. Четверть из них, 482 человека, не дожили до окончания судебного процесса – большинство были так ослаблены голодом, что не дожили до судебного приговора, а кого-то просто убили сокамерники, не считавшие людоедов за людей. 20 человек, обвинявшихся в людоедстве или трупоедстве, были освобождены от уголовной ответственности, как невменяемые, и отправлены в психбольницы. 569 людоедов было расстреляно по приговорам ленинградского трибунала, а 902 трупоеда получили различные сроки заключения.
Есть в делах такого рода и 8 довольно необычных исключений – так один подсудимый получил по ним условный срок, а еще семеро, как значится в сохранившихся документах, «выведены из процесса по опера¬тивным соображениям». Можно только гадать, что скрывается за этими делами и формулировками.
Не менее значимыми во время блокады были дела, связанные с организованными хищениями продовольствия. В ряде случаев вскрывались целые ОПГ. Например, в 1942 году в городе нашли 2 подпольные типографии, изготовлявшие поддельные карточки на продовольствие. Под судом тогда оказалось свыше 40 человек. Высоким оставался и уровень умышленных убийств. По одним сведениям, в 1942 году их в блокадном Ленинграде было совершено 435, по другим больше – 587.
Но большинство судебных дел блокады, как и в мирное время, были связаны с мелкими кражами и незначительными бытовыми преступлениями. Впрочем, это до войны хищение нескольких банок сгущёнки или пустых подсумков для гранат было мелочью, а в условиях войны и тем более блокады подобное становилось тяжким преступлением с санкциями от 5 до 10 лет заключения.
Многие примеры судебных дел, обыденных для времени блокады, чудовищно страшны для нашего мирного времени. Так в 1942 году в двух инстанциях долго рассматривалось дело гражданки Назаровой, обвинявшейся в том, что она убила свою 4-летнюю дочь и сожгла её труп в печи, чтобы оставить себе паёк, получаемый по карточке на ребёнка. Такие дела, то есть убийства с целью завладения едой или продовольственными карточками, во время блокады в Ленинграде квалифицировались судом по статье «бандитизм» и влекли приговор вплоть до расстрела. Но кассационной инстанцией, то есть Ленинградским военным трибуналом, было установле¬но, что трупик мать сожгла уже после естественной смерти ребенка. Поэто¬му Назарову осудили по более мягкой статье, приравняв сокрытие трупа с целью получения пайка на умершего к убийству по неосторожности.
 
Судебная статистика блокады
Вся статистика по судебным делам периода блокады до сих не опубликована, рассыпанная по страницам разных документов он поныне скрыта в архивной пыли. Но отдельные ключевые цифры известны.
Например, с июля 1941 года по август 1943 года военный трибунал города осудил 2104 человек за бандитизм, 435 (20 %) из них были приговорены к расстре¬лу. За весь 1942 год районные суды, подчинённые военному трибуналу, рассмотрели уголовные дела на 19805 человек. Из них 4472 (22 %) были оправданы, либо их дела были прекращены. Ещё почти 25 % осужденных по уголовным делам получили приговоры, не связанные с тюремным заключением – исправительные работы или условные сроки.
Вообще Ленинградский горсуд и подведомственные ему районные суды города и в довоенное время славились своим «либерализмом», имея самый высокий процент оправдательных и мягких приговоров в СССР. Удивительно, но эта же тенденция сохранилась даже в страшных условиях блокады. Толь¬ко за 1942 год военный трибунал Ленинградского фронта отменил оправдательные приговоры городского трибунала в отношении 11 человек.
По тяжким преступлениям военного времени – бандитизм, дезертирство, людоедство и т. п. – количество смертных приговоров за время блокады составило почти 20 %. Но одновременно по уголовным преступлениям средней тяжести 33 % осужденных получили исправительные работы, не связанные с лишением свободы, а 13 % условные сроки. То есть уголовное преследование, даже в условиях войны и блокады, не было тотально карательным.
Всего за годы войны судами Ленинграда было рассмотрено свыше 103 тысяч уголовных дел. Из 87 тысяч привлеченных к уголовной ответственности большинство, почти 50 тысяч, были осуждены за кражи. Основным видом преступления в Ленинграде 1941-45 годов были именно кражи из квартир, хозяева которых эвакуировались из города или умерли от голода.
Во время блокады судебные дела рассматривалось по-военному в крайне сжатые сроки, 80 % разбирательств по уголовным делам шли менее 5 суток.
Ленинградский суд в конце войны
За время блокады ленинградские судьи показали себя очень по-разному. Так судья горсуда (городского военного трибунала) Степанова почти две недели получала продукты по карточкам своей умершей свекрови. Этот факт стал известен, но председатель суда Булдаков замял это дело. Вообще удивительно, но в годы войны и блокады председатель горсуда во внутренних делах его подчинённых пользовался полной автономией от государственных властей.
Никто из ленинградских судей за время блокады не был осужден или отстранен от исполнения своих обязанностей. Даже в самом горсуде о той же судье Степановой шептались, что она приговаривает к расстрелу людей за то, что совершила сама. Впрочем, были и противоположные примеры поведения – так судья Петрушина лично сдала в милицию и добилась осуждения своего сына, когда узнала, что он замешан в квартирных кражах.
После того как блокада была окончательно снята, а немцы отброшены далеко от Ленинграда, 22 января 1944 года высшая государственная власть приняла постановление «О развоенизировании Военного Трибунала г. Ленинграда». Использовался именно такой неуклюжий термин «развоенизирование», а городской военный трибунал вновь стал обычным гражданским судом высшей инстанции.
 
За время войны заметно изменилось лицо судебной системы и Ленинграда и всей страны. Если до 22 июня 1941 года среди судей и других работников судебной системы преобладали мужчины, то к 1945 году из-за войны и призыва в армию большинством судей стали женщины. Именно Великая Отечественная война надолго, вплоть до наших дней, сделала лицо российской фемиды преимущественно женским.