Восточная и Центральная Азия

Паы выразила радостную готовность повиноваться этому повелению и вернулась домой.
Но после этой короткой встречи князь уже не мог ни о ком думать, кроме как о красавице рыбачке. Грациозная и изящная фигурка Паы все время стояла перед его глазами, и он больше не мог глядеть на женщин, которые его окружали. Поистине сам бог любви поразил его сердце, и все прочие радости мира перестали для него существовать.
Он провел бессонную ночь, а едва забрезжил рассвет, он призвал к себе советников и слуг и объявил им, что желает видеть Паы своей возлюбленной. И советники и слуги немедленно отправились к ней домой, чтобы объявить ей волю повелителя. Родители Паы ушли в иной мир еще несколько лет назад, и красавица приняла посланцев князя сама. Она приняла их достойно и учтиво и так же достойно и учтиво выслушала волеизъявление своего повелителя и поздравления советников.
Надо ли говорить, что Паы сразу же покорилась воле князя. Князь сгорал от любви. Каждый вечер посещал он красавицу Паы и проводил с нею время, а его музыканты услаждали их слух самыми изысканными мелодиями. И любовь их сложилась так, что вскоре князь не мог обойтись без своей новой наложницы ни единой минуты.
Шло время. По приказу князя неподалеку от его дворца была сооружена трехстенная крепость, в ней поселились советники и слуги князя, и кругом была расставлена охрана. И князь зажил со своей возлюбленной в самом центре этой крепости, которой он дал название Нокор Батей, потому что местные жители именовали своего повелителя Батей Баар.
Два года спустя Паы родила князю сына, и было у младенца такое умное и веселое лицо, что князь привязался к нему всем сердцем и ежедневно возился с ним.
Когда же сыну исполнилось четыре года, князь решил, что сын его должен стать самым образованным человеком в стране кхмеров. Поскольку в те времена средоточием всей мудрости азиатских стран был Китай, было решено отправить княжеского сына для обучения в эту страну. Получив многочисленные наставления от родителей, княжеский сын взошел на борт корабля, и паруса понесли его по морским волнам в далекий Китай.
Расставшись с сыном, Паы забыла, что такое счастье. От тоски по любимому ребенку она непрерывно лила слезы и увядала, подобно цветку под жарким солнцем. Да и князь, ее высокородный возлюбленный, был не так здоров и силен, как в былые времена. Болезни изнуряли его, он слабел изо дня в день, и наконец, спустя два года после отъезда сына, он умер. На торжественной церемонии прощания с телом усопшего присутствовали не только советники и слуги князя, но и князья соседних владений.
А после того как кончились все траурные церемонии, новый князь, вступивший во владения этим кхаетом [91], покинул Нокор Батей и перенес княжеский дворец в другое место. Не осталась жить в Нокор Батее и овдовевшая Паы. Она покинула крепость и вернулась в свое прежнее жилище.
А теперь речь пойдет о Проме, княжеском сыне, который к тому времени давно уже жил в Китае. В один печальный день его навестили китайские чиновники и сообщили ему о том, что родителей его уже нет больше в живых, а крепость, единственное наследство, оставшееся ему от отца, покинута людьми и пришла в запустение. И в довершение всего, сказали ему китайские чиновники, новый князь преследует всех родственников покойного Батей Баара за то, что Батей Баар при жизни якобы преследовал семью нового князя.
Разумеется, сообщение это было ложью, искусно перемешанной с правдой. Дело было в том, что китайские чиновники уже успели оценить быстроту и остроту ума юного Прома, поняли, что, войдя в зрелые года, он станет большим ученым и превосходным военачальником, приметили в нем гордое и смелое сердце и потому решили приложить все усилия, чтобы он остался в Китае.
Услыхав эти горестные вести, Пром погрузился в пучину отчаяния, но мощный дух его возобладал над горем. Вопреки надеждам китайцев любовь к родине не покинула его. С еще большим усердием, чем прежде, он занялся науками, не давая себе ни дня отдыха. В возрасте двадцати лет он удостоился ученого звания, и его назначили советником в китайское войско. Но и тут он не отказался от изучения наук и продолжал учиться у одного знаменитого китайского ученого, имя которого дошло и до наших дней. Еще десять лет спустя Пром сделался настолько искушенным во всех науках и военном деле, что некий китайский ван [92] пригласил его на должность советника при своей особе. К этому времени слава о Проме распространилась по всему краю. Не было в том краю ни мужчины, ни женщины, которые бы не чтили его глубоко и не чувствовали к нему благорасположения. Он получил даже почетное имя Сиемпавоконг, которое можно перевести фразой «Мудрец, помогающий в любой беде». И недаром: Пром, не щадя своих сил, творил добро и справедливость, где бы он ни находился. И каждый китаец знал, что Пром нужен его стране.
 
Став советником вана, Пром однажды испросил разрешение объездить провинцию, чтобы обследовать деятельность местных властей. Разрешение было дано, кроме того, Прому было предложено взять солдат для личной охраны. Но Пром от охраны отказался. Он отправился в путь один, переодетый сборщиком риса. Все чиновники, состоящие при особе вана, оценили хитрость нового советника, которая давала ему возможность следить за действиями местных властей и узнавать истинные нужды народа, оставаясь неузнанным. Так Пром ездил по провинции, движимый стремлением к справедливости и любовью к простому народу.
Погода в те дни стояла прекрасная, и прекрасно было настроение Прома. Иногда он останавливался в какой-нибудь деревушке и объявлял, что умеет предсказывать будущее, и все жители сбегались к нему, прося погадать им. А поскольку он был действительно весьма искушен в науке гадания, предсказания его были очень точными и нелицеприятными. Слава об удивительном сборщике риса, который умеет так хорошо предсказывать судьбу, быстро распространилась по всему краю.
И вот однажды Пром остановился на ночлег в лачуге какого-то немощного старика. Ему не спалось, и вдруг он впервые за последние годы вспомнил о своей родине, о стране кхмеров. «Да, мои родители умерли, — подумал он, — но неужели я никогда не увижу свою кхмерскую землю, не встречусь с кхмерским народом, не вступлю в дом, где я родился?» Грусть охватила его, лицо сморщилось, как от боли, сердце заныло. Какая она, страна кхмеров? Он ничего не знал о ней. Он даже не помнил лица своей матери.
И тогда он решился. Он тайно бежал из Китая и вскоре добрался до страны кхмеров. Там он укрылся в маленькой деревне и принялся усердно изучать кхмерский язык. Ведь он был кхмером по рождению и очень скоро овладел родным языком, как им владеет любой кхмер. И имя у него было кхмерское — Пром, так что все местные жители, которые имели с ним дело, не сомневались, что пред ними прирожденный кхмер.
Прошло еще семь месяцев, и Пром очутился в Кампонг Тяме. Он не стал разыскивать своих родственников, потому что считал, что родители его давно умерли, и кроме того, он боялся преследований со стороны нынешнего князя. Но родные места понравились ему, и он поселился в доме одной пожилой женщины, которая тоже потеряла всех своих родственников и жила одиноко с немногочисленной прислугой. Женщине этой было около пятидесяти лет, но у нее была прекрасная фигура, гладкая и чистая кожа, в волосах ее не было седины, а зубы были белые и чистые, как у молодой девушки.
Молодой жилец приглянулся женщине, она стала заботиться о нем, как о родном человеке. А Пром вскоре влюбился в свою хозяйку и предложил ей разделить с ним ложе. И женщина уступила ему, потому что она устала от одиночества и от вечной тоски по своему единственному ребенку, сгинувшему где-то на чужбине, и по покойному мужу.
Они счастливо прожили довольно долгое время, но вот женщина загрустила и попросила Прома отыскать ее сына, который был увезен в Китай в возрасте четырех лет.
Выслушав свою возлюбленную, Пром спросил удивленно: