Сумеречная река (ЛП)

— Ты отпустишь её! — закричал мой отец. — Пожалуйста, умоляю тебя.
Мор вытащил из своего плаща маленький стеклянный сосуд. Внутри находилась белая извивающаяся многоножка. Я чуть не съёжилась от страха, но потом я поняла, что многоножка предназначалась для моего отца.
— А знаешь, ведь это Расмус привёл Ханну сюда, — сказал Мор. — Именно Расмусу пришла в голову идея обменять Ханну на твою жизнь. Конечно же, Ханна была готова сделать это независимо от того, кто это предложил. И я должен признать, я тебе немного завидую, Торбен. У тебя есть люди, которые так сильно тебя любят, что готовы пройти весь подземный мир, чтобы попытаться спасти тебя… если из этого и следует какой-то вывод, так это то, что ты очень счастливый человек.
Затем Мор снял металлическую крышку, и белая многоножка выползла на его пальцы. Он схватил её за извивающийся хвост, сотни её крошечных лапок тоже извивались. Затем Мор занёс её над головой моего отца.
— Нет! — закричала я, пытаясь вырваться, но Мор удержал меня своей рукой и отпустил многоножку.
Я с ужасом наблюдала за тем, как многоножка поползла вниз по лицу моего отца — это было похоже на то, что я увидела в том гробу — и заползла ему в нос.
Отец закричал.
Я закричала.
Затем глаза моего отца закатились, и он неожиданно осел мёртвым грузом, поддерживаемый руками стражников-скелетов.
— Что ты сделал? — неистово закричала я, гнев разрывал меня на части. — Ты обещал отпустить его!
На это раз Мор оттащил меня назад за цепь, и я упала на колени. Я попыталась поползти за своим отцом, но стражники потащили его прочь.
— Он не умер, — резко ответил Мор, как будто я сейчас погорячилась. — Сноходец всего лишь усыпил его. Это будет глубокий сон, от которого не может пробудиться даже шаман. Он проспит несколько дней. Это поможет мне выиграть достаточно времени, чтобы переправить его назад тем же путем, что он пришёл сюда, и доставить его в Верхний мир. Где он и останется.
Когда я узнала, что он не умер, моё сердце немного успокоилось.
— Ты мог просто выпроводить его, — сказала я слабым голосом.
Мор опять сухо рассмеялся.
— Он шаман, птичка. Могущественный шаман. Не строй о них свои догадки на основании знакомства с Расмусом. Твой отец может начать сопротивляться и попытаться вернуться обратно и все в таком духе. Единственная причина, по которой он не может использовать здесь свою магию, это оникс и железо. И магическая защита, хотя я не доверяю тем, кто её установил.
— Он вернется. Он вернется за мной, — я знала, что мне стоило умолчать об этом, но мне хотелось доказать ему, каким сильным был мой отец и как сильно он меня любил.
— Не вернётся, — сказал Мор. — И не потому, что не будет пытаться. Он не вспомнит. Таков дар сноходца. Все твои воспоминания недельной давности исчезают. Он проснётся где-то в Лапландии, и есть шанс, что он даже не вспомнит, что побывал здесь. Он даже не узнает, что излечился от рака, пока не поймет, что всё ещё жив.
Я крепко сжала зубы. Тот гнев и жажда крови, что переполняли сейчас моё тело, шокировали даже меня.
— Ты продлил человеку жизнь, и он даже не узнает об этом? Он может провести остаток своих дней, думая, что он вот-вот умрет, и что это его последние дни! Ты лишаешь его второго шанса!
Я услышала, как Мор приподнял цепь, и через мгновение железный ошейник потянул меня за шею.
— Мне, конечно, нравится, как ты смотришься с цепью на четвереньках, но тащи свою задницу ко мне. Думаю, пришло время показать тебе твою комнату.
Он снова потянул за цепь, и я, шатаясь, встала на ноги.
— И я ничего его не лишаю. Человек, который думает, что умирает, будет наслаждаться каждым днём, как последним, до тех пор, пока его тело ему позволяет. Твой отец будет выжимать из жизни всё до последней капли, пока не узнает, что впереди ещё столько всего. Жаль, что ты не будешь частью всего этого.
— А что насчёт Эйро и Нуры? — спросила я.
Мор обошёл меня, и я почувствовала его взгляд, когда он осмотрел меня с ног до головы. Я не хотела встречаться с ним глазами. Я ненавидела то, что он мог меня видеть, а я его нет.
 
— Ты уже упоминала их…
Я не хотела ему больше ничего рассказывать, выдавать ему ещё больше информации, но если он что-то о них знал, я тоже должна была это узнать.
— Это долгая история, но они тоже шаманы и бизнес-партнёры моего отца, которые сымитировали его смерть, когда узнали, что он отправился сюда, а затем заманили меня в Финляндию под предлогом ненастоящих похорон. Когда я узнала, что всё это ложь, и что мой отец исчез, они попытались убить меня. Я вырвалась от них только благодаря Расмусу.
Молчание.
— Понятно… — задумчиво произнёс он. — Ты говоришь, Эйро? Как он выглядит?
— Как мой отец, — сказала я. — Не знаю, все ли шаманы выглядят одинаково, но они похожи. Только Эйро выглядел более злым, и у него были тёмные глаза. Нура блондинка, низкая и округлая. Они оба как будто старше шестидесяти.
— Я не знаю точно, кто они, — сказал Мор через мгновение, и я не могла сказать, скрывает ли он что-то от меня или нет. — Но это не моё дело. И не твоё тоже. Видишь ли, Ханна, на самом деле не имеет никакого значения, что случится с твоим отцом после всего этого, потому что ты об этом не узнаешь. Ты будешь находиться здесь до конца своих дней.
Он замолчал, и я была готова поклясться, что он улыбнулся.
— И ты никогда больше не увидишь своего отца.
МАЛЕНЬКАЯ РУСАЛКА
Я проснулась в кровати.
На короткое мгновение я подумала, что нахожусь дома в своей комнате. То, как свет падал на моё лицо, напомнило мне про те утренние часы, когда мой будильник звонил в 7:30 утра. Моя комната выходит — выходила — на север и «поместья»13 (таким нелицеприятным термином наш район называл эти дома), поэтому свет был всё время приглушённым, даже в самый разгар лета. Комната Дженни выходила на восток, поэтому солнце будило её каждое утро, что было чудесно, но только в теории. Мне же нравилось, что я могу поспать подольше, если захочу.
Я открыла глаза, но увидела не свой выпуклый потолок — на котором, я уверена, был толстый слой асбеста и остатки светящихся в темноте звездочек, оставленных предыдущими съемщиками, — а бархатный балдахин бордового цвета, натянутый между чёрными лакированными столбикам кровати.
Я медленно приподнялась на локтях, и мой инстинкт «бей или беги» начал оценивать обстановку. Я находилась в очень большой и вытянутой комнате, которая сочетала в себе готический, викторианский и средневековый стили. Рядом с кроватью были высокие арочные окна, которые выходили на… ну, может быть, когда-то из них и открывался какой-то вид, но сейчас за ними не было ничего, кроме тумана. Проникающего утреннего света было как раз достаточно, чтобы немного осветить пространство, где было бы в любом случае темно, даже если бы сюда проникало солнце, так как стены здесь были серо-чёрного цвета с лёгким золотым узором. И хотя расплавленные свечи располагались через каждые несколько метров, ни одна из них не горела.
Пол был сделан из тёмного дерева, и это отличало его от чёрного мрамора, который я видела ранее. По полу повсюду были разложены пышные ковры в турецком стиле. В одном углу комнаты находилась железная перегородка, за которой, похоже, находилась огромная ванная на когтистых лапах. В углу, который был ближе всего ко мне, стоял гардероб, сделанный из сияющего красного дерева, что сочетало его с балдахином, шторами, туалетным столиком и огромным зеркалом прямо над ним, в которое я бы побоялась смотреться. В другом углу находился чёрный бархатный диван, на котором лежала груда старых книг в потрескавшихся кожаных переплётах, а не ней — что-то вроде Айпада. Там также стоял очень большой и длинный аквариум. В тусклом свете я не могла разобрать, была ли там вода или что-то ещё, но моё внимание тут же привлёк Айпад. Ведь это был он?
Я откинула тяжёлые одеяла, готовая встать с кровати и осмотреться, но в ужасе застыла, когда посмотрела на себя. На мне не было моих джинсов и свитера, хотя они и сделались мерзкими и неудобными. Я была одета в тонкий черный пеньюар с пуговицами, спускавшимися, до пояса и оборками на рукавах.