А что потом ? (ЛП)

— Были. Он был моим лучшим другом, — отвечаю я, разглядывая бесконечные поля, тянущиеся вдоль дороги. — Всё было бы намного лучше, если бы он был рядом. — Вздыхаю. Я никогда никому этого не говорила, и сейчас не знаю, зачем это сказала. — Он был моим союзником, понимаешь? Он понимал меня. Сейчас, когда папы нет, я словно человек наполовину. Я больше никуда не подхожу.
— Мой лучший друг всегда говорил, что когда человек умирает, он всё ещё рядом с тобой. Наблюдает сверху, направляет тебя к лучшему, — торжественно произносит Уилл. — И лучший способ заставить их тобой гордиться — это следовать их маленьким подсказкам.
Чувствую влагу на глазах и быстро вытираю слёзы. Я успешно провела целых три месяца без слёз о папе и не хочу нарушать сложившуюся тенденцию.
— А что насчёт тебя? Твои родители гордятся тем, что ты вырос и стал прекрасным педагогом? — Смеюсь я, но парень не улыбается.
— Мои родители, наверное, единственные в мире люди, которые не хотели, чтобы я преподавал. Мой отчим хочет, чтобы я пошёл по его стопам и работал в его компании.
— А твоя мама? — удивлённо спрашиваю я.
Его родители, должно быть, сложные люди, раз профессия учителя для них недостаточно хороша. Мои предки устроили бы парад, выбери я этот путь.
— Мама думает то, что ей скажет отчим, — отвечает Уилл, и я чувствую горечь в его голосе.
— Звучит знакомо, — бормочу я.
Однако я не знаю, это мама думает то, что скажет Мартин, или всё, на самом деле, наоборот. В любом случае, их мысли никогда мне не подходят.
Мы затихли, а музыка продолжала играть. Оба погрязли в своих мыслях, когда я вижу знак «Карнавал штата — десять миль». Глаза расширяются, и я вздыхаю.
— О, боже мой, сейчас карнавал! — голос звучит слишком взволнованно, но мой внутренний ребёнок просто в восторге.
— Да, — посмеивается он.
— Карнавал. Да что ещё скажешь? Нам нужно остановиться! — властно говорю я, а парень выглядит весёлым. — Ладно тебе! Игры, корндоги, попкорн, пирожные. — рот наполняется слюной.
— И ты говоришь, что ты зрелая, — посмеивается он.
— Я приму твой выпад, если это значит, что я получу пирожное. — Демонстрирую свою лучшую умилительно-просительную улыбку.
Он смотрит на свои часы.
— Нам не нужно задерживаться. Мы приедем домой достаточно рано для ужина, — говорю я.
Уилл скептически смотрит на меня.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
В собственных глазах я выгляжу, как шестилетняя девочка, но мне плевать. На карнавалах лучшая еда.
Он закатывает глаза и смеётся.
— Ладно, но покупаешь ты.
— На самом деле, покупаешь всё ты, потому что я, вроде как, без денег, но я обязательно выиграю для тебя что-нибудь милое. Обещаю.
 
 * * * 
 
— В мире нет ничего лучше попкорна и холодной колы, — говорит Уилл, прежде чем забросить парочку попкорин себе в рот.
— Да, это так. Это называется пирожное и шипучка, — говорю я и проглатываю последнее. — Когда ты в последний раз был на карнавале? — Краду у него попкорн.
Он смотрит вверх, словно бы раздумывая.
— Никогда.
Хмурюсь, считая, что он шутит.
— Правда, никогда? Даже когда был маленьким ребёнком?
— Мой отчим считал, что всякие такие вещи слишком легкомысленны; что дети должны сосредоточиться на более важных вещах, таких как их будущее, а не на мелочах жизни, которые только отвлекают, — произносит он, пародируя, как я подозреваю, голос отчима.
— Твой отчим, похоже, большая задница. — Затем я вспоминаю, что должна фильтровать озвученные мысли… из-за предложения Джиа.
Ухмылка Уильяма даёт понять, что мой промах не осуждают.
— Джиа он нравится. — Он пожимает плечами, и я морщу лицо. — Ещё более впечатляюще то, что она ему тоже нравится.
— Как и большинству людей, — говорю я с задумчивой улыбкой.
— На самом деле, мой отчим ни к кому не привязывается. Даже ко мне, а я прожил в его доме больше пятнадцати лет, — произносит он.
— Джиа знает, что он ни разу не свозил тебя на карнавал?
Парень смеётся и пожимает плечами.
— Нет. Мы с Джиа вообще-то не говорим о моих проблемах с семьёй. Её проблемы всегда кажутся реальными. Я же не хочу выглядеть избалованным ворчливым богатеньким ребёнком.
 
— Когда у меня была учительская практика, я провёл год в центральном районе города. Это было тяжело, но этот опыт открыл мне глаза. То, как дети живут там… некоторые даже идут домой, где остаются одни, потому что их родители работают на двух работах, лишь бы свести концы с концами. Подобное действительно заставляет тебя осознать, что важно и насколько тебе повезло. Многие дети там умные, и у них есть потенциал, но они даже не думали о поступлении в колледж, ведь не могут себе этого позволить, никто из их семьи не учился в колледже. Они не рассматривают его, как один из вариантов.
 Он так возбуждённо об этом рассказывает и голубизна его глаз становится насыщеннее.
— Даже с отчимом-снобом жизнь может быть намного хуже. — Уилл допивает свою кока-колу.
После этого заявления я по-настоящему смотрю на парня. Его родители богаты, но он не кичится этим. Он носит простые джинсы и футболки, словно отказывается от того, кем он является — кроме красивой внешности. Этого он скрыть не может. Я могу понять, почему Джиа влюбилась в него, но почему она сомневается? Он игривый и саркастичный, но в глубине его глаз я вижу уязвимость. Какая-то часть его, похоже, сломлена, и из-за этого появляется желание излечить его.
— Итак, раз ты никогда не был на карнавале, то и никогда не играл в карнавальные игры? — вкрадчиво спрашиваю я.
— Поймала. — Он смеётся.
— Оу, это будет так весело!
Мы играем почти в каждую игру на карнавале. Начали с входа и прошлись кругом. Не помню, чтобы я так лажала в них, но очевидно у меня амнезия, потому что я ужасна. Уилл довольно хорош почти во всём и выигрывает призы в каждой игре. Хотя он не брал их, не считая последней игры. Он выигрывает милого плюшевого шмеля, и я думаю, что он подарит его Джиа. Я не говорю ему, что она ненавидит плюшевые игрушки и, когда мы были детьми, она прятала от меня все мои игрушки.
Мы ездим на машинках, на каруселях, от которых Уилл не в восторге. Он вынужден сидеть как минимум двадцать минут, пока я безжалостно дразню его, но на самом деле, мы здорово проводим время. Уилл классный, и рядом с ним я не должна следить за словами или слишком усердно думать, прежде чем что-то сказать. Это забавно, поскольку мы знаем друг друга всего пару дней и неудачно начали, но нам комфортно вместе, или, по крайней мере, мне комфортно рядом с ним. Или, возможно, легко испытывать подобные чувства в таком наполненном весельем месте.
— Наверное, нам стоит возвращаться, — произносит он, смотря на часы.
— Ещё только одно, — говорю я, указывая на колесо обозрения. — Ни один поход на карнавал не будет полноценным без этого.
Мы ждём в очереди около десяти минут, прежде чем пройти к аттракциону. Женщина, ей где-то около пятидесяти, с улыбкой открывает для нас дверь кабинки.
— Вы, ребята, красивая пара. Полагаю, вы здесь надолго задержитесь, — когда мы запрыгиваем, подмигивает нам женщина.
— Мы не встречаемся, — отвечаю я, прежде чем она закрывает ворота. Не уверена, что она меня слышит, а часть меня надеется, что нет.
Мы садимся на противоположных концах сидения.
— Я сегодня здорово повеселилась. Очень долгое время так не веселилась, — говорю я.
— Я тоже. А ты довольно классная, Гвен Дуайер, — говорит он, задавив какую-то жирную букашку у себя на руке.
— Ты сам тоже неплох. Джиа действительно повезло, — признаю, с удивлением распознавая в своём голосе намёк на грусть.
 
Уилл широко мне улыбается, а потом его выражение смягчается. Момент разрушается, когда колесо обозрения накреняется и издаёт этот ужасный скрежещущий звук, от которого сердце едва не выпрыгивает из груди. Это так ошеломляюще, что я почти взбираюсь на Уилла, который хватает меня за талию. Пока машина смерти стоит, я замечаю, что у него мятное дыхание. Откуда он взял жвачку? Затем я замечаю, какого чистого цвета его глаза, какие сильные и тёплые его руки на моей коже, как они посылают мурашек по всему моему телу. На мгновение, всего лишь на мгновение, я забываю, что Уилл — парень Джиа. Я хочу закрыть глаза и обхватить его губы своими. Хочу, чтобы он притянул меня к себе и мягко, бесконечно долго целовал.