Восточная и Центральная Азия
Но была у Ямато Такэру жена, прекрасная Ототатибана, Дева–Померанец. И решила она пожертвовать собой и сойти вместо мужа в морскую пучину. Постелила она на волнах восемь циновок из кожи и еще восемь шелковых циновок и села на них. Как только поглотили ее морские воды, буря улеглась, и лодка с Ямато Такэру благополучно пристала к берегу.
Сокрушил он мятежное племя эбису, усмирил злых, непокорных богов, затаившихся в горах и реках, и пустился в обратный путь.
У подножия горы Асигара сделал он остановку, чтобы подкрепиться. Вдруг перед ним появился бог-владыка этой горы в образе белого оленя. Взял Ямато Такэру стрелку недоеденной пахучей травы нира, метнул в оленя и попал ему прямо в глаз. И тотчас же рухнул олень замертво.
Пошел Ямато Такэру дальше. Прослышал он, что на горе Ибуки обитает злое божество, и, обуянный гордыней, воскликнул:
— Я одолею его голыми руками!
Услышало его божество горы Ибуки. Не успел Ямато Такэру добраться до вершины, как пошел страшный град. А вдобавок божество горы напустило на него морок, и он едва не лишился чувств.
Насилу опамятовавшись, Ямато Такэру омыл лицо водою чистого ручья и только после этого смог продолжить путь.
Очутившись на равнине Таги в земле Мино, он горестно вздохнул и воскликнул:
— Когда-то я хотел парить, как птица в небе, но теперь ноги не слушаются меня, словно я бреду по ухабам.
С тех пор и зовется эта равнина Таги — Ухабистая.
Взял он посох и, превозмогая слабость, побрел дальше. С тех пор горный склон, по которому он шел, опираясь на посох, зовется Суэцукидзака — Посох–Опора.
Вскоре Ямато Такэру совсем занемог и, тоскуя о доме, испустил дух. Узнав о его кончине, из страны Ямато прибыли его близкие. Построили они усыпальницу и принялись оплакивать покойного. Но вдруг из усыпальницы вылетела огромная белая птица и, поднявшись высоко в небо, полетела в сторону моря.
Опустилась птица в земле Кавати, и там построили новую усыпальницу и назвали ее «Усыпальницей белой птицы».
Но и оттуда выпорхнула белая птица, взмыла в небо и исчезла в вышине.
МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ КИТАЯ
О. Курган, С. Чумаков
Срединная, Поднебесная
Китай — огромная и самая населенная страна в мире. Его история и культура насчитывают много тысячелетий. Когда в Европе, одетые в звериные шкуры, бродили охотники вооруженные копьями с каменными наконечниками, а в Древнем Египте еще не было пирамид, в Китае жили и трудились десятки миллионов людей. Крестьяне возделывали рисовые поля и разводили скот, на берегах великих рек Янцзы, Хуанхэ, на побережьях морей процветали города Правители властвовали над народом и воевали между собой философы рассуждали о вселенских проблемах и излагали свои идеи в трактатах, писатели и поэты создавали стихи и прозу, талантливые люди изобретали замечательные вещи Из Китая к нам пришли фарфор и бумага, шелк и порох письменность, печатный станок и компас. И футбол, возможно, родом из Китая. И ракета — в виде фейерверка — придумана в Китае за много тысячелетий до стартов космических кораблей. Мудрый и талантливый народ создал множество преданий о богах, олицетворяющих силы природы о героях, помогавших людям бороться со всеми напастями бедами, болезнями, которые представлялись в виде драконов, духов, ни на что не похожих зверей, птиц и жителей морских глубин.
Правители, чтобы укрепить свою власть, старались с помощью услужливых писателей, богословов, философов до казать свое божественное происхождение. В Китае даже «вычислили», когда точно, в какие годы, сколько лет правил тот или иной мифический император. Земная власть подобна небесной. И на небе, считали китайцы, есть свои императоры — великие государи, а у них — собственная администрация: министры, чиновники, полководцы.
Древние китайцы были уверены, что страна их — центр мира, и называли ее поэтому «Срединная империя», что Китай — ближе всего к богам, у которых в таинственных горах Куньлунь есть земная обитель — «Поднебесная империя».
Рождение Паньгу
В Китае считали: когда земля еще не отделилась от неба, вся Вселенная была яйцом, заполненным хаосом. В этом яйце сам собою зародился и вырос Паньгу. Он, свернувшись клубочком, заснул на восемнадцать тысяч лет, потому что не знал, что делать дальше. Пока спал Паньгу, рядом с ним сами собой появились долото и большой топор, которые стали давить его в бок. Паньгу проснулся, но ничего, кроме липкого мрака, не ощутил. Сердце его наполнилось тоской. Он взял топор, изо всех сил ударил по долоту. Раздался оглушительный грохот, который бывает, когда трескаются горы, и… яйцо раскололось! Все легкое и чистое — ян — тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное — инь — опустилось и стало землею. Так небо и земля благодаря удару топора отделились друг от друга. А у Паньгу тоска прошла, потому что он хорошо поработал. Но место тоски тотчас занял страх: а вдруг небо и земля снова соединятся! Паньгу уперся ногами в землю и подпер головою небо. Каждый день он подрастал на один чжан. А чжан — это три метра. На такое же расстояние отдалялось небо от земли. Рядом с Паньгу так же быстро росло дерево, корни которого прочно сидели в земле, а ветви не хотели отрываться от неба.
Прошло еще восемнадцать тысяч лет. Небо поднялось очень высоко. Земля стала толстой. Тело Паньгу тоже выросло необычайно. И дерево стало такой же высоты, как великан. Это очень волновало Паньгу. Ведь он не хотел, чтобы земля и небо были соединены. Он стал бить долотом и топором по стволу до тех пор, пока не перерубил дерево.
«Вот я и закончил работу, теперь отдохну», — подумал Паньгу.
Но силы его иссякли совсем. Он упал на землю и умер, отдав всю жизнь работе.
Последний вздох сделался ветром и облаками, вскрик — громом, левый глаз его стал солнцем, а правый — луной. Туловище Паньгу превратилось в пять священных гор, руки и ноги — в четыре страны света, кровь — в реки, жилы — в дороги, кожа и волосы стали лесами и травами, зубы и кости преобразились в драгоценные камни и металлы, а спинной мозг стал священным камнем нефритом. И даже пот, выступивший на его теле, казалось бы совершенно бесполезный, превратился в капли дождя и росу.
Семь отверстий
В древних китайских рукописях рассказано о том, что сначала были три владыки. Одного звали Шу — быстрый. Он безраздельно властвовал над Южным морем. Ху — внезапный — был владыкой Северного моря. А между ними располагался владыка Центра Хуньдунь.
Шу и Ху ради развлечения навещали Хуньдуня. Он всегда встречал гостей приветливо и предупредительно, но сам ни к кому из друзей не ходил, потому что не представлял себе, как это делается. Однажды Шу и Ху, попрощавшись с Хуньдунем, задумались, как отплатить ему за его доброту.
«Каждый, — рассуждали они, — имеет два глаза, два уха, две ноздри и рот — семь отверстий для того, чтобы видеть, слышать, нюхать и есть. Но у Хуньдуня ничего этого нет. Так сделаем его жизнь по-настоящему прекрасной!»
Самое лучшее — решили они — просверлить в Хуньдуне семь отверстий. Отправившись на очередную приятную встречу, взяли Шу и Ху сверло и топор. Целый день трудились оба владыки, пока пробили первое отверстие. Устали. Приветливо попрощались и разошлись по своим морям. Так за семь дней они сделали Хуньдуню семь отверстий. На восьмой день они пришли, чтобы посмотреть, какой прекрасной стала жизнь Хуньдуня. Но продырявленный владыка Центра горестно вскрикнул и умер… А на его месте образовалась Вселенная с мириадами звезд и земля, которая навсегда разделила Шу и Ху. Вот так, с точки зрения древних китайцев, стал наводиться в мире порядок.
