Белым по черному (СИ)

— Конечно, на балет или оперу?
— Балет предпочтительней. Анжела, я тысячу лет не был в театре. Заранее спасибо!
Михаил остался доволен собой, всё же о культурной программе для следующего свидания он позаботился.
Ираида Аркадьевна, как всегда, крутилась около плиты. Услышав шаги сына, бросила всё и подошла, поцеловала в щёку, а он радостно обнял её.
— Устал с дороги? Мишенька, иди в ванную, а я пока тут закончу и обедать будем.
— Федя Олю привезти должен. Я дождусь её.
Мать с улыбкой покачала головой.
— Дождись. Я духовку на время выставлю и к себе поднимусь. Не хочу смущать девочку, у вас свои дела. — Она ненадолго задумалась, как бы взвешивая, стоит или не стоит произносить то, что её волновало, и… решилась. — Миша, у меня пара вопросов к тебе есть…
Он упреждающе поднял ладонь.
— Мама, если о Наташе, то не нужно. Дай отдохнуть от этой женщины!
В ожидании Оли он то и дело нетерпеливо выглядывал в окно. Времени-то совсем не много, а девушки всё нет. Набрал Фёдора.
— Въезжаем в посёлок, всё в порядке, Михаил Александрович, — ответил тот.
Михаил сел на диван, взял в руки какой-то журнал. Пролистал и увидел своё фото. Удивился, прочёл статью о завидных холостяках и уже собирался звонить Виктору, выяснять, что за безобразие печатает жёлтая пресса и как он туда попал, как услышал шум подъезжающего автомобиля. Закинул журнал под диван и поспешил к дверям, чтобы встретить Олю.
Все тревоги отступили, как только обнял её. Целовал, не давая раздеться, просто оторваться не мог.
— Отдушина ты моя, радость, счастье моё… — говорил и снова целовал, отпустить боялся. — Не могу без тебя. Ты самый светлый человек в моей жизни. Не хочу расставаться.
Она отвечала, а он радовался всё ещё неумелым её поцелуям, искренности и желанию отдать себя всю без остатка.
Так и не позволив ей снять куртку и сапоги, подхватил Олю на руки и унёс в спальню. Только там отпустил, предварительно закрыв двери на ключ.
В глазах Оли читалось беспокойство. Она всё же скинула с себя верхнюю одежду и обняла Мишу, запустила пальцы в волосы, взъерошила их, притянула его к себе и легонько коснулась губ.
— Я так скучала по тебе. Если бы ты знал, как скучала!
— Я знаю, чувствую. Чудо моё. Самый лучший Заяц на свете! — Он чуть отстранился и спросил: — Оль, мне надо в душ, я с самолёта, ты со мной или подождёшь в кровати?
— Подожду. Или не подожду. Сейчас сниму с себя всё и пойму.
Душ не остудил его желания, если бы времени было вдоволь, он не выпустил бы Олю из кровати до завтрашнего дня. Но приходится довольствоваться малым, а потому постарался вымыться побыстрее и в одном полотенце вошёл в комнату.
Оля лежала укрывшись одеялом, её волосы рассыпались по подушке. Увидев входящего в комнату Михаила, она улыбнулась, вытащила из-под одеяла руки и потянулась к нему, а он замер, разглядывая гематомы на локтевых сгибах, оставленные внутривенными инъекциями.
Желание пропало.
Миша подошёл к кровати и сел рядом с девушкой.
— Оля, что это? — он провёл пальцем по синякам на правой руке, отмечая про себя, что уколов было несколько, да и синяки наслаивались один на другой.
Девушка села, одеяло сползло, обнажив маленькую плоскую грудь с розовыми вершинками сосков.
— У меня анемия, Дима ставит капельницы с препаратами железа, они так с папой решили, и ещё что-то для восстановления сил.
Михаил притянул её к себе, а потом посадил на колени. Обнял и качал, как ребёнка.
— Ты плохо себя чувствуешь? Почему не сказала?
— Миш, — Оля положила голову ему на грудь, — у меня всё хорошо, только слабость сильная. Но уже лучше, и это пройдёт. Меня есть заставляют, прикинь, следят, чтобы ничего на тарелке не оставалось. Вот растолстею, и ты меня разлюбишь.
— Да я только рад буду, если чуть поправишься. Оленька, ты не беременная?
Она внимательно посмотрела ему в глаза.
— Мы же предохранялись.
— Да, но мало ли. Это не стопроцентная защита.
— Об этом всё равно говорить ещё рано. Миша, если ты не уверен, то давай я куплю таблетки и буду принимать, не готова я ещё к детям, у меня экзамены впереди.
 
Его мысли летели со скоростью света. Главное было — понять её состояние. Слабость, анемия… Да, ест она отвратительно, и этим надо заняться, а ещё витамины… Почему не подумал раньше, не обеспечил ей здоровый рацион! Поразился своему эгоизму: как мог мечтать о ребёнке, когда видел, насколько истощена его женщина. Привыкший быстро реагировать мозг тут же подсказал, что нужно предпринять немедленно, прямо сейчас.
— Оленька, одевайся, поможешь маме с обедом, а потом мы прогуляемся вокруг дома. Ты же не видела наш парк никогда. Заодно свежим воздухом подышим. Там красиво очень.
Заметил разочарование на её личике.
— Ты меня не хочешь? Почему?
— Наверно, просто устал. А может, волнуюсь перед докладом. — Почувствовал укол совести, врать Оле не хотелось. — Не расстраивайся, Заяц, вот вернусь из Америки, и всё у нас будет. Подождёшь?
Она кивнула головой, слезла с колен и начала одеваться. Затем спустилась в кухню, где её ждала Ираида Аркадьевна, и вместе они занялись готовкой.
Михаил сел за свой комп. Его пальцы быстро летали по клавиатуре. Взломать базу поликлиники не составило никакого труда. Найти столь необходимую ему амбулаторную карту нужного человека оказалось делом нескольких минут. Последние анализы Оли он скачал отдельным файлом.
Своему лечащему врачу набрал из ванной комнаты, предварительно включив воду.
— Григорий Ильич, Фадеев беспокоит. Мне необходимо оценить состояние здоровья одного очень близкого мне человека. Распишите всё, что необходимо. Её карту и анализы высылаю. Жду результаты и счёт. И ещё, это должно остаться между нами. Я не хочу конфликтов с родителями девушки. После вернулся к компьютеру и переслал информацию.
Теперь вопрос Олиного здоровья тоже был у него под контролем.
Закончив разговаривать с Григорием Ильичом, спустился на кухню. Мама с Олей накрывали на стол и мило беседовали. Расслабившись, Миша наслаждался идиллией, он даже представить не мог, что такое возможно.
Во время обеда оценил вкус нового салата. Оказалось, что готовила его Оля. Почувствовал гордость за свою девочку, всё-таки она у него необыкновенная.
Пока мама с Олей убирали со стола, поднялся к себе и сложил вещи в чемодан, заменил костюм в портпледе.
Потом позвал Олю на улицу. Вышли с террасы позади дома. Оля даже ойкнула от удивления, потому что оказались они в самом настоящем еловом лесу. А когда к ним спустились белочки и стали попрошайничать, а потом брать орешки с рук, не могла скрыть восторга, от радости в ладоши хлопала.
Миша же ругал себя в душе за её бледность, винил себя, что не проследил и не заметил. А Оля была счастлива новыми впечатлениями, она показывала на деревья, на птиц и восторгалась потрясающим еловым запахом. Жалела, что их время на сегодня истекло, и поехала с Мишей в аэропорт.
Мама вышла проводить их на крыльцо, расцеловала обоих, пожелала сыну удачи. Миша подумал, что она так и не сказала, что её беспокоило, и это оставило тревожный осадок.
А вот то, что всю дорогу до Шереметьево можно целоваться с Олей — радовало.
  
Глава 21
 
Всю дорогу, сидя на заднем сиденье автомобиля, Оля прижималась к Мише, положив голову ему на плечо. Он же хоть и обнимал её, но мыслями уже был далеко. По крайней мере, Оле так казалось. Когда приехали, остановились у терминала, он поцеловал её в щёку и вышел, попросив Фёдора довезти девушку не просто до дома, а сдать на руки родителям. Но она не выдержала, выскочила из автомобиля и повисла у Михаила на шее. Он целовал её страстно, крепко прижимая к себе, а она потихоньку успокаивалась.
— Что случилось, Заяц? — спросил нежно, обволакивая голосом её сознание.
— Ты вернёшься?
— Конечно, куда же я денусь! Через неделю. Ты ждать-то будешь?